— Нет, это мне снится, — закрутил головой Павел, я только негромко свистнул, Зузана, обхватив руками горло, отодвинулась подальше от стола, Борек, похоже, собирался упасть в обморок, а Алена вздрагивающим голосом прохрипела:
— Откуда это у нее?
Вопрос был скорее всего риторический, но Мирка не оставила его без ответа.
— Однажды я вам уже посоветовала, чтобы вы как следует расспросили Борека, он вам все растолкует. Вся информация у него в руках…
— Нет, — возразил Борек, — я ничего не знаю. Она меня обманывала. Она меня только обманывала… Только обманывала! — Шатаясь, он сделал несколько шагов и остановился возле дверей. — Ей нужно было пятьсот западногерманских марок на негативы. Улики… А у нее столько не было. Поэтому она и должна была вернуться на Сильвестра в Прагу, чтобы заработать их, иначе Берт не вернул бы ей негативы. Пятьсот марок… — Он вернулся к столу, сгреб банкноты в кучу и вытащил оттуда пять бумажек. Тех, где хмурился мужчина в берете. — Дурацких пятьсот марок. А марки-то — вот они! Паршивая мелочишка, верно? — Он безнадежно махнул рукой. — Интересно посчитать, сколько тут раз по пятьсот марок…
— Про какие негативы ты говоришь? — воскликнула Мирка. — Про какие улики?
— Про те, которые были у Берта… Ну, этот ваш менеджер из «Метрополя»…
— Чепуха! — решительно заявила Мирка. — У Берта никаких негативов не было. Улики против Катаржины? Откуда! Она сама дала ему свои фотографии. А сделал их ее художник. К тому же она была на них в вечернем платье. Борек уронил пять сотенных бумажек на стол.
— Вот видишь, я ничего толком не знаю, абсолютно ничего. Так что оставьте меня в покое. Деньги нашлись, убегать мне не с чем, я иду в свою комнату…
Он направился к дверям, поникший и жалкий. Все провожали его глазами, Зузана — грустно, а Мирка — презрительно, разве что не плюнула вслед. Павел с Аленой обменялись короткими испуганными взглядами, и я вдруг понял, кто убил Катаржину, кто был тот единственный, кто имел возможность и повод, чтобы ее убить.
— Стой! — крикнул я Бореку, открывавшему дверь в коридор. — Останься здесь, понял? Останься здесь вместе со всеми!
Он молча повиновался. Медленно прикрыл дверь и скорее упал, чем сел на ближайшую табуретку. Я негромко спросил Мирку:
— Может, все-таки что-то нам расскажешь? Ты ведь наверняка знаешь, откуда у Катаржины эти деньги. Ты все прекрасно знаешь.
Мирка вздохнула.
— Всего я не знаю, Гонза, правда, не знаю. А вот откуда у нее эти деньги… — Она помолчала, кончиком языка облизала губы, тряхнула головой и с досадой и злостью выкрикнула: — Да вы что — такие дураки, что никак не можете догадаться, как такая красивая девчонка может достать деньги? Да она их заработала. За-ра-бо-та-ла! Желаете услышать, каким образом?…
Могучий порыв ветра снова встряхнул нашу избу.
— Ну и буря, — непроизвольно вырвалось у Павла. — Прямо страх и ужас!
Мне все осточертело, но не бросать же на полдороге. Надо было идти до конца. Поэтому я задал Мирке следующий вопрос:
— Как долго Катаржина промышляла тузексовкой?
— Насколько мне известно, почти два года. А может, и больше, — выпалила Мирка.
— Борек, а ты давно об этом узнал?
Взгляд у него был как у затравленного зверя, кончики губ дергались, но он все-таки ответил:
— Где-то в конце октября…
— Ну, а вы?… — обратился я к остальным.
— Ты что, Гонза, чокнулся? Я и понятия об этом не имел. Катаржина и… — Он умолк и недоуменно покачал головой.
Я обратился к Алене:
— А ты?
— Я догадывалась, что она совсем не такая, какой кажется. После остановки в Гоницах у меня появилось подозрение, но… — Она махнула рукой в сторону денег. — Но об этом… Нет, об этом я ничего не знала. Я повернулся к Зузане:
— Значит, остаешься только ты, Зузана. Когда ты узнала Тайну Катаржины?
