другим приказал остаться в общежитии. Но они всё равно увязались за группой. Обвязали факелы на носу длинными лентами водорослей, но никто не смеялся. Атран лишь мельком подумал, что факел можно было бы совместить с языком. Открыл рот — светит. Закрыл — темно.
На охотников в Темноте Атран особенно не рассчитывал, больше надеялся на сонары свистов.
— Главное — найти. Знак эмоций не важен, — бормотал он, — так Алтус говорил, когда Ардина понесла. Главное — оказаться рядом. Пусть хоть ненавидит...
— Кто ненавидит? — Фалин оказался рядом, крабий корм! — Что нам делать, когда найдём её?
— Звать меня.
— А смысл? Она же от тебя убежала. Силой потащишь, как меня?
— Откуда ты взялся на мою голову? — прошипел Атран, увеличивая скорость.
— Алтус сделал.
— Гнать его из академиков!.. Ладно, слушай. Ей нужен самец, чтобы сбросить эмоции. Пусть любит, пусть ненавидит, только не держит в себе. Этим самцом для разрядки буду я. Ты не годишься, ты другого вида. Хотя... Хочешь, она тебя возненавидит за гибель икры?
Искали долго, а нашли случайно. Одному из свистов почудилось эхо на юге. Рванули туда, прочесали солидный участок — ничего. Решили вернуться в исходную точку — у свистов были какие-то ориентиры на дне, но сбились с курса. И тут одна из девушек заметила слабое свечение среды. Атран приказал свистам затормозить и умолкнуть. Сам он ничего не видел, но вторая девушка подтвердила: свечение есть.
— Всем спасибо. Идите домой и перехватите по дороге охотников, — распорядился Атран. Свисты зашушукались на своём тайном, неслышным для окружающих языке. Фраз не разобрать, только уши чуть- чуть закладывает.
— Мы вас здесь ждать будем, — ответил за всех Фалин. Спорить Атран не стал. Сказанное сказано, хотят — пусть ждут. Уточнил у девушек направление и понёсся вперёд. Скоро глаза различили слабое свечение.
— Я не знаю, не придумал ещё слов, чтоб описать это. Ты для меня как Бала. Я понимаю, это глупо звучит, но не было для меня ближе и роднее существа. Она не знала слов, но всегда делилась со мной радостью, делила мою печаль. Я готов идти за тобой через океан, я готов защищать твою икру до последней капли крови. Скажи, что сделать — и я сделаю это!
— Уйди из института.
Атран опешил. И даже остановился. Ладошка Анты выскользнула из его рук-ки. Но девушка тоже остановилась.
— Ты не понимаешь, чего требуешь, — обречённо прошептал он.
— Ты сделал выбор, охотник. Прощай!
— Выслушай! — Атран бросился вслед за ней. — Дай объяснить, потом решай. Как решишь, так и будет. Но ты должна знать всё.
— Что — всё? — Анта резко остановилась, и Атран ткнулся лицом в жёсткий хвостовой плавник. Боль отрезвила. Мысль заработала чётко и ясно.
— Ты сейчас можешь изменить судьбу цивилизации. Два института, соревнуясь друг с другом, строят наше будущее. Я руковожу одним из них. Если я уйду с поста без видимой причины, Совет воспримет это как провал всего направления. Путь в Темноту будет закрыт навсегда. Но Юго-Восток продолжит работу и выведет сухопутного разумного. Площадь суши намного больше площади шельфа. Через пару тысяч лет бо?льшая часть населения будет жить на суше, и лишь малая горстка — в океане. Мы станем сухопутной цивилизацией.
— Не мути мне мозги. Не может судьба планеты зависеть от одного разумного.
— От простого не может. Но мы — не простые. Мы — лидеры косяка. Мы прокладываем путь, задаём направление развития. И не перебивай, это ещё не вся отрава. На мне огромная ответственность. И у меня разблокирована эмоциональная сфера. К сожалению, об этом известно наверху. Орель мне сказал, он точно знает. Если я брошу институт, это расценят как ущербность эмоционально-зависимого индивидуума. Таким, как я, не будут доверять ответственную работу. Мы превратимся в разумных второго сорта. А могут пойти и дальше. Ты слышала про ограничение рождаемости? Шельф переполнен. А для нормального развития цивилизации нужна смена поколений. Проекты, которые мы ведём — они не для нас, они для новых видов. Для нас ничего не изменится. И какой-нибудь умник в Совете решит, что второсортные должны уступить место молоди.
