глаза. — Ты собираешься завтра идти на охоту?
— Да, — ответил я, снимая с головы ненужные более защитные доспехи. — Другого выхода нет.
— Может быть, нам будет лучше просто отсюда уехать?
— Я думал об этом, — сознался я, — только представляешь, что здесь тогда будет твориться. Твой Трегубов может только хвастаться, а народ по настоящему запуган.
— Почему он «мой», — рассердилась Аля. — Ты что, меня ревнуешь?
Матерь божья! Когда это моя девочка успела нахвататься таких слов и понятий!
— Честно говоря, есть немного, — сознался я. — Вы так опекаете этого смазливого тунеядца…
— Глупости, ты просто становишься мнительным.
— Каким я становлюсь? Аля, откуда ты знаешь эти слова?
Она лукаво посмотрела на меня своими необыкновенными глазами и по- деревенски прыснула в кулачок:
— Глупенький, неужели не понимаешь? От тебя же и знаю! Это ты все время думаешь, что становишься мнительным.
— И ты понимаешь, что значит это слово?
— Это когда боишься чего-то неблагоприятного для себя, — тщательно выговаривая слова, сказала она и засмеялась.
— Алька, прекрати меня подслушивать! — деланно рассердился я.
— А ты ревновать! — парировала она и попыталась увернуться от моих загребущих рук. Правда, сделала это так неловко, что спустя несколько секунд уже билась в объятиях.
— Глупенький, — прошептала она, когда смогла освободить губы для дыхания, — неужели ты думаешь, что мне нужен кто-нибудь, кроме тебя!
На этом окончилась наша, так и не начавшаяся, ссора. Потом была такая вспышка страсти, что отползли мы друг от друга в разные углы огромной кровати уже тогда, когда посерели от близкого рассвета окна. Мы так устали, что не успели пожелать друг другу спокойной ночи — заснули на полуслове.
Потом Аля начала рассказывать что-то интересное. Я же никак не мог понять, что она говорит, она рассердилась и сипло сказала мне в ухо голосом Ивана:
— Ваше благородие, Алексей Григорьевич, вставай! Царство божье проспишь! — после чего решительно тряхнула меня за плечо.
Я с трудом разлепил глаза и спросил:
— Что, уже пора?
— Кони оседланы, ждут у крыльца, — доложил солдат.
— Тише, не разбуди жену, — попросил я, с сожалением покидая мягкое пуховое блаженство.
Глава пятнадцатая
То, что творилось на большом дворе Завидовской усадьбы, прочитать можно в поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин» — лучше и точнее не сказать:
Только барин не вышел, как у Александра Сергеевича, на крыльцо, а, довольный, сидел в своем кресле, к которому местные умельцы привязали два длинных шеста, покоящихся сейчас на дюжих плечах четырех мужиков.
Он был одет по-походному и держал в руках внушительного вида ружье. Остальные участники вчерашней компании, еще не протрезвев после вечерней попойки, в разных позах сидели на верховых лошадях, на мой взгляд, не очень радуясь предстоящей потехе.
У ворот в имение сгрудилась толпа крестьян, оторванных с полевых работ ради такого значительного события, как облава на волка.
Мы с Иваном отошли в сторонку, где высокий белокурый мужик держал под уздцы трех верховых лошадей.
— Твоя вон та, низенькая, — указал солдат на пегую кобылку с симпатичной мордой, благосклонно принимавшей ухаживания каурого жеребца.
— Кузнец пришел? — спросил я и, как положено в таких случаях и что не раз наблюдал со стороны, осмотрел упряжь.
— В порядке? — ехидно спросил Иван, понимая, что в упряжи я разбираюсь так же плохо, как в верховой езде.
— Не признал, барин? — не дав мне достойно ответить Ивану, рассмеялся блондин, обнажая крупные ровные зубы. — Я и есть кузнец.
— Прости, Тимофей, я тебя в таком виде не признал. Ты сегодня совсем другого цвета!
— Как же, перед походом баню протопил. Мы люди с понятием! Может, на смерть идем!
— Ладно тебе каркать. Пули сделал?
— Как обещал. И у батюшки освятил.
— Ладно. Подождите. Сейчас соберусь, и поедем.
Однако быстро собраться мне не удалось, нашлось много дел, которые я упустил с вечера, предаваясь, как говорится, любовной страсти. Когда, наконец, был готов, мои товарищи успели хорошо познакомиться и найти общий язык.
— Ишь, как ты ладно снарядился! — со скептической улыбкой похвалил Иван мою экипировку. — В таком снаряжении можно не то, что на оборотня, на турка идти!
— Скажешь тоже, — скромно откликнулся я, не без удовольствия осматривая себя. Вид у меня был впечатляющий: за пояс засунуты два дуэльных пистолета, на боку в роскошных ножнах сабля, за плечом английское ружье.
— Может быть тебе, барин, коня другого взять? — поддержал Ивана кузнец. — На этой кобылке-то при такой красоте будешь смотреться куце!
— Ничего, мне и так сойдет.
— Садись в седло, я тебе поправлю стремена, — предложил солдат, заметив, что я во время разговора с опаской кошусь на лошадь.
