В смолянисто-желтых полах отражались, точно в воде, строгие зеленые стены, плафоны на потолке и дневальный в ярко начищенных ботинках. Солдат приветливо улыбнулся, взял под козырек.
— Здравствуйте, товарищ Зинько! Командир на месте?
— Так точно, товарищ старший лейтенант! — бодро отчеканил Зинько.
«Меняются люди… Когда-то был такой мешковатый… Дольше всех не мог научиться приветствие отдавать. Рука крючком… А сейчас вон как браво…» — радостно отметил Маслов.
— Как связь поживает, товарищ Зинько?
— Отлично. За учения благодарность получили.
— Молодцы, — улыбается на ходу Маслов. Ему вспомнилась шутка о связистах. Всем после учений — благодарности и награды, в адрес же связистов начальник сказал: «Связистов не наказывать!»
«А что сейчас делает Воронин? — подумал старший лейтенант. — Небось мемуары читает. „Самоуглубление“ — так он это называет. А у меня для него сюрприз — новая книга о Севастополе». Маслов вошел в канцелярию. Точно, Воронин здесь. Быстро поднял от стола голову, щека розовая. Книга открытая и страничка помятая…
— А, пропащая душа! Здравствуй, здравствуй! — Воронин приподнимается, протягивает руку.
Привычно садятся друг против друга, капитан вытирает щеку: «После обеда сморило малость…»
— Как сборы? Подзарядили вас там?
— Подзарядили, Иван Ильич… Но теория без практики, сам знаешь. Слышал, на ученьях отработали вроде неплохо?
— Нормально.
— Какие новости? Как народ?
— Народ ничего. Трудится народ. Да, этого с тридцать третьего… Бакланова на трое суток арестовал. В совхоз к даме сердца утек. Артист!
— Бакланов? А Русов куда смотрел?
— Во-во, и ты туда же. Русов, голубь ты мой, не сторож. Русов здесь был, мы партийное собрание перед учением проводили. Почему другие прохлопали, почему ушел он с точки? Есть тебе, Игорь Сергеевич, в чем разобраться. Поработай.
— Поработаю. Тягач у нас на ходу?
— Пока нет.
— Завтра я у них буду.
— Собрание они комсомольское сами провели, пропесочили его. Проинформировали о ЧП вовремя. Ты вглубь, Игорь Сергеевич, покопай. Вглубь. Людей мы недостаточно знаем. На том и даем промашку.
Маслов промолчал. Именно так. Недостаточно знаем людей…
Значит, завтра без транспорта, пешочком по всем постам или на местном автобусе до тридцать третьего.
20
Маслов уже решил, что на территории поста никого нет, когда из-за домика вышел Кириленко. Вытирая о шаровары руки, поспешил с рапортом навстречу замполиту, но замялся, не зная, как сказать, где же все-таки находится расчет. А солдаты находились на «Золотом пляже». Двадцать шагов в длину и пять в ширину — вот и весь пляж. Если на море волнение, пляжа, как такового, нет. Если голубое солнечное утро, значит…
— Все находятся на пляже. Трошки купаются.
Кириленко стоит, большой, нескладный, держа по швам сильные жилистые руки. Лицо точно подсвечено изнутри добротой, и спокойствием. Маслов протянул руку, улыбнулся:
— Ну, здравствуйте, секретарь! Что-то поздненько купаются, а?
— Полеты потому что до двух ночи…
— Понятно. Пойдемте-ка посмотрим, как они там плавают.
Замполит и Кириленко идут к обрыву. Спускаются по крутым каменистым ступеням. Впереди Маслов, фуражка на затылке, шаг легкий, пружинистый. За ним Кириленко, неторопливый, сосредоточенный, на глаза надвинута панама. Лестница пробита среди скал. Это сделала сама природа, а людям осталось только нарезать ступеньки. За последним поворотом, где вот-вот должен открыться пляж. Старший лейтенант оглянулся и предостерегающе поднял руку:
— Тихо! Давайте-ка послушаем.
В черных узких глазах замполита хитрые блестки — точно битые зеркальца пересыпаются. Стоят замполит и Кириленко на лестнице. Стоят и слушают, о чем говорят солдаты на «Золотом пляже». А еще слушают веселую музыку, она тоже доносится с пляжа.
— Транзистор кто-то купил? — спрашивает Маслов.
— Ни. Це Славиков магнитофон сделал.
— Магнитофон? Путаете вы что-то…
— Ни, товарищ старший лейтенант. Хиба ж я магнитофон от приемника не отличу? Це такая штуковина, що ваш голос записать можно. Вот побачите.
— Добре. Верю, верю, — сдается Маслов.
А на «Золотом пляже» спор. Маслов каждого узнает по голосу. Это, конечно, Рогачев:
— …недавно читал в «Науке и технике». У американцев такие системы применяются. Ну, а раз у них есть, у нас тем более. Так на кой черт изобретать изобретенное, тем более здесь, на этой точке? Надо было бы — давно бы поставили…
— Ишь ты какой богатый! — возразил Славиков. — Разве так просто вести рационализаторские работы по всем отраслям знаний? Страна не только на армию деньги расходует! А народное хозяйство? А космос? Понятно, что наша станция — техника хотя и хорошая, но, безусловно, уходящая. Есть новые, куда более новые станции. Даже в нашей части. Это понятно. Принципиально новая техника. На все, так сказать, сто процентов. А бывает ведь и так, что обновляется техника не за счет всей конструкции, а, скажем, за счет одного «рацо». Вот электровоз…
— Что электровоз? — не понял Рогачев.
— А вот что… Электровоз — не новая машина, — пояснил Славиков. — Уже не год и не два, как трудится…
— А что ему не трудиться? «Ой, машина ты жалез-на…» — вставляет Бакланов.
— «Жалезна». А вот поставили на твою железную машину блок-автомашинист — и, пожалуйста, вам, товарищи железнодорожники, поплевывайте себе в окошечко, дышите свежим воздухом, а тепловоз сам — «ту-ту». Вот так, мой друг.
И опять Рогачев:
— Так конкретно, чего же ты хочешь?
— Чего хочу? А совсем немного. Добавить к нашему локатору один-два новых блока, сделать кое- какие доработки к антенно-приводным устройствам, и наша задача сведется к минимуму — поймать один раз цель. А дальше станция сама будет вести, а ты сиди и поглядывай.
— А если и вторая цель в зону сближения войдет, позволит ли разрешающая способность локатора «чувствовать» первую цель? Не собьется ли следящая система?
— Вопрос принципиальный. Как раз над этим ломаю голову.
— У коня голова длинная, и то он ее не ломает! — вставил кто-то.
На пляже засмеялись. Потом спросили о чем-то Бакланова, но о чем, Маслов и Кириленко не слышали. Только ответ Бакланова:
— Вот дает! А я откуда знаю? Если нас заменят блоки-автоматы, то зачем тогда держать людей на точках? Айда, братцы, в народное хозяйство! Пусть роботы обслуживают ПВО и ВВС. Нет, серьезно. Повезет же ребятам!
— Утопия это, Филипп. Техника никогда не заменит человека, — возражает Русов. — Поможет, но не заменит. Конечно, людей в ротах станет меньше, но зато какие это должны быть люди! Сколько они должны
