многих странах «третьего мира». Это была импортзамещающая индустриализация. Считалось, что экономика страны будет более устойчива, если она будет менее зависима от импорта. В этом предположении было много справедливого. Колебания мирового рынка могут быть весьма разрушительными, и споры с правыми заканчивались в 1929 году под первые аккорды Великой депрессии, которая больно ударила по всем странам мира. Защититься от разрушительных волн кризиса с помощью своей промышленности, которая позволит создавать собственные технологии и повысить производительность труда хозяйства - это ли не благая цель. Даже правый председатель Совнаркома А. И. Рыков говорил на ноябрьском пленуме ЦК: «Уклон получится в том случае, если мы пятилетний план составим так, что его характерной чертой будет являться импорт готовых товаров из-за границы вместо развития промышленности нашей страны»60.
Перед ноябрьским пленумом ЦК, который должен был обсуждать планы экономического развития, Бухарин составил проект резолюции, в котором говорилось: «Основной коренной задачей партии, ее генеральной линией, является линия на дальнейшую индустриализацию страны, на возможно более быстрый рост социалистического ее сектора, на кооперирование крестьянства, рост коллективных форм сельскохозяйственного производства и т. дб Отметая все предложения, направленные к сокращению нашего промышленного строительства, и твердо проводя курс на индустриализацию страны, не снижая темпов роста капитальных вложений, необходимо в то же время принять меры к тому, чтобы подтянуть сельское хозяйствоБ»61
Как видим, правые коммунисты также считали, что отказ от импортзамещающей индустриализации был недопустим. Они были категорическими противниками той модели развития страны, к которой объективно вела их политика (выражаясь современным языком, ее можно назвать «латиноамериканской», учитывая, как в Западном полушарии проводились подобные НЭПу эксперименты). Правые считали, что можно относительно быстро изыскать ресурсы для модернизации всей экономики. Но во второй полови-
не ХХв. импортзамещающая индустриализация осуществлялась в Латинской Америке, Азии и Африке либо с помощью других стран, либо частично. Витоге создавалась индустрия, способная обеспечить лишь некоторые нужды страны и достойно конкурировать на мировом рынке лишь в узком секторе. Вэтом случае страна встраивалась в мировое разделение труда уже как индустриально-аграрная держава, а не сырьевой придаток. Для СССР эти варианты не подходили. Индустриализация должна была быть проведена с опорой исключительно на собственные ресурсы, а поставки техники из-за рубежа должны были быть оплачены до копейки. При этом зависимость от зарубежной промышленности должна была быть ликвидирована полностью - советских лидеров не устраивала роль страны как части мирового капиталистического рынка, притом зависимой.
Но в условиях мирового экономического кризиса даже низкие темпы накопления, которые обеспечивал НЭП, стали бы невозможными. Бухаринская альтернатива не давала реальных оснований надеяться на преодоление отсталости сельского хозяйства и легкой промышленности. Вусловиях стагнации СССР эволюционировал бы к положению страны с отсталым сельским хозяйством и среднеразвитой промышленностью. Примеров такой модели было немало в Латинской Америке. Сравнение итогов развития СССР и крупных относительно успешных латиноамериканских стран (Мексика, Чили, Бразилия, Аргентина, Венесуэла) показывает, что при сопоставимых социально-экономических результатах (на душу населения) ХХвек обошелся им и нам в несопоставимых жертвах.
Повысить эффективность экономики при отказе от тотальной импортзамещающей индустриализации и при перестройке всего общества на строго централизованной основе можно было бы только на основе компромисса со спецами. Вусловиях недовольства масс кризисом, сохранения различных течений в партии большевиков (а Бухарин выступал за относительную терпимость в этом вопросе) большевики имели мало шансов сохранить монополию на власть. Возможно, партия даже осталась бы правящей, но реальную власть в ней разделили бы правые коммунисты и выходцы из социалистических партий - спецы. Широким массам малокультурных партийцев угрожало вытеснение с руководящих постов. Хотя партийная масса не вникала в тонкости проблемы планирования, она чувствовала, куда ведет бухаринская альтернатива, да и оптимистические цифры плана Куйбышева вдохновляли ее.
