связывая слова:
— А… разве… Васятка… сами ведь признали… старается… лучший проект тахты… Чаем аксакалы наградили… Ленточку резали… Все вранье?..
Каждое слово его летело в меня как увесистый щелбан, от которого невозможно было укрыться. И тут произошло вот что. Дверца шкафа, в котором у нас стоят карты по географии и истории, да ведро с веником и швабра, с грохотом отворилась и в класс… вывалился Васька Кулаков. Он тяжело дышал, кулаки его были крепко сжаты. Все с изумлением смотрели на явление ученика из шкафа. Васька в два прыжка подлетел ко мне, лицо его исказила гримаса.
:— Ты… ты… — силился выдавить. — Ты предатель… Ты… обманул меня… А я… значит, вы смеялись надо мной, когда… я старался…
— Ну, что ты, Вася! — в отчаянии вскричал я. — Никто, никто тебя не обманывал. Ты, и правда, наш главный конструктор!
Васька не слушал меня. Его душили неподдельные слезы. Он бросился к двери и уже с порога прорыдал:
— А я… я… сюрприз хотел… В шкаф спрятался, чтобы в конце собрания всем цветы вручить. Я их специально выращивал дома. Бери, Балтабаев, они твои…
Спасибо!..
Васька хлопнул дверью. Все подавленно молчали. Роза Хегай покачала головой:
— Ну, и воспитание! Без спроса в шкафу сидел. Безобразие!.. Вы бы, Николай Степанович, занялись сыном всерьез. Пропадает парень.
Николай Степанович вздрогнул и забормотал:
— Я… Это… займусь… Нынче же…
Мне показалось, что его правая рука плюхнулась с парты на колени и осторожно поползла к ремню.
— Да, Балтабаев, что-то вы не доработали, — вздохнула Роза.
Не отвечая ей, я подошел к шкафу, собрал все цветы, которые Васька, и правда, до собрания тайно снес сюда, и весь этот огромный сноп поднес Розе Хегай.
— Держите, — хмуро сказал я. — Это вам!
Совершенно секретно
Все бы хорошо, да только Васька Кулаков снова беспокойный стал. Это после того-то случая на родительском собрании. И надо же было ему в шкаф со своими цветами прятаться… Хуже всего было то, что Васька перестал нам верить. В каждом слове, в каждой затее он старался увидеть затаенный смысл. Ему казалось, что мы только и думаем, как перевоспитать его, наставлять, поучать.
— Человеком меня сделать хотите, да? — зло спрашивал он, и мы терялись, не зная, что ему ответить. — А вы и не старайтесь, — просил Васька. — Зря только силы потратите.
В другой раз он замысловато рассуждал:
— Кто я есть — Василий Кулаков, без малого четырнадцати лет от роду? Трудный подросток, бич школы — так? А может, вы сами трудные — не думали, нет? Может, я украшаю ваш маленький, но спаянный коллектив? Ведь на моем-то мрачном фоне ваши достоинства, господа, куда лучше видны!
Спорить с Васькой было трудно. Он был в общем-то прав. Словом, снова трудно стало общий язык с Васькой находить…
Когда Стелла Хван объявила, что нам досталось шефствовать над вторым классом и что надо сейчас же выбрать ответственных, Васька Кулаков тотчас подал голос:
— Знаю, родненькая, к чему клонишь…
— Вась, ты о чем? — удивилась Стелла. — Я пока никуда и не клоню.
— Клонишь, как не клонишь? Хочешь, небось, чтобы тихо-мирно Кулакова нянькой сделали. Ты, мол, Вася, человек авторитетный, ты наша последняя надежда… Не клюну на наживу! Хватит, до сих пор ваш крючок торчит.
Вот и поспорьте с таким… Стелла спорить не стала.
— Ребята, — сказала она. — Нам предстоит хорошенько подумать над новогодним утренником для малышей. Нужно, чтобы он им на всю жизнь запомнился.
— А вы им каждому по автомобилю подарите — вот и запомнят! — хохотнул из-за парты Васька.
— Нужно придумать что-нибудь такое… — продолжила Стелла и умолкла. — Ну какие будут предложения?
Она обернулась ко мне:
— Балтабаев, может быть, ты что-нибудь скажешь?
— Сюрприз нужен — вот что! — сказал я, поднимаясь, — с малышами без сюрприза никак нельзя.
— Ясно, — кивнула Стелла. — Значит, нужна комиссия по выработке проекта сюрприза.
Я с трудом не расхохотался.
— А нельзя без комиссии? — сказал я. — Может, обойдемся?
— Но все равно нужно назначить ответственных, — возразила Стелла. — С кого спрашивать будем.
Все молчали.
— Раз нет желающих, — сказал я, — то беру сюрприз на себя.
— Почему нет желающих? — поднялся Сервер. — И я готов.
— Значит, решено! — подвела итог Стелла. — Мамбетов и Балтабаев готовят сюрприз для малышатского утренника. Записываем… — и она склонилась над тетрадкой. Стелла у нас без протоколов жить не может. Наверное, прежде чем обедать садиться, или еще там чего — сама себе письменное разрешение выдает.
Но тут поднялся Васька Кулаков.
— Есть предложение, — сказал он.
— Какое предложение? — Стелла вскинула голову. — Мы слушаем! — при этом она изобразила на лице такое приторно-заинтересованное выражение, что я на Васькином месте тут и остановился бы. Но Васька, к счастью, смотрел только в собственную парту.
— Я тоже хочу сюрприз готовить. Только сам.
— А какой сюрприз? — насторожилась Стелла. — Положительного характера?
Васька вскинул брови:
— Ясно, кажется… Елку поджигать не буду… И ужа снегурочке за шиворот пихать не стану. Слово мушкетера.
— Смотри, Вася, — боязливо покачала головой Стелла. — Мы на тебя надеемся.
Кулаков поднял палец.
— Только я сам по себе, а вот они, — он кивнул на нас с Сервером, — тоже сами по себе. Сюрприз есть сюрприз.
Стелла со вздохом взялась за авторучку и медленно вписала позади нас еще и фамилию Васьки. По дороге домой мы с Сервером решили, что Васька прав — сюрприз есть сюрприз. А раз так — то пусть каждый из нас его самостоятельно готовит. Совершенно секретно друг от друга. Тут ведь главное — чтобы совершенно секретно. И тогда для малышей сразу три сюрприза получается. Наши два плюс Васькин. С тем и разошлись.
С той минуты голова моя ни о чем другом, как о предстоящем утреннике, думать уже не могла. Наконец, меня осенило: как же, надо Дедом Морозом нарядиться! Какая же елка без Деда Мороза! Вот малышам радость будет… Пришлось истребить все домашние запасы ваты… Шуба получилась отменная. В день утренника шубу, бороду и валенки я сложил в рюкзак и отнес в фотолабораторию Андрея Никитенко —