— Надо же! Столько навыдумывать, лишь бы ничего не делать.
— Анта, я уйду из института. Но мой уход надо представить как несчастный случай со смертельным исходом. А перед этим я должен подготовить преемников. Поделиться планами с Орелем и Алтусом, рассказать о всех перспективных направлениях, всех тупиках, которые я предвижу. Орель хоть и тугодум, но парень толковый, он справится. Если я уступлю место молоди на подъёме карьеры, полный творческих планов, никто не заподозрит суицид. Работа замедлится, но не прекратится. Направление не закроют. Теперь ты всё знаешь. Решай.
— Что такое суицид?
— Самоубийство, по-научному.
Долго, бесконечно долго Анта молчала. Только факел на носу разгорался всё ярче и ярче. А потом вдруг завыла и бросилась вперёд, издавая нечленораздельные звуки в рваном, бессистемном ритме. Атран растерянно проводил взглядом тускнеющий с расстоянием световой ореол. «Звуки печали односложны и пронзительны», — по привычке классифицировал мозг.
— Куда ты?.. — словно со стороны услышал собственный голос. «Она же ничего не видит. Слепит себя собственным факелом, — пришла догадка. — Вот они, последствия разблокировки эмоциональной сферы. Если даже я, такой же урод, это понимаю, то что о нас думают нормальные разумные? Алтус, Лотвич, Орель... Ну, а что мне теперь делать? Снова искать, догонять? Ардина сразу поняла, что я урод. И ушла. Анта не поняла, но тоже ушла. Надо быть тупым как кула, чтоб терпеть меня».
Атрану тоже захотелось завыть в голос и умчаться неизвестно куда, главное — подальше. Где его никто не знает, где тихо, спокойно, куда даже самые важные новости приходят с недельным опозданием, а жители неторопливы и приветливы.
Попытался отбросить эмоции и проанализировать ситуацию холодным разумом. Сосредоточился, но добился только того, что вместо отчаяния пришла обида: «Я доверил ей свою жизнь, а она уплыла незнамо куда...» Повертелся на месте, но свежеприобретенное чувство направления взяло отпуск. Видно, не сочеталось с холодным разумом. Теперь он не мог даже сообразить, в какую сторону умчалась Анта.
На горизонте возникло световое пятно. Оно быстро приближалось. Кто-то из девушек-испытателей должен был пройти чуть левее и метров на десять выше. Атран бросился наперерез, но остановился, услышав прерывистые подвывания. Это Анта, ничего не видя, завершила большой круг. Сердце сбилось с ритма. Атран ускорился, на ходу переворачиваясь вверх брюхом, нацелился грудью на нижнюю присоску, не попал, выпустил рук-ки, обхватил девушку крепко-крепко, рывком сдвинулся, ощутив, наконец, контактное пятно.
— Анта, не бойся, это я.
— Пусти! — девушка билась и вырывалась, пытаясь высвободить рук-ки.
— Анта, я сохраню твою икру, не дам уничтожить. Слово даю!
— Пусти! Ничего от тебя не хочу!
Атран ещё сильнее напряг присоску, разжал рук-ки и... пустил её в своё сознание. Раскрылся полностью, как Бала. Обрушил на девушку «тоску одиночества» и «горечь утраты», «страх потери» и «боль расставания». И много-много других эмоций, которым даже названия не выдумал. Анта охнула и обмякла. По инерции их развернуло вертикально, головы вверх, хвосты вниз. Атран испугался — он хорошо помнил шок, который пережил, открывшись Бале.
— «Светлячок, ты жива?»
— «Холод глубин, ты с
— «Глупый, наверно».
— «Не глупый ты, а судьбой наказанный/обиженный. Рыбки-ракушки! Достичь таких глубин познания,
