окраски. Некоторые из них были неправдоподобно низкими, некоторые словно бы пропадали, во всяком случае публика их почти не слышала… Страшный зверь, как загипнотизированный, начал медленно приближаться к флейтисту. Публика от страха замерла на своих местах.
Тут опомнился и поднялся с места дрессировщик. Помятый и окровавленный, с хлыстом в руках он шагнул было к своему свирепому воспитаннику, но музыкант крикнул ему: «Не двигайтесь!» — и продолжал играть.
После этого зрители стали свидетелями настоящего чуда: тигр прижался к полу, положил на лапы голову, стал блаженно жмуриться, вздыхать, и вообще показывал вид, что ему ужасно нравится флейтист и его музыка! У него был вид меломана, наслаждающегося симфонией Моцарта.
Тем временем принесли на сцену клетку. Музыкант увидел это и переместился к дверце клетки, не прекращая своей игры. Но темп его игры, пожалуй, несколько ускорился. Тигр поднялся на лапы, заурчал (это урчание до смешного напоминало кошачье мурлыканье) и покорно вошёл в клетку! Зал разразился бурными рукоплесканиями. Укротитель, конечно, не мог в этот вечер продолжить свой обычный номер, но зрелище, показанное флейтистом, с лихвой возместило публике её неоправдавшиеся ожидания.
К сказанному мы можем лишь добавить, что, как это ни огорчительно для нашего корреспондента, таинственный храбрец не захотел назвать себя и отказался давать интервью».
— Ёлки-палки!-сказал Вовка после того, как мы прочли заметку. — Ёлки-палки! Ведь это же, наверно, и был наш дед!
— Откуда ты знаешь?
— А кто же другой, по-твоему?
Против Вовкиной логики я ничего не могла возразить. Но заметка меня потрясла. Что же, выходит, музыкальные подвиги Орфея — действительно не выдумка?
— Постой, — пробормотал Вовка и хлопнул себя по лбу. — Не этот ли инструмент они ищут?
— Кто это «они»?
Вовка посмотрел на меня испуганно и отвёл глаза:<
— Это я так… Ты не обращай внимания.
IX. Кот Амадей
Сегодня ночью, друзья, я решил пойти на разведку один. Ужасно мне было стыдно перед Хозяином за эту позорную историю с мышью… Нехорошо получилось. Тут я должен быть самокритичным — Хозяин прав. Но всё равно не надо было ему звать меня «балдой». Он должен знать, что три вещи доводят меня до помешательства: злая собака, сырая рыба и, конечно, живая мышь. Тут я забываю обо всём… Очень жаль, но ничего не сделаешь.
Итак, я отправился ночью один к Музыкальной Комнате. Мне пришла мысль подкараулить наших «гостей»: очень хотелось ещё раз посмотреть, как они проходят через стену. Но я опоздал. За дверью уже звучала музыка.
Кстати, о музыке.
Знаете ли вы, кто любит её больше всех? Мы, чёрные коты. Я говорю совершенно серьёзно. Если среди нас встречаются особи, не слишком развитые в этом отношении, то здесь не наша вина: не всякому коту везёт на музыкального хозяина.
Мне-то повезло, и ещё как! Сестра Хозяина очень много играла в моём присутствии. Были случаи, когда она специально предупреждала меня: «Слушай внимательно, Амадей! Это написал твой тёзка» — и я уже заранее знал, что услышу музыку Моцарта. Поэтому пусть вас не удивляет, что именно музыка Моцарта мне нравится больше всего! Она очень сильно на меня действует, в каком бы настроении она ни звучала. Весёлый Моцарт заставляет меня бегать по комнате и забавляться шнурками от оконных занавесок. Печальный Моцарт вынуждает меня так безнадёжно грустить, что я теряю аппетит… Но слушать хочется ещё и ещё.
Надо ли говорить, что ЕГО музыку я узнаю сразу, с первых звуков?
Узнал я её и на этот раз… За дверью Музыкальной Комнаты звучал печальный Моцарт. Ночная, тихая, медленная музыка. До чего прекрасная — я вам даже передать не могу! То скрипки звучат, то рояль. То звучат они вместе. Рояль жалуется-скрипки подпевают. Скрипки грустят — рояль им сочувствует. Потом, из разговора моих хозяев, я узнал название этой музыки: «СИЦИЛИАНА из концерта Ля Мажор». Слово «Ля Мажор» мне ничего, конечно, не говорит. А вот сицилиана — очень красивое слово! Хотел бы я познакомиться с кошечкой, которую звали бы Сицилиана…
Извините, я отвлёкся.
Сижу, значит, я у закрытой двери и слушаю. Вдруг за спиной — вполголоса:
— Смотри, Маша! Наш Амадей уже тут как тут. Слушает… Ну что, войдём?
— Нет, Вовочка, нет! Я боюсь. Я не пойду туда… И ты не ходи, не надо. Скоро полнолуние. Помнишь, нас предупреждали?
— Может, вдвоём нам не так будет страшно?
— Нет, нет! Пойдём отсюда…
И они ушли — мой юный Хозяин и сестра юного Хозяина. А я остался: мне хотелось дослушать музыку. К тому же я чувствовал, что юный Хозяин обязательно сюда вернётся, уж я-то знаю его… Пока я сидел и слушал, случилось нечто неожиданное: два голубых призрака появились у стены. Они выросли внезапно передо мной и стали озираться по сторонам.
— Вы никого не видите? — спросил один.
— Никого, — ответил второй, — только чёрный кот у порога… Тот самый, помните, который нас вчера так напугал?
— Будьте осторожны. Чёрный Флейтист умеет менять обличье… Последний раз я видел его возле этого дома в образе огромного пса…
— Нет, нет… Не стоит беспокойства… Обыкновенный кот, вполне безобидный, уверяю вас. Но, однако же, пойдёмте обратно: как бы нас не увидели хозяева… Чем ближе время полнолуния, тем мы для них видней, не забывайте об этом.
Оба призрака отступили назад к стене и исчезли. Очень странно: что ещё за «Чёрный Флейтист»? Почему они его боятся?
Наконец кончилась Сицилиана. Зазвучали коридорные половицы: я увидел юного Хозяина — он шёл, крадучись (видно, сказал сестре, что ложится спать, а сам тайком собрался в Музыкальную Комнату: так я и думал!). Вот он остановился перед дверью и наклонился надо мною.
— Вот что, мой друг Амадей. Сейчас мы с тобой сделаем ещё одну попытку. Дождёмся начала новой музыки — и войдём осторожно… Но я тебя предупреждаю: если ты предпочитаешь ловить мышей — лучше тебе не идти со мной на разведку. Выдеру как Сидорову козу, понял? Мне нужен помощник, а не бандит с большой дороги.
Я вздохнул и наклонил голову, что на языке жестов означает:
— Мне ваша речь не слишком понравилась, но я согласен.
X. Вовка
Я тихонько открыл дверь. Мы осторожно вошли — я и мой храбрый кот. Горящих свечей, слава Богу, мы в комнате не увидели. Опять светила луна. Я разглядел несколько прозрачных голубых фигур возле рояля… Мне показалось, что они теперь стали гораздо видней. За роялем, если не ошибаюсь, был Моцарт.
На этот раз я решил не прятаться за ширму, а сесть к столу и ждать… Будь, что будет!
Первое время на нас с Амадеем никто не обращал внимания… Все слушали музыку. Музыка была опять знакомая: Фантазия Моцарта ре минор. Конечно, и эта вещь как нельзя более подходила ночному
