во время дискуссий. Причины бюрократической напасти коммунистическая оппозиция не нашла, да и не могла найти в силу своей приверженности сверхцентрализованной модели социализма.
Но сомнения в правильности большевистского построения партии были. Авторы вычеркнули из проекта «заявления 13-ти» ритуальное заклинание о пользе партийного централизма: «Без такой могучей централизации мы не победили бы врагов в прошлом и не выполним своих задач в будущем»35. Необходимость партийной централизации переносится в прошлое: «Значение крепко спаянного централизованного аппарата в большевистской партии не требует пояснений. Без этого костяка партии пролетарская революция была бы невозможна»36. Для того, чтобы подавить противников большевизма, нужна крепкая централизация, а после победы для коммунистов - демократия. Но вот беда - «крепкий централизованный аппарат» не собирается сдавать свои позиции.
Крепко спаянный централизованный аппарат партии-государства стал ядром этакратического класса, основой которого была бюрократия. Ее усиление вытекало с неизбежностью исторического закона из огосударствления экономики, партийно-государственной централизации и подавления гражданского общества. Программа оппозиции ничего не противопоставляла этому процессу. Она выражала интересы части коммунистической технократии, и при всей ненависти к своим бюрократическим «братьям
по классу» объективно содействовала их усилению. Оппозиция лишь пыталась избавить бюрократию от правых иллюзий, придать государственному хозяйству больший динамизм. Со временем лидеры бюрократии воспримут экономическую часть троцкистской программы. Но вожди оппозиции считали, что их программа может быть реализована только под их руководством.
Кампания «Объединенной оппозиции»
Апока оппозиционные лидеры, как и лидеры большинства, ушли в отпуск. Впрямом смысле слова. Спорщики разъехались, накапливать силы для новой схватки осенью.
Троцкий и Зиновьев вернулись из Крыма 29 сентября и узнали об исключении нескольких малоизвестных партийцев за фракционную работу. Партийные чиновники проверяли, готовы ли вожди оппозиции заступаться за свой актив. Они были готовы. Направившись в Коммунистическую академию, где была запланирована встреча с этими партийными руководителями (а оппозиционеры формально оставались партийными руководителями), левые подвергли политику большинства Политбюро разгромной критике. Троцкий и Зиновьев имели огромный ораторский опыт, увлекали за собой аудиторию, даже уже обработанную официальными агитаторами ЦК.
Окрыленные первым успехом, лидеры «объединенной оппозиции» пошли в рабочие ячейки и там тоже имели успех. Настоящее сражение развернулось на заседании парторганизации Рязанской железной дороги. Рабочие спрашивали, за что из партии исключили двух их товарищей - оппозиционеров. За взгляды? На собрание был приглашен известный оппозиционер, лидер группы «Демократического централизма» Т. Сапронов. Он стал выступать. Руководители ячейки пытались ему помешать. Оппозиционеры послали за Троцким, который прибыл незамедлительно. «При появлении на собрании т. Троцкого райкомщики подняли крик, шум, гам, свист, рабочие же тов. Троцкому устроили овацию»37,- рассказывал Сапронов. Начальство ушло с собрания и объявило его незаконным. Несмотря на это рабочие долго слушали опального вождя, приняли резолюцию и спели «Интернационал».
Сапронов Тимофей Владимирович (1887-1939, по другим данным 1937).
Рабочие заявили, что Московская контрольная комиссия исключила из партии их товарищей «за то, что они пытались добросовестно разобраться в вопросах, волнующих партиюБ Мы, рабочие партийцы, хотим принимать непосредственное участие в управлении нашей собственной партиейБ Нам говорят, что оппозиция ошибается, а что говорит сама оппозиция, мы не зна-ем»38.
На собраниях Троцкий так излагал программу левой оппозиции: «На полмиллиарда сократить расходы за счет бюрократизма. Взять за ребра кулака, нэпмана - получим еще полмиллиарда. Один миллиард выиграем, поделим между промышленностью и зарплатой. Вот в двух словах наша хозяйственная программа»39. Все эти цифры были совершенно условны. Правым было ясно одно: резкое сокращение бюрократии приведет только к дезорганизации государственного хозяйства. Экспроприация кулаков и нэпманов даст средства только на год, а потом брать будет не с кого.
