— Горничная? Она горничная?
Мисс Келли погрозила ему пальцем:
— Да, да, Джордж! Чрезмерная смелость может даже принца привести к печальным последствиям. Но успокойтесь: я только пошутила. Вам не к чему бежать мыть руки. Эмма — моя подруга и хочет стать актрисой, поэтому с ней вполне можно завести интрижку. Если хотите, можете поиграть с ней в Ромео и Джульетту!
Как видно было, она хорошо знала принца: его мальчишеский гнев так же быстро рассеялся, как и вспыхнул.
В Ромео и Джульетту? Недурно! Роль Ромео я знаю наизусть. Ночь прекрасна, Джульетта прекрасна не менее, а с некоторой долей фантазии наш парк можно вообразить себе садом Капулетти.
— Ну а кормилица? — спросила мисс Келли. — Это буду я?
Джордж захихикал:
— Арабелла Келли в качестве кормилицы — великолепно! Вообще эта идея нравится мне. Ромео — между Джульеттой и кормилицей на балконе, не зная, которую из двух ему выбрать. Обе женщины — в сумасшедшем любовном соревновании. Разумеется, кормилица имеет перед Джульеттой все шансы, как испытанная артистка в делах любви. Чудная сцена, достойная Боккаччо! Давай начнем, Арабелла, а маленькая застенчивая Джульетта пусть посмотрит и поучится любви.
Принц обнял мисс Келли обеими руками и принялся импровизировать:
Он разорвал на ней платье и погрузил лицо в трепещущую зыбь полных форм мисс Келли.
Она спокойно допустила его, а когда принц сделал маленькую паузу, воскликнула:
— Ей-богу, Джордж, вы преподносите мне каждый день новый сюрприз! Да ведь вы поэт! Вы сочиняете стихи, словно Шекспир!
— Не правда ли? — сказал принц, тщеславно улыбаясь. — Что, если бы это узнал мой августейший папаша! Он ненавидит все, что пахнет поэзией, и с удовольствием нагрузил бы корабль философами и поэтами с тайным приказанием пустить этот корабль со всем грузом посередине океана ко дну. Знаешь ли ты, что он сказал недавно мисс Бирн? — Принц несколькими движениями придал своей фигуре разительное сходство с королем и заговорил, подражая его голосу: — «Вольтер — чудовище, а Шекспир — да читали ли вы когда-нибудь нечто более скудоумное? Что? Что? Что вы скажете? Что? Разве это не отвратительные писания? Что? Что?» — Принц с неподражаемой язвительностью воспроизводил эти ребячливые «что? что?» старого короля и потом прибавил: — Разумеется, он не выносит этих людей, которые без всякого почтения заглядывают прямо в сердце коронованным особам и представляют их обыкновенными людьми со свойственными всем и каждому недостатками и пороками. Он твердо верит в то, что он царствует «Божией милостию».
Эмма удивленно слушала слова принца. Он казался ей отвратительным и ничтожным в этой хвастливой болтливости. И в каком тоне он осмеливался говорить о короле, своем отце!
Она забыла, кто она и кто он, невольно откинула голову, сверкнула на него рассерженным взглядом и резко сказала:
— Вы высмеиваете принципы своего батюшки, принц! Но во что вы будете верить сами, когда станете королем?
Принц посмотрел на девушку с удивлением, но без малейшего неудовольствия.
— Ты слышала, Арабелла? У крошки, оказывается, тоже имеется язык! Ну-с, несравненная Джульетта, я буду верить во все, что мне предпишет парламент, а лично сам я буду королем милостью веселого божества. Амур, Вакх и Аполлон будут моей троицей. Да что ты смотришь на меня с таким отчаянием, целомудренный ангелочек? Разве ты никогда не слыхивала о знаменитом билле десяти заповедей, который хотел внести в парламент премьер-министр его величества, сэр Роберт Уолпол? Во всех десяти заповедях маленькое слово «не» должно было быть вычеркнуто! Как жаль, что из этого ничего не вышло! Конечно, мы и без того крадем, убиваем и нарушаем супружескую верность, но без этой приставки «не» грешники могли бы спать спокойно. Нет, Арабелла, ты только посмотри на крошку! Она великолепна! Бледное лицо… и испуганные глаза!
Он разразился громким хохотом и принялся похлопывать себя обеими руками по бокам, открыто наслаждаясь замешательством Эммы.
— Эмми очень недавно в Лондоне, — сказала мисс Келли, — еще ничего не видела, кроме единственного представления «Ромео и Джульетты» в Друри-Лейн, а о нашем свободомыслии и вообще ничего не слыхала.
Принц с удивленным видом подошел к Эмме и стал любопытствующим взором изучать ее.
— Невинность? Белый голубок? — Его глаза снова загорелись похотливым огоньком. Вдруг, охваченный неожиданной идеей, он обратился к мисс Келли: — Хокс и Дженнингс здесь? Мы покажем крошке Лондон. Сейчас же! Не противоречь мне, Арабелла! — нетерпеливо крикнул он, когда она недовольно нахмурила брови. — Все равно будет по-моему, а если ты не хочешь, то мы отправимся и без тебя.
Он хлопнул в ладоши. Сейчас же появилась миссис Крук, и принц приказал ей позвать Хокса и Дженнингса.
Хокс и Дженнингс! Принц Джордж звал их своими ищейками. Да они и были похожи на пару гигантских догов своими хитрыми, беспокойными глазами и крупными головами. Они служили своему господину телохранителями при ночных кутежах, а в остальное время — шпионами, которые узнавали обо всем, что случалось в Лондоне.
Принц не видел их три дня. Теперь они делали ему доклад.
Грабители аристократического квартала забрались во дворец архиепископа Кентерберийского и унесли всю серебряную посуду. У лорда-канцлера они украли большую государственную печать. На одной из самых людных улиц Лондона они задержали и ограбили парижскую почту. Полиция в отчаянии, народ смеется над ее бессилием, удивляется смелости грабителей и называет их «джентльменами».
В палате лордов епископ Лландэфский внес свой уже давно обещанный билль о разводе, в котором доказывал, что за семнадцать лет правления Георга III совершилось больше расторжений браков, чем за всю прежнюю историю Англии.
Какой-то ирландский лорд напал на осчастливленного метрессой лорда-соперника и страшно изувечил его. Соперник скончался в ту же ночь, лорд бежал во Францию.
В суде разбирался иск сэра Ричарда Уорсли к капитану Девису, похитителю его супруги. Похитителя оправдали, а супруга приговорили к уплате судебных издержек. Что же касается леди Уорсли, то ее избрали королевой клуба адских огней.
— Клуба адских огней? — спросил принц Джордж. — Да разве ты не говорил мне, Хокс, что он был запрещен и закрыт?
— Да, так и было, джентльмен, — ответил Хокс, осклабившись и давая принцу излюбленный последним титул, — но сегодня ночью он будет снова открыт. Лорд Балтимор избран президентом, а леди Уорсли — королевой.
— Сегодня ночью? Это мы должны посмотреть! Скорей, сударыня, одевайтесь! Дженнингс, вели запрягать! Хокс, позаботься о шпагах и пистолетах! Авось сегодня полиция окажется более на высоте и настигнет нас. По крайней мере, мой августейший батюшка будет иметь хоть какое-нибудь удовольствие.
Он засмеялся, как сумасшедший, похлопывая себя по ляжкам, и погнал всех в дом.
