— Когда вернёмся, сообщите нашему руководству, что мы задержались по не зависящим от нас причинам.
— Сообщу. Обязательно сообщу. Но юридической силы моё сообщение иметь не будет. Выход на экстремальный маршрут ведь дело добровольное.
— Пусть это вас не волнует, — повеселели парни. — А ну-ка, потеснитесь. Смена пришла!
Алим проверил вчерашнюю метку и поставил новую. За его спиной столпились туристы. Работа на некоторое время замерла. За сутки уровень поднялся меньше, чем на четверть метра. Молодёжь с разгона выпрыгивала из среды вертикально вверх, пытаясь определить высоту завала и высчитывая дни. Алим не стал уточнять, что с каждым днём уровень будет повышаться всё медленнее и медленнее.
С каждым днём всё больше туристов узнавали о завале. Но происходило это как-то буднично и просто. Новички видели, что остальные в курсе, что меры принимаются, никто не боится — и успокаивались. Икша составляла бригады — теперь работали сразу десять экстремальщиков. Пять у поверхности и пять — на четыре метра ниже. Подъём уровня продолжался, но с тех пор, как уровень у завала сравнялся с уровнем озера, не превышал трёх сантиметров в сутки. И, по расчётам Алима, должен был замедлиться до полутора-двух сантиметров. А высота завала в самой низкой точке (у правого берега) превышала три метра. И никто не мог оценить его ширину.
Отработав свою смену, Алим направлялся исследовать территорию, которая совсем недавно была сушей. Глубина в этих местах редко превышала метр, незнакомая обстановка возбуждала и тревожила, но экскурсии стоили риска. Юноша понимал, что час прогулки по затопленной территории стоит десятков часов обычных наблюдений, а такая уникальная ситуация может никогда больше не повториться. Он выделил десятки видов растений, пытался классифицировать их, понять взаимодействие. И было до слёз обидно, что нет ни одного инструмента, ни одного консерватора. Только глаза и память.
Каждый вечер он сливался с Корпеном и передавал инфору все собранные за день знания. Инфор посмеивался, но никогда не отказывал. Он выделил Алиму раздел в своей необъятной памяти и даже в свободное время проводил систематизацию и классификацию новой информации. Алим в свою очередь поражался порядку и опрятности в уме инфора.
Ежедневную передачу знаний молодой учёный считал обязательной. Ведь он, кроме прочего, изучал съедобность растений суши. Но ядовитых, на его счастье, не попадалось, и очень скоро выработалось простое эмпирическое правило: есть можно всё то, что вкусно.
Часто в экскурсиях его сопровождала Ригла. С девушкой произошла удивительная перемена. Она прикусила свой острый язычок и из ехидной насмешницы превратилась в слушателя. Алим делился с ней теориями, спорил вслух сам с собой, она слушала и не перебивала.
В день, когда группа должна была отправиться в обратный путь, Икша собрала общее собрание. Хотя все были в курсе, описала ситуацию. Предложила Алиму сделать доклад о скорости подъёма уровня среды.
— Сейчас подъём составляет три-три с половиной сантиметра в сутки. Это даёт сто суток ожидания. Но, с затоплением берегов увеличивается зеркало водоёма. А это, в свою очередь, замедляет подъём уровня. Так что ждать нам двести-двести пятьдесят суток. Если же мы пророем вдоль правого берега канал глубиной два-три метра... Сами понимаете, насколько это ускорит...
— Как-то не так я себе представлял экстремальный туризм, — заметил Ольян, один из хохмачей. — Вместо опасностей, беготни от хищников — камни с утра до вечера таскать!..
Алим надеялся, что Икша не коснётся горьких моментов. Но инструктор решила иначе. Упомянула всё. И голод, и вымывание солей, и разлагающуюся органику на затопленных берегах.
— Прошу прощения! — не вытерпел юноша. — Но растительность суши съедобна! Чем больше мы съедим, тем меньше сгниёт! Для хищных видов, конечно, травка не лучшая еда. Но если есть от пуза... Я хотел сказать, экономить не надо...
