Нырок под летящий в челюсть правый крюк, короткий удар с правой в живот, шаг назад и теперь ногой в голень, получи! Коленом в физиономию первому нападающему, добивающий удар ногой в голову упавшему, готово, минус один. Я плавно и, как мне показалось, грациозно, переместился назад и влево. Недостаточно грациозно, потому что вписался задом в угол стола. Зашипев от боли, шагнул вперед и заблокировал удар ногой второго нападающего. Подбил опорную ногу, развернулся и взял на излом колено. Минус два, оба воображаемых противника повержены, слава победителю, то есть мне.
Легкий кросс, дыхательные упражнения, водные процедуры. Что у нас дальше по распорядку? Правильно, послетренировочная медитация. Я уселся, скрестив ноги, на топчан, положил на колени руки со сведенными в колечки большими и указательными пальцами. Закрыл глаза и постарался расслабиться. Последнее получилось так себе, хотелось вскочить и носиться по камере.
Значит, Дед вышел на Волкова, а тот, в который уже раз, взялся спасать своего бывшего, опять обосравшегося по самые уши, бойца. Причем теперь не одного, а с напарником. Адвоката вот нанял. Как этот толстый сказал? Честность, сказал, открытость и сотрудничество. Думаю, я его понял правильно. Завтра же с утра и начнем.
Остаток недели я старался как мог, съеживался в страхе, когда на меня замахивались, вздрагивал от каждого крика, мямлил что-то неразборчивое. Даже всплакнул разок. Впрочем, все это скоро закончилось. То ли я оказался дерьмовым артистом и не слишком достоверно вжился в роль твари дрожащей, то ли кто- то решил, что я уже достаточно закошмарен и пора переходить ко второму акту комедии под названием «Допрос террориста», не знаю. С понедельника за меня взялся другой следователь. Именно такой, которого я и ожидал.
Глава 17
— Однако, — Волков внимательно осмотрел рухнувшего на стул Котова, — и морда же у тебя, Шарапов. Что пил вчера, лишенец?
— Спроси лучше, чего не пил, — Саня повертел в руках сигаретную пачку, глянул на нее с отвращением и спрятал в карман, — и не только вчера, но и с утра сегодня.
— Кажется, кто-то собирался работать…
— А я что делал?
— И что же ты, интересно, делал?
— Серега, ты помнишь, инструкцию для загранработы о вступлении в контакт и добыче информации?
— Пока не забыл.
— На случай, если что-то выпало из памяти, напоминаю: работа ведется на идейно-политической, финансовой основе, по принуждению…
— Короче!
— Это уж, как получится. Так вот, идейно-политическая основа прокатывала в лучшем случае один раз из сотни. Отсталые они там. Не велись на марксизм-ленинизм, хоть тресни.
— Да и нам он, признаться, тоже…
— Вот-вот. О финансах тоже говорить не будем, за те копейки, что нам выделяли…
— Это точно, — поддакнул Сергей, начиная понимать, куда клонит не до конца протрезвевший Котов.
— Принуждение, сам понимаешь, тоже отпадает. Короче, куда ни кинь, везде грабли. А работать-то надо, отчизна подвига требует, иначе, говорит, назад в Союз выгоню, коммунизм строить.
— А не хотелось.
— Не хотелось, — подтвердил Саня. — Лохами выглядеть не хотелось. Особенно по сравнению с другими. Вон у штатников полные карманы инвалюты, так они, если надо было, чиновников целыми министерствами скупали. Во главе с министрами. А мы?
— А что вы?
— А мы получали ту же информацию, но… — он протяжно зевнул.
— Может, кофе?
— Глядеть на него не могу. Я, если хочешь знать, заявился в контору в половине четвертого. Пару часов поспал, потом съел полтора литра этого самого кофе и за работу.
— Извини.
— Ничего. Так вот, мы добывали ту же информацию на основе внезапно возникшей между собутыльниками взаимной симпатии в процессе распития алкогольных напитков в особо крупных размерах. На пьянку выделенных денег худо-бедно хватало, а в желающих на халяву нажраться недостатка не было. Любят они это дело, спасу нет.
— С кем вчера пил?
— С очень хорошим человеком. Он раньше шестерил на одного из наших генералов, так тот его, мало того что с повышением кинул, так еще и долю зажал. Вот парень и обиделся. Когда по литру вискаря освоили, начал плакаться, ну а я не мешал.
— Подливал и поддакивал?
— Как учили в автошколе. Потом отвез его домой и сразу сюда. Как проснулся, сразу же проверил, что он там наболтал.
— В цвет?
— Очень, — Котов достал из кармана таблетку, проглотил и запил водичкой из кулера, — для такого дела даже печень не жалко, хотя, нет, все-таки жалко. У меня один товарищ трудился в нашей резидентуре в одной очень пьяной стране. Когда печенка перестала помещаться в организме, пришел к шефу и попросил вернуть его в Союз, дескать, не могу больше пить, цирроз на подходе.
— И как?
— Да никак. Резидент сам был с громадного будулая. «Вы, — говорит, — Коммунист или где? Идите и работайте». Вот парню и пришлось завалить вербовку.
— Вернули?
— Вернули. Назад ехал радостный, все собирался протрезветь на Родине. У нас как раз тогда борьбу с пьянкой начали.
— Протрезвел?
— Хрен. Глянул на обновленное отечество со всей этой перестройкой, махнул рукой и за месяц спился.
— Понятно. Может, домой пойдешь, а то видок у тебя…
— Не время и не место, батенька, Родина в опасности. Мне вчера вечерком Тищенко позвонил. У Игоря очень скоро могут начаться проблемы.
— Что такое?
— Его дело поручили важняку по фамилии Сотник. Такой милейший человек с погонялом Дровосек.
— Лес рубит, щепки летят?
— Колет всех подряд… Если такой спросит, который час, отвечать без адвоката не рекомендуется. Да и с адвокатом — тоже. Говорят, один из самых толковых, если не самый.
— А кто сейчас с Игорем работает?
— Статисты. Один орет и пугает, потом второй жалеет и болтает за жизнь. Оба бегают к шефу с докладами. Я серьезно говорю, когда он начнет работать, нашему парню мало не покажется.
— Когда начнет?
— Буквально на днях. Так что надо торопиться. Сегодня Тищенко подъедет к Игорю, кое-что посоветует, но, один черт, долго ему против этого умника не продержаться.
— Значит, будем стараться. Вам с Олегом долго еще возиться?
— С сегодняшнего дня у нас с ним объявляется казарменное положение, так что думаю, к послезавтра закончим. Бацунин вернулся?
