– Кларк, я же говорила, что не умею веселиться.
– Ничего, я тебя научу.
– Даже представить твое учение страшно.
– Ты ресторан «У Киссока» знаешь? У них там креветки замечательные с приправой. Посидим, поедим. В девять устроит? Ты меня по бубенцам узнаешь.
– Захвати что-нибудь еще помимо бубенцов. – На телевизионном экране человек в шортах держал перед камерой змею. – Хорошо, в девять. Но допоздна я сидеть не буду.
Кларк Гамильтон был окружным прокурором округа Кэп-Мэй. С Келли он держался игриво, хотя границ не переходил, и эта игривость свидетельствовала о том, что она ему нравится. Келли не догадывалась, откуда он знает об ее отношениях с Тимом, но через месяц после их разрыва Кларк появился у нее в кабинете и стал расспрашивать о каком-то пустячном деле. Она знала, для чего он действительно приходит, потому что три или четыре раза ему отказывала.
Кларк был высокий привлекательный мужчина, может, даже слишком привлекательный для полусонного Уайлдвуда, из состоятельной семьи. Окружные прокуроры в этой части Нью-Джерси не ездят на «порше» и не живут в особняках на берегу океана. Одевался он в тысячедолларовые костюмы, на левой руке поблескивал платиновый «Ролекс». В довершение всего Кларк часами не выходил из гимнастического зала и побывал в некоторых экзотических странах. Он плавал на плоту по Амазонке, а в Непале забирался на какие-то вершины.
Естественно, что имя такого видного мужчины было в Уайлдвуде у всех на слуху. О нем сплетничали в парикмахерских, в супермаркетах, даже в церкви. Веселый, обходительный, а его родня со связями. Дока в делах, но изворотливостью своей не пользуется. В его машину бросили бомбу, и ему пришлось сделать пластическую операцию. Вообще, у Кларка было немало проблем: карты, спиртное, наркотики. Его жена скончалась таинственным образом, о чем одинокие дамы возмущенно судачили, но все пали бы на колени, переступи он порог их дома.
О'Шонесси считала Кларка умным, любящим позабавиться. Но мужчина ей сейчас был не нужен. У нее две дочери и новая работа, которая отнимает много времени. Знакомство с Кларком вызывало в ней чувство вины из-за того, что она разводится с мужем и бывает на людях с холостыми мужчинами. Если бы Тим не был последним болваном, Келли не пришлось бы гадать, что думают люди, когда видят ее в обществе окружного прокурора.
Тим относится к ней хорошо. Добрый, заботливый, великодушный. Любит девочек и великолепен в постели. В сущности, в нем есть все, о чем может мечтать женщина, если не считать одной немаловажной детали: он мужчина, а мужчины, как известно, глупые, безрассудные, бездарные существа, перекати-поле, которых носит по земле с единственной целью – они ищут с кем бы потрахаться.
К глазам подступили слезы. Келли сделала три глубоких вдоха-выдоха и начала усиленно жевать жвачку. Она знала, что трех месяцев не хватит, чтобы отойти от Тима, забыть его. Но она устала мучиться всякий раз, когда думала о нем. Черт бы его побрал, пусть катится на все четыре стороны! Предательская слеза все-таки упала. Келли смахнула ее пальцем. Жизнь продолжается. Вечером Кларк Гамильтон составит ей компанию. Последнее время она чаще сидит в одиночестве.
О'Шонесси приняла душ, надела юбку и водолазку в тон, причесалась, подкрасилась. На улице было прохладно, и она взяла кожаную куртку. Если Кларк понимает, что после ужина они разойдутся по своим домам, то все будет хорошо.
Проезжая по Атлантик-авеню, О'Шонесси заметила, что многие магазины открылись после зимы: в витринах горел свет. Из Ки-Уэста постепенно возвращались дрозды. Они там зимуют.
Мерно качались дворники, смывая с ветрового стекла влажный, идущий с океана туман.
О'Шонесси остановилась под неоновой надписью «Ресторан „У Киссока“». На противоположном углу стоял автомобиль Гамильтона. Она часто видела его машину у здания суда и называла ее «серебристая с откидным верхом», пока Макгир не поправил ее: стального цвета, не серебристая. Ох уж эти мужчины!