— Чем больше слопаем, тем меньше сгниёт. Ты это хотел сказать? — перебил Корпен.
— Я хотел... Разлагающаяся органика... Токсикация среды...
— Вот-вот! Среду ему жалко.
Алим окончательно смутился, а туристы захихикали.
— Но это ещё не всё, что я хотел сказать! — затараторил Алим. — Когда мы не вернёмся в срок, пошлют спасателей. Они обнаружат завал и сюда пришлют строителей с алмарами. Вы не знаете, что это за звери! Завал за неделю раскидают.
— Пока строители алмаров подгонят, мы состаримся!
Разгорелся жаркий спор. Большинство сошлось на том, что строители ничего не делают вовремя.
— ...Нет, на самом деле, это была отличная идея. Мы должны были сами придумать это, — уверенно произнёс Орчак.
— Ты хорошо всех успокоил. Теперь все уверены, что спасение — только вопрос времени, — согласилась с Орчаком Икша.
— Но в чём я не прав? — изумился Алим.
— Объясни ему, — посоветовал Орчак, отвернувшись.
— Алим, с этой стороны завала среда. А что с той стороны?
— Как что? Река...
— Сухое русло. Много-много километров сухого русла, Алим. Спасатели не смогут привести сюда алмаров.
Атран. Институт генетики
...Закрыть глаза, закрыть уши, отказаться от всех чувств, только инструмент, его чувства... Подождать, пока не будет полного слияния... Образец... Прохладная культура ткани... Обволочь её медузообразным телом инструмента... расслабиться, пока ещё подготовительный этап операции... Сосредоточиться на маленьком участке... Сформировать и подвести к этому участку ощущала... Так... Клетки поверхности не нужны, они раздавлены и повреждены... Растворить... Глубже, ещё глубже... Вот они, мягкие, нежные клетки внутренних тканей... Сузить поле обследования, всё, что рядом, не существует... Хорошо, получилось... Утончить ощущала... Сосредоточиться на нескольких клетках... Вот они, упругие, слипшиеся оболочками... Раздвинуть, выбрать одну... Отделить от остальных, завлечь внутрь инструмента... Об остальных забыть, их больше нет... Вот она, единственная, растёт, заполняет всё поле чувств... Мешочек с упругими стенками... Ощупать... Хороший мешочек, совсем не повреждённый... Ощущала больше не помощники, теперь подвести к мешочку жгутики... Внутрь клетки... Осторожно, нежно, не повредить... Вот он — клубочек ядра... Извлечь... Аккуратно, нежно... Забыть о клетке, есть только ядро, оно заполняет всё поле чувств... Подождать, расслабиться, соразмерить усилия и масштабы... Вот он, большой как глаз алмара... Войти жгутиками в него, ощупать... Нежно, едва касаясь, пока не обострятся чувства... Теперь распутывать, выделять петлю за петлёй, нить за нитью... Время остановилось, его нет, есть бесконечно сложный узел нежнейших переплетений... Не торопиться... Одна нить отделена, в сторону её... Теперь пойдёт легче... Вторая, третья... Клубок распадается, теперь выпрямить, распутать каждую в отдельности... Разложить в пространстве аккуратно, одну к одной... Обволочь сознанием, расслабиться, пусть инструмент ознакомится с ними, ощутит, поймёт их... Забыть об осязании... Чёрное ничто... В нём формируется туманная тень... Предвестник образа... Не торопиться... Времени нет, есть облачко, оно расплывчато, туманно, сосредоточиться на нём... Сфокусировать... Не торопиться... Отступить назад... Снова сфокусировать... Будто ощупываешь облачко ощущалами... В одних местах оно плотнее, там не трогать, в других совсем рыхлое, там нежными прикосновениями раздвинуть невесомую субстанцию, прижать к плотным узелкам... Образ формируется всё чётче... Это же цветок егия! Тот самый, что растёт у входа в грот лаборатории. Спасибо тебе, Ардина, ты славная девчонка. Или это намёк? Позднее подумаю. Сейчас выхожу из слияния с
