Склеповых, — говорил он. — Многие из моих учеников по всей России, в их числе — присутствующие здесь, — уже получили возможность оживлять своих близких. Некоторые из них станут преподавателями на семинарах «Методика бессмертия». К сожалению, у меня очень много работы, но я убежден, что это — не последняя наша встреча. Что же до семинаров, то всех желающих прошу оставить свои координаты моим соратникам и Ученикам.
По рядам пустили списки, а сам Склепов еще раз кивнул и скрылся за кулисами.
Почему-то ему стало тревожно. Слишком уж гладко все идет в этом недоверчивом городе. Ему неожиданно показалось, что не он был дирижером зала, что людьми управлял кто-то другой — тот, кто находился среди публики и играл с ним, как кошка с мышью.
«На вокзал. Поскорее на вокзал», —думал он, проходя за кулисы. Сейчас все его ученики были на сцене, а здесь, в этой комнате, кошмарную надпись уже завесили. Ну, молодцы, постарались.
Он обернулся — слева стоял небольшой шкаф со стеклянными дверками, которые не открывали, вероятно, со времен основания дворца культуры. Луч закатного майского солнца отражался на запыленных створках, и «гуру» вдруг с ужасом осознал, что в пыли кто-то вывел надпись:
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ВАС ДОЛЖНЫ УБИТЬ!
Склепов почти что вскрикнул, усевшись на пружинный диван.
И в этот момент дверь без стука отворилась.
— О, вы, кажется, собрались в Москву? — насмешливо спросил тот же самый голос, который Петр Григорьевич слышал в телефонной трубке. — Так вы туда вряд ли доедете, товарищ Склепов.
— Кто вы такой? — зло проговорил «гуру», собрав остатки мужества.
— Не бойтесь, не ваш конкурент, — усмехнулся вошедший. — Я же вам, кажется, представился: сотрудник адской прокуратуры, отдела по особо крупным мошенничествам.
Вошедший вынул удостоверение в черных корочках. Фамилию Склепов не разобрал, да и фотография расплывалась, точно также, как черты лица незнакомца. Но за печать со следом копыта и пентаграммой он поручился бы.
— Это удостоверение несколько ценней, чем ваши дипломы всяческих академий, Петр Григорьич. Так вот, я хотел вам рассказать один древнегреческий миф. Был такой бог — Гермес. И имелась у него обязанность (это
помимо содействия всяким торговцам) — сопровождать на тот свет души умерших. А поскольку не всякая душа шла добровольно, было у него некое орудие труда — кадуцей. Вообще-то, это жезл особой формы, но при желании хозяина он превращался в двух змей, обхватывающих шею жертвы.
— К чему вы это? Последний раз повторяю — кто вас послал?! — Отчего-то слова давались Склепову все с большим и большим трудом.
— ПОСЫЛАТЬ меня довольно опасно, дорогой Петр Григорьич. Вам я этого очень не советую. Что же до «к чему все это»… — Незнакомец на мгновение задумался. — Ах, да, бог Гермес. Так вот он, к сожалению, умер. Почти по Ницше, знаете ли. Был такой бог — и скончался, такая жалость. Остался, так сказать, навеки в памяти народной. Не думайте, что я попрошу вас его воскресить. Нет, конечно. Но, видите ли, кто-то должен исполнять его работу. В вашем случае, Петр Григорьич, этот кто-то —г я. Идемте. Ваши ученики сейчас очень заняты — снимают обильный урожай. Бедняжки, они еще не догадываются, что станет с их учителем.
Склепов поднялся на негнущихся ногах. Ему хотелось подойти и врезать каким-нибудь тяжелым предметом вошедшему по голове. Вместо этого он сделал тяжелый шаг к дверям. А потом — еще несколько.
— Да, Петр Григорьич, к месту назначения мы пойдем через Предел. Возможно, вы о нем что-то слышали от своих приятелей по С.В.А. Только не делайте вид, что ничего не знаете.
— Кто вы все-таки? — почти прошептал Склепов.
— Идите-идите! — подтолкнул его в спину конвоир. — Я же вам все сказал. Адская прокурора, к вашим услугам. Заодно — судья и судебный исполнитель. В одном, так сказать, флаконе. Так что — вперед!
И мир вокруг Петра Григорьевича Склепова поплыл.
Он даже не мог сказать, что произошло. В одно мгновение дворец обезлюдел, да и не дворец это был, а какой-то деревянный заброшенный сарай. Скрипучая лестница вела наружу, к мрачноватым рядам домов, освещенным солнцем, выскальзывающим из-за туч.
— Я бы мог вас здесь и бросить — за все хорошее, — проговорил все тот же голос, который вроде бы слегка изменился. — Но ваша гибель должна послужить назиданием и на Оборотной Стороне. Так что придется нам с вами очень быстро маршировать.
Склепов обернулся в последней, отчаянной попытке вырваться из морока — ив этот момент вокруг его шеи обвилось то, что показалось ему шлангом со стрелкой на конце.
— Не советую, — прошелестел голос. — Следует идти рядом. Предупреждаю — стрела ядовита. Так что без фокусов.
С кем именно он оказался рядом, Склепов увидел в следующее мгновение. Шланг оказался длинным хвостом странного животного, которое могло прийти только из наркотических видений. «Или — из Преисподней», — решил Петр Григорьевич.
Это был огромный размеров кот, но отчего-то покрытый не шерстью, а чешуей. Имелись у кота и крылья, правда, вряд ли они могли поднять в воздух столь массивную тварь.
Петр Григорьевич закрыл глаза, покорно шагая рядом с этим ночным кошмаром. «Это сон, — думал он. — Всего лишь сон. И вообще — я сейчас не здесь… »
— И что вы там бормочете? — раздраженно спросила его адская тварь. — Сон? Как бы не так! Реальность, милый мой Петр Григорьич! Вперед и с песней!
И хвост сжался вокруг шеи «гуру», едва не перекрыв дыхание.
— Куда… мы… идем?.. — вопросил «великий ученый» сиплым шепотом.
— Туда, где вы будете доказывать, что вы тот, за кого себя выдаете — чудотворец.
Возражать было нечего. Приходилось выполнять приказ. Что же касается песни, то ее мурлыкала сама тварь. Песенка была смутно знакомой, вроде бы, Петр Григорьевич слышал ее когда-то в Москве.
— Да, Петр Григорьич, все верно, хотя сейчас май, а Щербаков пел про Новый год. А жаль, нет, в самом деле, жаль, это стало бы последним мастерским штрихом, — перебила тварь саму себя. — Вот мы, кстати, и дошли. До аптеки. Теперь — ваш выход, Петр Григорьевич. А я постою в сторонке, погляжу на происходящее.
И вновь в какую-то неуловимую долю мгновения мир изменился. Порядком потрепанный «гуру» оказался на Невском, а петля, сдавливающая шею, куда-то подевалась. Но незнакомец был здесь, никуда он не делся — просто приобрел обычный человеческий вид.
— Все равно вам ничего не поможет, — проговорил он. — Вы имеете право кричать, звать на помощь, бежать, сопротивляться. Имеете право не воспользоваться вашими правами. Даже имеете право воскреснуть — видите, насколько я гуманен! Идите, вас ждут великие дела.
И столь же послушно, как будто его шею вновь сдавила петля, Петр Григорьевич двинулся к аптеке, стоявшей тут же, рядом. Он еще не знал, что должен сделать. Он ничего не мог понять — до того самого момента, как оказался перед окошечком кассирши.
Склепов медленно протянул руку к карману и в одно мгновение достал оттуда продолговатый
