– Кого это когда останавливало? – буркнул тролль и повернулся к эльфу. – Если так, то нам всем труба.
«Да уж, точнее не скажешь», – подумала знахарка, а вслух сказала:
– Такие неосторожные маги долго не живут.
– Да, это аргумент, – вынужден был согласиться Грым. – Уж что-что, а служба по отслеживанию незаконного колдовства – это вам не хухры-мухры. Маг, балующийся таким образом, мог бы вести себя и поосторожнее.
– А давайте, вместо того чтобы предаваться унынию, попробуем еще раз перебрать все, что нам известно, – предложил Златко. – Может, мы что-то пропустили.
– Опять! – взвыл тролль, но послушно начал. Причем первым. – Три трупа. Два самоубийцы, один с разрывом сердца.
– Три сна, – поддержал его Златко. – Три кошмара о самом худшем, что происходило с людьми.
– Следы когтей крыс на полу, – внес свою лепту Калли.
– Волосы йети, – закончила перечислять гаргулья, спрыгнув на кровать.
– Закрытые изнутри двери, – подумав, добавила Ива.
– Смотрите, что у нас получается. – Златко встал и начал расхаживать по комнате. – У нас получается, что было воздействие ментальное – сны, какие-то неведомые причины, побудившие людей покончить с собой, и воздействие материальное – следы когтей и шерсть.
– Материальное может быть не связано со смертями и вовсе, – сверху влезла в разговор гаргулья.
– Верно, – кивнул Синекрылый. – А если связано?
– Вариант с магом мы уже рассмотрели, – недоуменно сказала травница.
– И он не кажется таким уж логичным, – легко продолжил эльф. – Слишком неразумно, энергоемко и неосторожно.
– Слушайте, мы видим между ментальным и материальным противоречие, так? – Дэй ради такого случая даже слетела на пол, царапнув его каменными коготками. – А если противоречия никакого нет?
– То есть? – не понял Златко.
– Ну-у, если это звенья одной цепи. Ведь что мы знаем? Что этот неизвестный может воздействовать на чувства…
– Да, это прерогатива ментальной магии. Или схожих с ней.
– Угу. – Гаргулья даже подскочила на своей кровати. – А если это существо может создавать не только образы в голове… ну вызывать их во сне, а еще и в реальности – их человек видит, даже проснувшись?!
– Дэй, иллюзии не материальны. Это все знают. Есть обман тактильных ощущений. Это возможно. – Синекрылый чуточку отечески посмотрел на гаргулью. – Но они не меняют материальное, то бишь не оставляют следов на полу или волос.
– А ведь в принципе возможно создание материального из энергии?
– Этим частенько магия занимается, – кивнул Калли. – Трансформации энергии в предметы и одних предметов в другие.
– Так вот, почему не может быть у какого-то существа способности создавать полуматериальные образы? – Дэй чуть ли не сияла от собственной идеи.
– Это невозможно, – покачал головой Златко. – Это высшая магия. Более того, это магия классическая. Такую мы не сможем не почувствовать.
– Подождите-подождите! – вдруг подскочила Ива. – По-моему, мы забываем главные принципы магии Разума…
– Златко, это камешек в твой огород. – Грым толкнул локтем Синекрылого, который неосмотрительно остановился около качающегося на стуле тролля.
Бэррин хмыкнул, знахарка смутилась.
– Нет, я вовсе не хотела сказать, что Златко… э-э… чего-то не знает, – забормотала она. – Просто Златко… э-э… смотрит с другой стороны. Да, вот именно – с другой стороны! – оживилась она и вновь начала тарахтеть: – Он как представитель этой магии думает о том, как воздействовать. А мы сейчас находимся в положении тех, на кого воздействуют.
– Ладно, выкрутилась, – хохотнул Грым, и все рассмеялись.
– Ну так что ты хотела сказать? – успокоившись, подбодрил вконец смущенную травницу Златко.
– Помните, – пытаясь преодолеть себя, начала она, – нам Фей рассказывал осенью… ну когда… – знахарка оглянулась на Дэй, – ну когда…
– Да прекрати ты на меня каждый раз смотреть, когда вспоминаешь того… то существо!!! – рявкнула гаргулья. – Как вы меня достали своим тактом, дипломаты гоблинские!!!
От такого напора опешили все, кроме Грыма.
– Не бойся, клыкастая, больше не будем, – засмеялся он. – Можешь на меня в этом положиться!
– А ты меня доконал своим хамством! – не осталась в долгу Дэй.
– Ну так тем и живем! – Столь довольной рожи даже у тролля увидишь не каждый день.
Гаргулья хотела уже что-то сказать, как Синекрылый вдруг тихо, но отчетливо произнес:
– Еще слово – и прибью обоих.
И почему-то не захотелось проверять, правду он говорит или нет. Бэррин умел охлаждать шальные головы, особенно когда они мешали серьезному разговору.
– Продолжай, Ива, – более мягко, но с какой-то непередаваемой ноткой предупреждения распорядился он.
– Э-ээ… ну короче, я хотела напомнить вам, о чем рассказывал нам Фей этой осенью, когда в универе началась вся эта паника по поводу убийств девушек. Так вот он говорил нам о том, что ментальная магия начинается и не с магии вовсе… – Знахарка наморщила лоб, вспоминая. – Особенно когда дело касается магов, ведь волшебники могут почувствовать чужую волю, попытки чужого воздействия на разум. И поэтому тот, кто воздействует, начинает с подготовки…
– Да, что-то такое было. – Грым кивнул. – Что-то там про дыхание, жесты, манеру говорить… Про важные для объекта факты.
– Ага. – Ива уже вознамерилась продолжить, как ее прервал Златко:
– Но это про гипноз. Все-таки сны – это чуточку другое.
– Но ведь мы уже решили, что воздействие на сны происходит через чувства, – возразил Калли. – А гипноз тоже, как правило, влияет не на разум, а на подсознание. То есть, Ива, ты хочешь сказать, что изначально была подготовка, которую мы просто не заметили?
– Угу, это и позволило обойти ментальную защиту Златко, да, наверное, и на тебя, Калли, как на эльфа не так легко повлиять.
Светлый неопределенно пожал плечами.
– Ну и к чему это ты говоришь? – поинтересовался Синекрылый. – Даже если нас подготавливали к этой магии, то что?
– Какой-то ты сегодня странный, Златко, – фыркнула гаргулья. – Обычно ты любой проясняющей хоть что-то мелочи не пропускаешь, любой отгадке радуешься, а сейчас «ну и к чему это?». Фи, даже противно. Это на тебя так близость родных земель действует? Последние мозги потерял?
В глазах Бэррина отразилось желание придушить одно милое, доброе и славное существо.
– Зато ты язык свой дурной не потеряла, – все-таки сдержался он. – Я иногда
