выяснить здесь ли мой главный неприятель.
— Какой еще Пантелей? — делано удивился мужик.
— Тот, что людей нагайкой по голове бьет.
— Ничего я не знаю, придумаешь тоже, — нервно ответил он, — мое дело телячье, что скажут… Знать я ничего не знаю, ведать не ведаю.
Кажется, сурового Пантелея он боялся больше чем меня. Пришлось подойти с другого конца.
— Ну, не знаешь, так не знаешь, — насмешливо сказал я, — тогда ты мне больше не нужен. Бери Кузьму себе, Варвара, и можешь оторвать ему то, чем он тебя обидел. Если нужно, я его подержу…
Женщины разом оживились, а сама Варвара, приблизившись, посмотрела мне в лицо, не понимая, шучу я или говорю серьезно.
— Взаправду можно оторвать? — сладострастно спросила она.
— Там, там он, — заторопился насильник, — прости, я запамятовал.
— Ладно, тогда покуда отрывать тебе хозяйство погодим. Но смотри, если только вякнешь, отдам бабам на потеху, они тебе все припомнят!
— Чего мне, я и так…. только зря вы все это удумали, не совладать вам с нами.
— Это уже не твоего ума дело. Давай, зови сюда этого Пантелея.
— Как это зови? — с ходу начал придуриваться мужик. — Станет он ходить, к кому не попадя!
— Эй, друг, — окликнул меня один из колодников, — поглядел бы, может у этих хоть ножи есть!
— Есть у тебя нож? — спросил я Кузьму. — И лучше не ври! Я тебя предупредил!
— Нету, откуда… — начал, было, отказываться он. Замолчал, вспомнил о женской мести, и врать не рискнул, сознался, — есть, в сапоге.
Я быстро ощупал его голенища и вытащил из сапога длинный тесак. Заодно проверил одежду. К сожалению, больше оружия у него не оказалось. Впрочем, и этот нож был для нас ценным приобретением.
— Поищите у того тоже, — попросил я женщин, указав на Спиридона.
Бойкая Варвара, сразу же послушалась и, пригибаясь, пошла к лежащему в двух шагах стражнику.
— Ну, а ты кричи Пантелея, — велел я Кузьме.
— Чего, кричать-то, — опять заюлил мужик, — а как он не придет?
— Не твоего ума дело, кричи ему, что Спиридон умер.
— Как это умер, — опять попробовал артачиться Кузьма, но я слегка врезал ему по зубам и этим привел в чувство.
— Пантелей, — тут же завопил он во весь голос, — поди сюда, тут Спиридонушка помер!
Возле костра сразу встали на ноги несколько человек.
— Ты чего? Как это помер? — закричал кто-то, скорее всего Пантелей. — Тащи сюда баб!
— Так помер же наш Спиридонушка! — плачущим голосом закричал Кузьма, явно входя в роль. — Подойди сам увидишь!
Возле костра посовещались, и в нашу сторону направилось сразу двое. Разглядеть что-либо было нереально, видны были только их силуэты.
— Есть нож, — радостно сообщила Варвара, кончив обыск. — Вострый!
— Дай мне сюда! — попросил бывший колодник, тот, которого я освободил первым.
— Ишь, умный какой, все ему дай! — начала было возражать она, но потом одумалась и поползла в его сторону.
Я же наблюдал за приближающейся парой. На двоих я не рассчитывал, но других вариантов не было.
— Девушки, держите Кузьму, — попросил я женщин, и так вцепившихся в мужика всеми наличными руками. — А ты, — сказал я ему как ваши подойдут, да спросят, что со Спиридоном, говори мол сами посмотрите. А если попробуешь нас обмануть, тебе тут же оторвут сам, знаешь что. Девушки, оторвете?
— Еще как оторвем, бабы, снимай с него портки, — распорядилась вернувшая к товаркам Варвара.
Кузьма что-то вякнул, но мне уже было не до него. К нам уже подошла следующая парочка. Я сел на корточки возле оглушенного стражника, рассчитывая на то, что они в темноте перепутают меня с Кузьмой. Охранники остановились шагах в двадцати и стояли, обнявшись, видимо, ища друг у друга поддержки, а может быть, просто, боялись подойти. Узнать своего обидчика я не смог. Мало того, что было темно, видел я его только мельком, да еще и сидящим верхом на лошади.
— Кузьма, ты чего шумел, что Спиридоша помер? — зыбким, пьяным голосом спросил один из мужиков.
— Пойди, да сам посмотри, — неестественно тонко, как будто его уже лишили мужского естества, ответил тот.
— Посмотрю, — почему-то, капризно заявил мужик. — Как так он мог помереть, когда мы с ним еще не допили!
Он оставил товарища и, качаясь, направился ко мне. Второй же остался стоять на месте, и мне это очень не понравилось.
— Ну, чего тут? — спросил мужик, наклоняясь над лежащим телом. От него так разило брагой, что мне пришлось отстраниться от запаха. Он стоял, качаясь как дерево на ветру, почему-то бессмысленно хмыкал, что-то бормотал, потом громко сказал:
— Так он просто спит, а ты, дурашка, крик поднял, — объяснил он мнимому Кузьме. — Бабы тут где? — перешел он на другую более интересную тему, пытаясь в темноте рассмотреть лежащих на земле людей. — Бабы, пошли со мной, я вам калача дам.
Кузьма что-то пискнул и тут же затих. Я тоже мочал.
— Ну, ты долго еще? — крикнул оставшийся за кольцом пленников человек.
— Сейчас иду, — ответил тот. — Селиван, видать перепил. Заберем или пусть тут проспится?
— Еще чего, таскать его! Веди баб! Которые будут ломаться запорю!
— Всех брать? — спросил он.
— Какие помоложе. Их там много?
— Кто их разберет, впотьмах не разглядеть!
Эти сволочи говорили о живых людях так, будто выбирали на рынке скотину. Я встал на ноги, и мы оказались с мужиком лицом к лицу. Он удивился при виде незнакомого человека, даже придвинулся, что бы лучше рассмотреть. Потом крикнул товарищу:
— Пантелей, а это не Кузьма!
— А кто? — живо откликнулся тот.
— Кто его знает, — успел ответить мой оппонент, после чего я ударил, так же как и Селивана точно в солнечное сплетение. Кулак как в перину погрузился в мягкий живот. Мужик хрюкнул, как сноп свалился на землю и захрипел.
Пантелей, несмотря на темноту, сумел что-то разглядеть. Он медленно пошел в мою сторону. Я стоял на месте, ожидая, когда он войдет в ловушку. Однако он понял, что здесь что-то не так, и остановился на безопасном расстоянии.
