— Ты кто такой? — спросил он удивленным, но нимало не встревоженным голосом.
— Иди сюда, тогда и познакомимся, — предложил я.
— А не боязно? Смотри, потом жалеть будешь! — пригрозил он, пытаясь нагнать страх решительным угрожающим голосом.
— Ну, это мы еще посмотрим, кто пожалеет, как бы ты первым не заплакал, — нарочито насмешливо ответил я, стараясь вывести его из равновесия.
— Ладно, погоди, я сейчас вернусь, — подумав, сказал он, — тогда и посмотрим, кто заплачет!
Дать ему уйти было нельзя, пришлось рисковать:
— Что один на один, боишься?
— Чего мне бояться, иди ко мне, посмотрим…
В руках у меня было два ножа, короткий свой и длинный Кузьмы. Помня, как Пантелей управляется с нагайкой, я вполне понимал, что такое оружие против него еще ничего не значило. Однако других вариантов не было. В западню Пантелей соваться не собирался, а его вооруженные товарищи оставшиеся возле избы, здесь были совсем не нужны. Надеяться на крестьян, к тому же скованных, было бессмысленно. В лучшем случае запутаются со своей цепью в клубок и станут жертвами ночной резни.
— Ладно, иду, — ответил я и пошел прямо к нему.
Не знаю, на удачу или беду, опять в небе зажглась большая яркая луна. Я быстро посмотрел вверх. Прогалина в облаках была обширной, так что несколько минут будет светло. Теперь я мог оценить противника. Пантелей, был довольно высок, широкоплеч, стоял, широко расставив ноги, в правой руке держал кнут с длинной плетью. Тотчас внизу живота у меня предательски похолодело.
Мы почти сошлись. Он оставался на месте, покачивая кнутовищем. Главное для меня было не попасть под его первый удар. Чем это кончилось в прошлый раз, я запомнил крепко. Не знаю, что в эту минуту думал противник, но нож у меня в правой руке разглядел и насмешливо фыркнул, посчитав такое оружие несерьезным.
Теперь мы стояли друг против друга, и оба ждали, кто рискнет напасть первым. Самым опасное, если Пантелей попадет утяжеленным концом кнута мне по голове. Тогда вариантов для меня просто не будет. Я не знал, как хорошо он владеет своим оружием. При том, что одно дело шарахнуть по голове нечего не подозревающего человека, совсем другое, подготовленного.
— А вот ты кто такой! — насмешливо сказал он, разглядев меня. — А мне сказали, что ты подох!
— Пока на твою беду жив, — ответил я, потом быстро наклонился вперед и выбросил навстречу ему правую руку, имитируя нападение.
Расстояние между нами было чуть больше двух метров, так что мой нож был ему совершенно безопасен, однако он инстинктивно отскочил назад.
— Что страшно? — спросил я, делая небольшой шажок в его сторону. — Скоро страшнее будет, когда тебя черти начнут на сковороде поджаривать!
Пантелей не ответил, но я заметил, как он повернулся ко мне левым плечом, чтобы удобней было бить. Наступал, как говорится, момент истины. Если я пропущу его первый удар, он меня просто забьет.
— А ну, брось кнут! — закричал я, снова делая ложный выпад.
И тут он не выдержал ожидания и хлестнул меня кнутом по правой руке. Задумка была хорошей, обвить плетью руку и лишить оружия. На это я, собственно, и рассчитывал. Кожаный ремень с утяжеленным концом просвистел в воздухе и несколькими кольцами обвил мне запястье. Я выпустил из руки нож, и, не давая противнику опомниться, схватился за ремень плети и рванул на себя. Пантелей в ответ сильно дернул за кнутовище. Я не стал сопротивляться, поддался, сделал к нему два быстрых шага и воткнул свой короткий нож ему в середину бедра, чуть выше колена.
Думаю, что этого он никак не ожидал, но сумел сориентироваться и ударил меня в лицо левой, свободной рукой. На мое счастье, никакого боксерского навыка у Пантелея не оказалось, так что досталось мне меньше, чем следовало ожидать от такого здорового мужика. Однако после недавней встряски, полученной от этого же типа, в глазах вспыхнули искры, все поплыло и я едва не грохнулся на землю.
— Берегись! — предупреждающе закричал кто-то из наших пленных.
А беречься было чего. На крики от избы уже бежали оставшиеся стражники.
— Ну, теперь тебе конец! — свирепо прорычал Пантелей, еще не понимая, в каком отчаянном положении сам очутился.
Отвечать ему ни сил, ни времени не было. К тому же я придерживаюсь принципа не разговаривать во время боя. Плохой парень должен получить по заслугам, и жизнь не кино, чтобы в самый ответственный момент произносить назидательный монолог.
Я сумел взять себя в руки и сквозь муть в глазах, рассмотреть широкое лицо Пантелея, его растрепанную бороду и оскаленные белые зубы. Удар ножом пришелся точно в нижнюю часть бороды. А я еще прежде чем услышать омерзительный звук рвущийся мышечной ткани, ощутил рукой мягкие волосы. Потом в глазах потемнело, и меня начало рвать.
Кругом отчаянно кричали люди, звенели цепи, мелькали какие-то тени, а я стоял на коленях, упираясь ладонями во влажную землю и всеми силами старался не потерять сознание. И, вдруг, все стихло. Я попытался поднять лицо и посмотреть что происходит, но в глазах плыли разноцветные круги, через которые ничего нельзя было рассмотреть.
— Вставай, все кончено, — сказал испуганный, как мне показалось, голос, и меня аккуратно подняли на ноги.
— Кто-нибудь, дайте ему воды! — потребовал тот же человек, но никто не откликнулся.
— Надо бежать! — истерично закричал давешний трусливый мужик. — Теперь нам всем конец!
Вокруг загалдели.
— Погодите, — пробормотал я, но меня не услышали.
— Бежим! — опять крикнул его противно-знакомый голос, и меня куда-то потащили.
— Стойте! — сумел довольно громко попросить я. Потом повторил, но уже еле слышно. — Стойте, вам нужно снять цепи!
Эта мысль мне пришла в голову давно, когда только заговорили о побеге. Поймать скованных людей будет легче легкого. Меня, наконец, услышали.
— Как же их снять? — спросил один из колодников, Оказалось, что это он, с кем-то еще, ведет меня под руки.
— В избе должны быть кузнечные инструменты.
— Стойте вы все! — закричал колодник, и все остановились. — А ты в этом понимаешь? — спросил он меня.
— Понимаю, и покажу, как сделать, — ответил я, практически теряя сознание.
Пленники начали совещаться. Как водится, одни тянули в лес, другие по дрова. В таких случаях, командование на себя нужно брать кому-то одному, иначе толку не будет. Я же после недавней оплеухи пребывал в таком плачевном состоянии, что мне было не до командирских амбиций. И все равно, приказал:
— Ведите меня обратно в избу.