Предложения Бухарина были заведомо нереализуемыми: ликвидировать товарный голод (то есть ускорение развития тяжелой и легкой промышленности одновременно) и снижение нагрузки на крестьянство. Ставя перед плановыми органами такие невероятные задачи, Бухарин замечает, что «чиновники «чего изволите?» готовы выработать какой угодно, хотя б и сверхиндустриали-стический план…»62. Это - уже прямой выпад против Куйбышева, за которым стоит Сталин. Это - отождествление сталинцев с троцкистами. Разумеется, статья вызвала возмущение большинства Политбюро. АБухарин, сделав свой выстрел, уехал в отпуск.
Выход «Заметок экономиста» был своего рода вызовом к открытой дискуссии, где Бухарин считал себя сильнее. Но Сталин считал сильнее свою позицию, понимая, что она ближе если не «спецам», то большинству партийных чиновников. Генсек лично собрался дать отпор идеям, изложенным в «Заметках экономиста». Он обратил внимание на «эклектизм» статьи Бухарина, которая, с одной стороны, призывает к «переносу центра тяжести на производство средств производства», а с другой - «обставляет капитальное строительство и капитальные вложения такими лимитами (решительное усиление легкой индустрии, предварительное устранение дефицитности строительной промышленности, ликвидация напряженности госбюджета и т. д., и т. п.), что так и напрашивается вывод: снизить нынешний темп развития индустрии, закрыть Днепрогэс, притушить Свирьстрой, прекратить строительство Турксиба, не начинать строительство автомобильного завода»63.
Но рукопись Сталина осталась неоконченной. По мнению В.П. Данилова, О.В. Хлевнюка и А.Ю. Ватлина, «ответ на уровне конкретного анализа экономических проблем не получился, оказался Сталину не по плечу»64. Это сомнительно. Позднее Сталин будет развернуто спорить с Бухариным, в том числе и по конкретным экономическим проблемам. Его аргументы будут лучше убеждать членов ЦК, чем аргументы Бухарина (а это - основные судьи в споре). Свои аргументы Сталин изложил в развернутой речи на ноябрьском пленуме ЦК. Но именно в этой речи он «заступился» за Бухарина, противопоставив взгляды, изложенные в «Заметках экономиста», идеям «правого уклониста» М. Фрумкина: «Товарищ Фрумкин любит вообще хватать за фалды тех или иных членов Политбюро для обоснования своей точки зрения. Вполне возможно, что он и в данном случае постарается схватить за фал-
ды тов. Бухарина, чтобы сказать, что тов. Бухарин говорит «то же самое» в своей статье «Заметки экономиста». Но тов. Бухарин говорит далеко не «то же самое». Тов. Бухарин поставил в своей статье отвлеченный, теоретический вопрос о возможности или об опасности деградации. Говоря отвлеченно, такая постановка вопроса вполне возможна и закономерна. Ачто делает тов. Фрумкин? Он превращает абстрактный вопрос о возможности деградации в факт деградации сельского хозяйства»65.
Сталин не считал целесообразным осенью 1928 года разворачивать открытую дискуссию, и не потому, что не имел аргументов, а в связи с неготовностью кадровых позиций. Сталин прекрасно понимал, что в компартии побеждает не тот, кто скажет больше, а тот, за кем останется последнее слово. Наступление на правых началось не с прямой атаки, а с длительной артподготовки, с организационного разгрома тех структур, на которые опирались правые.
Аппаратное наступление и политика отставок
8 октября Политбюро осудило редакцию «Правды» за публикацию столь спорной статьи без ведома ЦК. Это был важный сигнал. Бухарин все еще считался одним из лидеров партии, но на партсобраниях стали происходить странные вещи. Так, например, на активе Петроградского района Ленинграда официальный лектор раскритиковал «Заметки экономиста». «Хотя все это не помешало ему заявить, что есть сплетники, говорящие о расколе в ЦК»66. После такой критики члена Политбюро, идеолога партии этот лектор должен был бы получить взыскание. Если бы, конечно, не выполнял указание своего руководства. Пропагандистская машина партии, раньше служившая инструментом в руках Бухарина, теперь была переналажена против него.
Завоевав на свою сторону большинство в Политбюро, Сталин развернул наступление на организации, в которых преобладали сторонники правых,- Институт красной профессуры, Московскую парторганизацию, наркоматы, профсоюзы, редакцию «Правды». Из редакции «Правды» вывели учеников Бухарина А. Слепко- ва и В. Астрова. Вместо них в «Правду» были направлены сталинцы Е. Ярославский, Г. Крумин и М. Савельев, которые стали публиковать статью за статьей о «правом уклоне» (не называя имен конкретных