В ресторане всегда царил полумрак, горели свечи. Из кухни доносился аромат кипящих креветок. Звучали приглушенные голоса. Начало мая, а в баре уже полно народу. Большинство – туристы, открывающие летний сезон, но там находился и недавно разведенный Бен Кинг, владелец стриптиз-клубов. Рядом с ним сидел Ян Винкельман, служащий банка, причем не один. О'Шонесси удивилась, но вот мелькнула белозубая улыбка Кларка Гамильтона, и она поняла, что через минуту-другую ее тоже будут рассматривать как под микроскопом.
Кларк стоял за ее стулом, когда она садилась.
– Каким пойлом травимся? Я всегда думал, что ты ромовая женщина.
– Нет, мне «Маргариту».
Кларк откровенно любовался ею. Белокурые с рыжеватым отливом волосы свободно спадали на плечи, на тонко очерченном подбородке ямочка, на губах поблескивающая помада.
– Ну как, готовы выпить? – спросил из-за стойки бара Киссок.
– Всегда готовы! – шутливо отозвалась О'Шонесси.
– Как Гас? – посерьезнел Киссок.
Она удивленно посмотрела на мужчин.
– Славная пара, таких людей я не встречал. Не могу поверить, что это правда.
– Постойте-постойте, о каком Гасе вы говорите? – Единственный Гас, которого она знала, был Гас Мейерс, ведавший химической лабораторией при их управлении, которого она видела два часа назад.
– Ну вот, дернул меня черт за язык. – Киссок оперся руками о крышку бара, потом налил в бокал текилы. – Это насчет Агнессы. Рак желудка у нее. Доктора считают, не выживет.
– Не может быть! – озадаченно произнесла Келли.
– Я такой женщины никогда не видел. Может, еще поправится.
О'Шонесси знала, что несколько месяцев назад, в праздники, у Агнессы начались колики в животе, и он возил ее в больницу, думал, что язва. Агнесса к тому же нервничала из-за скоропостижного развода младшей дочери и ее переезда к родителям и из-за того, что ей пришлось поместить отца в пансион для стариков. Гас тогда первый и единственный раз говорил о своих бедах.
– Будем надеяться, что у них все обойдется, – сказала она Кларку.
В руках у вернувшегося Киссока был смеситель. Он налил «Маргариту» Келли, а потом поставил бутылку пива Кларку. Через заднюю дверь вошли двое посетителей, и он поспешил им навстречу.
О'Шонесси обвела взглядом зал, к счастью, знакомых лиц не было.
– Изучим меню или сразу закажем креветки? – спросил Кларк.
Ей нравились его руки: тонкие пальцы, аккуратно подстриженные ногти. Помимо «Ролекса», других украшений на нем не было.
– Начнем с креветок.
– Знаешь, меня немного удивило, что ты согласилась выйти сегодня из дома.
– А я удивилась, что ты позвонил мне. – Келли подняла свой бокал и сделала несколько глотков.
Он посмотрел на ее руку. На безымянном пальце по-прежнему было обручальное кольцо.
– Вы же расстались, правда? – тихо произнес он.
Она кивнула.
– Надеюсь, ты не допустила ошибку?
– Я же здесь. – Келли похлопала Кларка по руке. – Не волнуйся, все в порядке.
Бен и Ян терли лотерейные билеты и пили какую-то прозрачную жидкость. Ян поймал ее взгляд, и она подумала, что у него заговорщический вид.
– Я еще не привыкла к этому! – вырвалось у нее. – Не привыкла к разводу. Ты ведь знаешь наш Уайлдвуд. О тебе сразу начинают сплетничать. Но я даже не уверена, что у нас с Тимом все закончено. Нам еще надо о многом подумать и многое решить.
Главное, о чем им предстояло подумать, – это, конечно, Регина и Марсия. Каждый раз, приезжая после недельной побывки у отца, они спрашивали мать, когда же возвратится домой папа. Сначала О'Шонесси полагала, что девочек подговаривает Тим, но чем дольше об этом размышляла, тем больше убеждалась, что они действительно этого хотят. Мама и папа должны устроить так, чтобы всем было хорошо.
Келли потянулась к своей сумочке и достала упаковку «Никорет».
