А я, в свою очередь, расположился за ларьками и внимательно, как учили когда-то, принялся сканировать местность. Так, цыганки с картами, в смысле, с выводком детей, лица кавказской национальности, Держатся очень по-хозяйски, степенно беседуют, то есть размахивают верхними конечностями и что-то орут, при этом успевают проводить сальными взглядами любую особь противоположного пола от восьми до восьмидесяти лет. Ясно дело, горцы, у них с этим строго. Группа не совсем трезвых аборигенов что-то выясняет с другой группой примерно такого же состава и степени опьянения. Двое ментов, тоже не слишком трезвых. Машины, всякие и разные, в основном патриотических моделей, все-таки Выхино, а не Арбат. «Восьмерка», «Газель», ветхая «шоха» и… неужто? К выходу из метро подъехала темная «девятка», молодой невысокий, сухощавый парень вылез наружу и остановился неподалеку. Я принял чуть в сторону и осторожно высунул голову из-за ларька. Самое интересное, что номер этой колымаги полностью совпал с тем, что сообщил опер Серега. Сразу стало грустно.
В кармане задергался установленный на вибросигнал телефон. Я даже не стал заглядывать в окошечко, потому что и так было ясно, кто это.
— Ну, ты где? — озаботился собеседник.
— Все там же, — виновато молвил я. — Как раз собрался вам звонить.
— Ты где? — упрямо спросил он, видимо, очень хотелось знать.
— Тысяча извинений, — когда надо, и я могу быть вежливым. — Но у меня немного изменились планы.
— Что такое?
— Так, ерунда, — вполголоса, как будто опасаясь, что стоящий под фонарем услышит, ответил я. — Сегодня подъехать не смогу.
— Как так?
— Просто переночую в машине.
— Где?
— На стоянке в Измайлово, завтра у друга в гараже, а послезавтра с утра выйду на связь.
— Это опасно, — заявил он и скомандовал: — Давай-ка езжай сюда.
Щас, вот только глаза подкрашу.
— Послезавтра, — зачастил я скороговоркой. — Позвоню с утра. Еще раз извините, — и торопливо отключился.
Все еще под впечатлением от увиденного, я доехал до Текстильщиков, забрался в машину и покатил куда-то. Куда? А черт его знает, куда, куда-то, точнее не скажешь. Когда вырулил на Яузскую набережную, телефон опять подал признаки жизни.
— Да, — молвил я и уже не особо и удивился, услышав:
— Добрый вечер.
— Полагаете? — усомнился я.
— Значит, все понял? — усмехнулся он.
— Понял, как не понять, — отозвался я. — Извините за резкость слов, ну и гандон же вы, коллега. С напарниками, даже бывшими, так не поступают.
— Но-но, — расхохотался он. — Следите, сударь, за базаром, а то…
— А то что? — спросил я.
— А то обижусь и разрыдаюсь.
— А если серьезно?
— Хочешь по-серьезному? — он перестал смеяться. — Изволь. Я предлагал тебе поработать вместе? Предлагал. Помнишь, что ты ответил?
— Значит, — я перестроился, не знаю, зачем в левый ряд и сбросил скорость, — кто не с нами, тот против нас?
— Можно и так сказать, — согласился он. — А еще можно добавить, что ты меня, дружище, предал.
— Это я-то? — от удивления я аж закашлялся. — Знал бы ты, какие со мной и кто разговоры вел.
— Знаю, — прозвучало в ответ. — А о чем не знаю, приблизительно догадываюсь.
— Тогда в чем же дело?
— Понимаешь, — голос бывшего коллеги и тезки, вдруг стал мечтательным как у малыша, загадывающего, что же ему подарят на Новый год. — Я сейчас занимаюсь очень серьезным делом, такого у нас на службе не было.
— Скажешь тоже, — хмыкнул я. — Ты вспомни.
— Послушай, — у него вдруг изменился тон. — Давай сделаем так, сегодня же встретимся и поговорим. Ты мне нужен, понимаешь? Неделя работы и гонорар в «зеленый» лимон, прикинь.
— Прикинул, — я что-то забеспокоился. — Извини, это не мое. Считай, что я выдохся.
— Ну да, ну да, — хмыкнул он. — Это тебе не лохов на ринге пинать, Мастер.
— Зачем ты наслал на меня этих гоблинов? Решил переселить бывшего коллегу под травку?
— Ну, что ты, — грустно сказал он. — Какое там. Получил бы пару пуль в организм.
— Всего-то.
— Именно так, — согласился он. — И очень скоро опять бы тряс мышцей в зале. Жаль, что не получилось.
— Послушай, — я прибавил газу, протянул руку и ухватил с заднего сиденья сумку. — Ты же прекрасно знаешь, что я никогда против тебя не пойду. Делай то, что задумал и будь, Коля, счастлив… — переставил рычажок коробки скоростей на «D».
— Трудно быть счастливым, когда тебя предает напарник, — горько молвил он.
— Ну, извини, — я открыл дверцу. — Хочешь, я сегодня же куда-нибудь отъеду на недельку?
— Это ты меня прости, коллега, — душевно молвил он. — А насчет отъезда, идея хорошая. Прости, — еще раз сказал он, и я понял, что медлить дальше не стоит.
Повернул руль влево, а сам рыбкой нырнул из машины. Приземлился достаточно жестко, пару раз перекатился, а потом еще проехал несколько метров на заднице. Удачно, в смысле, ничего внутри себя не повредив, вписался в железное ограждение над водой и затормозил. Поднес телефон к уху:
— Что вы сказали, коллега, я прослушал.
— Уже все, — донеслось в ответ. — Извини, у меня звонок по второй линии.
Мой джип тоже врезался в ограждение, метрах в пятнадцати от меня, снес его, накренился, постоял немного и начал падать в воду. Не успели передние колеса машины коснуться темной густой массы, которая почему-то именуется Яузой, как раздался хлопок, потом рвануло. Я забросил телефон в реку, перекатился за каменный столб и замер, закрыв голову руками.
Глава 30
Убийца
По всем законам жанра я должен был в стельку нажраться в каком-нибудь шалмане, затеять хорошую, минут на пятнадцать, драку с молодыми и наглыми латиносами, а потом вернуться весь в крови домой, достать из бара бутылку текилы, снять со стены старое-старое фото конца прошлого века и, отхлебывая кактусовое пойло из горла, приняться нести всякую чушь, типа: «За тебя, напарник!» или «Прости, напарник!». А потом обязательно зарыдать в голос.
Какая ерунда. Помните старый, немного пошлый анекдот? Один мужик застирывал трусы и приговаривал: «Никому верить нельзя, даже себе нельзя». Бедняга просто хотел пукнуть, а получилось, что обделался. В положении, котором я оказался, верить, кому бы то ни было настоятельно не рекомендуется, а то получится много хуже, чем в том анекдоте. Перед тем, как покинуть эту страну, я зачищу всех, кого надо, и очень правильно поступлю. В новую жизнь надо уходить налегке, совершенно другим человеком, не обремененным грузом старых знакомств и связей. Иначе поступают только последние лохи, а мы с коллегой
