– Фронтовые корреспонденты допускаются? – спрашивает Фиона, я протягиваю ей руку и провожу через козырь.
– Посекретничайте немного! – Гилва тянет из воздуха полотенце, вешает на шею, посылает нам воздушный поцелуй и удаляется.
– Малышка, ты не оставишь нас на несколько минут? – обращается Фиона к Паоле. – У нас сугубо мужской разговор.
Паола переполняется благородным гневом – услышать, что она малышка – от кого? От рыжей стервочки, на голову ниже ее ростом! Пока изобретает ответ, Фиона лучезврно улыбается и подсказывает:
– Можешь звать меня бабушка Фи.
– Хорошо, бабушка! – Паола гордо удаляется в соседнюю комнату. Почти сразу чувствую козырной контакт. Что родилось раньше? Первая женщина, или любопытство?
Перед Фионой возникает в воздухе знак Лабиринта.
– Паола, девочка, мы же о тебе говорить будем, – говорит она. Паола делает вид, что не слышит. Протягиваю руку, тяну ее через козырь и усаживаю себе на колени.
– Любопытство кошку погубило, знаешь? Начинай, Фиона.
– Богдан, есть вещи, которые нам недоступны. Одна из них – формирование личности человека из тени. Внешний вид нам подчиняется. Мы можем найти двойника любого человека. Но его личность, сумма знаний, которыми он обладает – это нам неподвластно. Тебе удалось. В дневниках Дворкина я находила намеки, но слишком неопределенные. Расскажи, как ты создал Паолу.
– Гм-м? – вопросительно смотрю на Паолу. Она кивает и обнимает меня за шею. – Этот процесс начался случайно и шел в несколько этапов. На первом я полностью управлял формированием личности и даже внешностью. Частично контролировал поведение – в стратегическом плане, не тактическом. Но, по мере кристаллизации личности, мое влияние падало. В то время Паола была чем-то вроде призрака Лабиринта – понятно, о чем я говорю?
– Да-да.
– На втором этапе Паола полностью вышла из-под моего контроля, проехала на мне Лабиринт, получила знания, но не возможность их использовать. Следующий этап – Паола стала полноценным жителем тени и получила возможность использовать свойства Лабиринта. И заключительный этап – после самостоятельного прохождения Лабиринта Паола стала эмбериткой.
– Пигмалиончик мой! – Паола нежно покусывает мое ухо. (На зрителя играет, не иначе.)
– Четко, ясно, и ничего не объясняет, – делает заключение Фиона. – Оберон не был на такое способен. Мы можем управлять настроением масс, но не более. Скажи, Паола – единственный твой опыт?
– Боюсь, что нет – вспоминаю караван рабов и симпатичную девушку Лану, удивительно похожую на Паолу. – Но второй опыт я пустил на самотек.
– Жаль. Теперь, о том, что интересует тебя. Дворкин как-то сказал, что бессмертные не оправдали его ожиданий. В другой раз упомянул чертову дюжину, мол, только крайний чего-то стоит.
– Он не упоминал имен? Камилл, например…
– Это называется наводящий вопрос? – улыбается Фиона. – Честное слово, не помню. Но вот как-то он сказал о себе: «Я не первый, я нулевой». Не знаю, имеет это отношение к делу, или нет… Если Эмбер – это он, то оси координат выходят из нулевой точки. Впрочем, это я уже фантазирую. Но мне почему-то кажется, что он имел в виду бессмертных.
– Насчет начала координат… Дворкин сказал мне, что Хаос создал тоже он. Или это было в Коридоре Зеркал?..
– Что было вначале? Яйцо или курица? Если Дворкин создал Хаос, то откуда взялся он сам?
– Я об этом не подумал. У нас принято считать, что люди произошли от очень умной обезьяны.
Фиона рассмеялась золотистым смехом.
– Флори интересуется, очень трудно было пронести Паолу через Лабиринт?
– Смертельный трюк. Нас подпитывала Гилва, иначе мы бы не справились.
– Вот как? Хорошо. Если что-то узнаю про бессмертных, сообщу. Паола, ты не проводишь меня?
– … Ап! Ап! Ап! Хоп!
Звон стали и топот ног. Это Бенедикт сгоняет с меня жирок в фехтовальном зале.
– Неплохо, совсем неплохо! – говорит лучший фехтовальщик Эмбера. Первые пять минут я пытался противостоять ему честно. Потом начал бессовестно жульничать. Составил заклинание и ускорил темп своей жизни сначала в полтора, а потом в три раза. По существу, это модификация «Остановись мгновение…», только вывернутая наизнанку, с маленькой добавкой для замедления темпа речи. Теперь у меня хватает реакции отбивать атаки Бенедикта. Заклинание составлено наспех и очень халтурно, поэтому не все в порядке с теплоотводом. Я перегреваюсь. Посему – красный как помидор, мокрый как мышь, и едкий пот заливает глаза.
– Вы быстро учитесь, – говорит мне Бенедикт между двумя ударами. – Полчаса назад я считал вас дилетантом. Чья это школа?
– Я самоучка. Последнее время нахватался приемов от Гилвы.
– О-о! – поднимает бровь Бенедикт и переходит в быструю атаку. Ускоряюсь еще чуть-чуть, но зато не отступаю ни на миллиметр. Ноги стоят твердо, словно приклеенные.
– У вас очень странная техника. Сказал бы, что бездарная, не будь она такой результативной.