— На вечеринке в «Дельте», — пробормотала она. — Раньше я тоже ни о чем не догадывалась.
Я шагнул к столу, одним широким движением сгреб деньги в кулак, кое-как подровнял их, завернул в помятую бумажку и сунул обратно в кожаную сумку. Задернув «молнию» и швырнув Катино сокровище поближе к чадящей свече, я произнес:
— Значит, Алена все-таки кое-что заподозрила.
— Я? — растерянно выкрикнула Алена. — При чем тут я?…
— При чем? Ну, скажем, ты кое-что подметила. Я говорю про «Дельту». Пузатый немец знал Катаржину по имени и обратился к ней «Fräulein Katherine», а вовсе не «Fräulein, darf ich bitten», как старался нас убедить Борек. И, конечно же, ему не надо было узнавать ее по фотографии в «Штерне», как сама Катаржина пыталась убедить Павла.
— Какой немец? — прервала меня Мирка. — Такой низенький, лысенький?
— Точно, — кивнул я. — Знаешь такого?
— Это у нее был самый лучший… друг, — ответила Мирка.
— Ну да, теперь ты готова на нее все помои вылить, — неуверенно возразил Борек и, поколебавшись, добавил: — Но она с ним не пошла. Я точно знаю, что в ту ночь она уехала домой, в Костелец.
— Ничего ты не знаешь, — ледяным тоном вмешалась в разговор Зузана. — Ничего-то ты не знаешь, Борек… Она пошла к нему в номер. Я сама видела. Она ожидала его в коридоре, в уголке отдыха… А ты и не знал ничего.
— По-твоему, он ничего не знал, а на самом деле видел Катаржину насквозь! — с жаром кинула Мирка. — Она сама мне призналась, что он ее держит в кулаке. Из-за этого она сюда и приехала. Пришлось. Он ее заставил.
Не успел Борек опомниться, как Зузана пришла ему на помощь:
— А теперь ты путаешь, Мирка. Борек совсем и не хотел ехать в горы. На святки он заболел гриппом, ему было очень плохо…
— О Господи, Зузанка, — прервала ее Мирка. — Да проснись же ты наконец! Перестань его защищать!
— Борек хотел ехать, Зузана, — вмешался я. — Только от тебя ему хотелось избавиться.
Зузана отвернулась к окну, чтобы не встретиться со мною взглядом. Она прекрасно понимала, что у меня нет причин ее обманывать.
— Еще в первый день, когда мы поднимались от остановки наверх, мне пришло в голову, что Борек изменяет тебе с Катаржиной. Помнишь, он забрал у нее рюкзак, а на тебя даже не обратил внимания. Во время ужина и особенно утром, когда они вдвоем остались в избе, я убедился в этом окончательно. Удивился, правда, но не особенно переживал. Откуда мне было знать, что ты так привязана к Бореку и готова даже убить ради него?
— Неправда!.. — выкрикнула Зузана, но голос ей изменил, и она отчаянно завертела головой.
Я торопливо продолжал:
— Я никак не мог понять, кто и зачем убил Катаржину. Потом стал сопоставлять разные факты и постепенно исключил из числа подозреваемых Павла, а чуть позже и Алену. Павел уже когда-то ухаживал за Катаржиной, но она его отшила. Алена, конечно, ревновала чисто по-женски, но особых поводов для ревности у нее не было. Потом меня сбили с толку Мирка и ее обвинения в шантаже. Я ведь поначалу понятия не имел, чем можно было Катаржину шантажировать. Пока не нашли всю эту «мелочишку». Ясно, что шантажировать было чем. И ради чего. Тут впервые я увидел Кат в реальном свете. Но Борек действовал вовсе не ради денег, не такая уж он сволочь. Скорее всего он и не догадывался о ее заработках, так же, как и все мы. Да он еще сам был готов ей помочь. Если не ошибаюсь, она наплела ему, что ей нужно пятьсот марок для выкупа каких-то улик, и он бы спокойно отпустил ее в Прагу на заработки. Не