Никто из членов Политбюро не решился противостоять в открытой полемике Троцкому и Зиновьеву, когда они, окрыленные успехом, вместе со своими сторонниками - Радеком, Пятаковым, Смилгой и др. созвали несколько собраний на фабриках и заводах в Москве и окрестностях. Дискуссии закипели в партийных ячейках на заводах, в хозяйственных и даже в военных учреждениях. Сталин и Бухарин опасались большого скандала, особенно в условиях назревающего экономического кризиса. Истинные настроения партийного актива были неизвестны - далеко не все решались высказывать то, что думают.
Открыто в Москве и Ленинграде за оппозицию решились проголосовать только 496 человек, но по данным чехословацкого дипломата Й. Гирсы, в Москве около 45% коммунистов были на стороне оппозиции40.
Оппозиционеры освежили связи со второй столицей. 7 октября на собрании коллектива крупнейшего ленинградского завода «Красный путиловец», где присутствовал Киров, неожиданно выс-
тупил приехавший из Москвы Зиновьев. Левые выступили и на других предприятиях Ленинграда. Каждый раз их речи вызывали интерес рабочих и бурю негодования со стороны начальства. Но и негодование это часто было показным.
Пока недовольство политикой ВКП(б) было еще не очень велико. Кризис НЭПа еще не набрал силу. Ктому же предлагавшаяся оппозицией демократия не касалась народа (рабочему классу обещали сохранение зарплаты, не более), речь шла о демократии для элиты. Диктаторский «имидж» вождей оппозиции ослаблял силу ее агитации за демократию и против бюрократизма. Страна помнила Троцкого как жестокого диктатора времен гражданской войны, Ленинград помнил авторитарный стиль руководства Зиновьева.
Отсутствие возможности отстаивать свои взгляды в печати ставило оппозицию под удар клеветы - ее требования в выступлениях Бухарина и его сторонников доводились до абсурда. Использовались и антисемитские нотки. «Идейная борьба заменилась административной механикой: телефонными вызовами бюрократии на собрания партийных ячеек…, хорошо организованным свистом и ревом при появлении оппозиционеров на трибуне. Правящая фракция давила механической концентрацией своих сил, угрозой репрессий. Прежде чем партийная масса успела что-нибудь услышать, понять и сказать, она испугалась раскола и катастрофы. Оппозиции пришлось отступить»,41 - вспоминает Троцкий о ситуации 1926 года.
Оппозиционеры пытались представить себя равноправным течением в партии и 4 октября обратились в ЦКВКП(б) с заявлением о необходимости налаживания «совместной дружной работы» и «ликвидации тяжелого периода внутрипартийной распри»42. Политбюро затем оценило это заявление как признание правильности политики ЦК, что было явным преувеличением. Апока оно вынуждено было услышать призыв к компромиссу и выставило 11 октября свои условия, сводившиеся к прекращению фракционной работы и недопустимости открытой дискуссии. Требовалось также отмежеваться от других оппозиционных групп, критиковавших Политбюро. Поскольку левые отрицали, что ведут именно фракционную работу, и отрицательно относились к более радикальным оппозиционерам, чем они сами, то Троцкому, Зиновьеву и Каменеву оставалось согласиться только на прекращение дискуссии.
Достижению компромисса способствовало и то, что сталинское руководство по-прежнему не чувствовало себя уверенно. Сохранялись «опасения быстро и резко порвать друг с другом при неустойчивости режима и боязни внешних и внутренних его противников в случае внезапного раскола или распада партии»43. Эти опасения будут сохраняться и позднее, но невозможность единства изменит отношение к товарищам по партии. Скем нельзя договориться, того следует репрессировать. Вусловиях хозяйственных трудностей оппозиция может получить массовую поддержку недовольных, расколоть партию и таким образом покончить с ее монополией на власть. Ав условиях многопартийности из подполья выйдут сторонники иных, не марксистских, путей, и страна вернется к капитализму. Все жертвы
