Гамбино.
– Долго же они откладывали разборку.
– Но главное в другом. Орудие убийства, совершенного в Филадельфии, похоже на то, что фигурирует в одном нашем деле.
Гас подался вперед. Разгадывать загадки подобного рода – его специальность.
– В каком?
– В деле Лизы Пенн.
– Не помню его.
Келли улыбнулась.
– Оно произошло в 1974. Мне было три года.
– О Господи! Это то дело, что у тебя на столе?
– Да. Только оно мало что дает. А жертву так и не нашли.
– Подробнее о происшествии в Филадельфии можешь рассказать?
– Дочь Эндрю Марки приехала в Филадельфию двадцать пять лет назад. В полиции говорили, она чиста как стеклышко. Хороший муж, солидные знакомые. Регулярно посещала церковь. В Уайлдвуд больше не возвращалась и связь ни с кем оттуда не поддерживала. Даже с отцом, который уже десять лет жил в приюте «Под вязами».
– Насчет ее мужа что-нибудь известно?
– Родился и вырос в Филадельфии в состоятельной семье. Получил хорошее образование. За ним тоже ничего не числится. В Филадельфии рассчитывают, что мы им сообщим что-нибудь новенькое о Марки.
– Могу я заглянуть в дело?
О'Шонесси подала ему папку.
– Я была уверена, что ты захочешь заглянуть.
Гас положил папку на колени, погладил корешок.
– О ее матери что-нибудь известно? Филадельфийцы не упоминают о ней.
– Красивая была женщина. Через неделю после того, как мужу предъявили обвинение, она утопилась. Просто шагнула с мола в море. В полиции сообщили, что ее дочь несколько раз попадалась с наркотиками. Водилась со шпаной и сама шпаной была. Ей даже кличку дали – Стервоза Сью. Потом она исчезла, и о ней больше ничего не слышали.
О'Шонесси подумала, что детективу Пейну будет интересно услышать новую информацию, в частности узнать о связи отца Сьюзи с мафией, хотя это события давно минувших дней.
– Позвони мне, когда прочитаешь, – сказала она Гасу.
– Завтра позвоню. Сегодня мне надо подготовить Кларку материалы по вкладам и кредитам – ФБР уже наседает на него.
Все утро О'Шонесси собирала информацию о Санди Лайонсе. Жил он на улице Рио-Гранде недалеко от автомагистрали. У дома стояли мотоцикл и «субару», сошедший с конвейера лет десять назад. По огороженному дворику бегал доберман-пинчер. По словам почтальона, Лайонс жил один.
Ей подготовили выписку из его дел по половым преступлениям. Келли интересовало, использовал ли Лайонс при этом скотч и увозил ли куда-нибудь свои жертвы.
Сразу после ленча к дверям ее кабинета принесли букет белых роз. Одобрительные возгласы подчиненных Келли наводили на мысль, что они наконец приняли ее в свое сообщество – или им понравилась молоденькая посыльная? Визитная карточка в букете была от Кларка – не от Тима.
Она позвонила ему, забыв, что в это время окружной прокурор выступает в суде против прекращения дела о вкладах и кредитах. Потом она позвонила девочкам, которые сегодня должны были ночевать у бабушки.
К телефону подошел Тим.
– Ты как, Келли?
– Хорошо. А ты, Тим?
«Почему он не на работе?» – подумала она и хотела уже спросить о злополучной деловой встрече, но удержалась. Они – взрослые люди. Она сама предложила им разойтись. И у нее было свидание с Кларком.
Они с Тимом поговорили о предстоящем дне рождения Регины, затем он позвал к телефону девочек.
– Мам, я принесла домой хорька! – услышала Келли возбужденный голосок Марси.
– Хорька?
– Ага. Его Альфом зовут. Мы по очереди будем брать его на неделю, если родители не против. Папа сказал, что он не против, и ты тоже не против. Ты не против, мам?
– Нет. Как твоя сестра?
– Нормально. Только Альф ее меньше любит.
– Дай мне ее.
– И еще Регина победила на школьном конкурсе по правописанию и получила билет на утренник, представляешь?
– Дай сестру! Регина, наверное, хочет сама сообщить мне об этом.
О'Шонесси с грустью вспомнила, как за ужином девчонки рассказывали о школьных приключениях. Как же это было хорошо – девочки, Тим, она! Интересно, у него действительно было свидание?
Макгир и двое его подручных задержали Билли Уикса у ломбарда и привели в отделение.
Билли умело изображал бывалого: рубашка нараспашку, всклокоченные волосы, ухмылка на лице. Задерживали его не первый раз, но с полным карманом денег и тремя пакетиками порошка застукали первый раз. Не говоря уже о других десяти пакетиках, которые легавые могут найти в бумажном стакане на крышке мусорного контейнера. Но он не испугался. Билли Уикс знал, что у них нет достаточного повода для обыска. Они не имели права задерживать его и не имеют права шарить по его карманам.
Может, адвокат сумеет даже подать на них в суд за незаконное задержание.
Комната для допросов была маленькая, почти такая же, как стенной шкаф у Билли. Стены обиты пробковым деревом, заглушающим звуки. Посередине стояли узкий стол и два стула.
Билли хорошо знал, как проходит допрос. Недаром он смотрел по телевизору «Нью-Йорк, люди в синем». Да, он выждет немного, узнает, что им известно, а потом попросит разрешения поговорить со своим адвокатом. «Где сели, там и слезут», – злорадно думал он.
Сержанту Макгиру понадобилось всего десять слов, чтобы расколоть Билли. Каким-то образом легавые выяснили, что он был последним, кто видел Трейси Йоланд живой.
Билли выложил все, что знал. Если обнаружат ее тело, на нем обязательно найдут его волосы и сперму. За одно за это баптисты-святоши упекут его в тюрьму как человека, лишившего жизни другого человека. Нет. Билли Уиксу отнюдь не улыбалось быть обвиненным в убийстве. Пусть лучше его привлекут за торговлю наркотиками.
Поэтому Билли изо всех сил старался помочь следствию.
– Ты видел листовки, которые мы раздавали прохожим и разбрасывали на эстакаде?
Видел, конечно, видел. Да, это та самая, пропавшая без вести. Но ведь это не преступление, то, что был знаком с ней, разве не так? Он решил, что она передумала и не пошла сразу домой.
Когда О'Шонесси вошла в лабораторию, Гас сидел, склонившись над большим, с тарелку, увеличительным стеклом.
– На Кларка работаешь? Вкладами и кредитами занимаешься?
– Угадала… У той дамочки были большие деньги.
– Я слышала, за четверть миллиона перевалило – и вкладов больше, чем туфель. Как ты, Гас?
– Ничего.
– Я говорю о твоих домашних делах. – Келли положила руку ему на плечо. В лаборатории никого не было. – Как дома?
