Потом она обратилась ко мне:
— Я, как только они меня выпустили, сразу помчалась за машиной, почему- то была уверена, что ты долго там сидеть не задержишься.
— Так вы все-таки террористы? — угрюмо, спросил блондин.
— Нет, мы сами по себе, — ответила за меня Даша. — Но вам от этого легче не будет!
— Меня все равно найдут, — уныло пригрозил следователь.
— Как? — поинтересовался я. — Вы даже не удосужились установить наши личности! Плохо работаете, господа сыщики!
— Вы меня теперь убьете? — продолжил любопытствовать следопыт.
— А ты что, очень хочешь жить? — усмехнулся я.
— Кто же не хочет? — вопросом на вопрос ответил он.
— Сможешь мне помочь, обещаю отпустить, — сказал я.
— Да я, если только скажете… А что нужно делать?
Я ответил не сразу, мысль, как обычно бывает, пришла как бы сама по себе.
— Мне нужно организовать встречу с одним милицейским генералом. Сможешь помочь — будешь свободен.
— С генералом милиции? Вам? Зачем? — растеряно спросил Лева.
— У нас с ним кое-какие общие дела, а вот как его найти и организовать встречу, я не знаю.
— А что за генерал, может, я его знаю?
— Перебатько, — ответил я.
— Александр Богданович? — дрогнувшим голосом уточнил спросил следователь. — Это у вас с ним общие дела?
Похоже, что мой генерал был достаточно известной и популярной личностью, если его знал по имени и отчеству обычный следователь.
— Что же вы сразу не сказали, что вы знакомы, — убито проговорил он. — Если бы я только знал…
— Можно подумать, вы меня о чем-то спрашивали! Кстати, машина, в которой нас пытались убить, принадлежит одному близкому сотруднику генерала, и я не уверен, кого хотели взорвать, меня или его.
— Что же вы… — опять начал говорить следователь и замолчал, невидящим взглядом устремившись куда-то, в свои грустные перспективы. — Как нехорошо получилось… А как же теперь быть с вами и с Эдиком?
Чужие проблемы, как известно, решать проще всего. Как говорится, «чужую беду — рукой разведу», потому я ответил ничтоже сумняшеся:
— Эдика с почетом похороните, он у вас садист и извращенец, а обо мне забудете.
По-хорошему, похоронить нужно было всю их компанию, но тогда возникал вопрос, кто вместо них будет бороться с возрастающим процентом преступности?
— Куда мы едем? — спросил я Дашу, лихо гнавшую свою маленькую машинку по кургузым улочкам исторического центра города.
— К нам, — ответила она. — Ты в зеркале себя видел?
— Не видел, но представляю, как выгляжу, — ответил я, машинально трогая распухшее лицо и разбитые губы. К сожалению, мое экстрасенсорное самолечение не так эффективно, чтобы в один день сводить синяки и ссадины.
— Тогда вам, господин следователь, придется завязать глаза, — сказал я. — Простите за доставленные неудобства.
Не знаю, с пониманием ли отнёсся Лева к моему предложению, но покорился безропотно. Для надёжности я ещё надвинул ему на глаза шапку. Дальше мы ехали молча. Теперь в темноте и неизвестности ему было о чем подумать.
Я не представлял, чем для меня может кончиться встреча с генералом Перебатько, но пока он была единственной возможность приблизиться к черному магистру. С генералом я рассчитывал найти общий язык на почве его естественно нелюбви к конкурентам. С «Зет» меня не связывали никакие обязательства, и можно было попытаться разыграть эту карту.
— А что за садист Эдик, которого нужно хоронить? — после долгого молчания спросила Даша.
— Один из их троицы, — кивнул я на блондина, — помнишь, такой симпатичный парень.
— Он умер? — удивилась девушка. — Жаль, у него были очень красивые глаза.
— Сволочь он, туда ему и дорога, — неожиданно подал голос Лева. — Стукач и интриган! Его у нас в управлении все ненавидят. Ненавидели, — поправился он. — Он любимчик шефа, и все время под меня копал. Вот шеф теперь взбесится! — почти с удовольствием сказал он.
Мне не было никакого дела до их разборок, и я не поддержал разговор. Тем более, что сейчас впервые появилась возможность увидеть центр города. Я с любопытством смотрел в окно и удивлялся, как мало изменилась Москва. Конечно, появились новые здания. У новостроек поменялась архитектура, были по-другому оформлены улицы, но почти все осталось, таким же, как прежде. У меня даже возникло чувство, что я просто еду по местам, где не был несколько лет, а город все тот же прежний.
Даша умело вела машину, объезжая дорожные пробки боковыми улочками и проходными дворами. Автомобильчик у нее был крохотный, но юркий и легко протискивался в узкие щели. Мы с Левой не разговаривали, он откинулся на спинку сидения и думал о своем.
Жила Даша с матерью и сестрой в самом центре в дедушкиной квартире. Как их семья сумела сохранить престижное жилье, она не рассказывала, но думаю, это было не просто. Въехали во двор не с улицы, а миновав какие-то задворки, такие же убогие, как пятьдесят лет назад. Она подогнала машину почти к самому подъезду.
Меня заботил вопрос, как незаметно переправить заложника из машины в дом. Время было светлое, четыре часа по полудни и такому криминальному действию могло оказаться много свидетелей. Любого зеваку заинтересует сцена, когда в подъезд ведут человека с завязанными глазами. Что за этим могло последовать, понятно без объяснений. Однако Дашу это обстоятельство ничуть не беспокоило.
— Как мы его поведем? — спросил я, когда она вышла и открыла нашу дверцу. — Соседи могут увидеть…
— Ну, и что? Сейчас люди не вмешиваются в чужие дела, — ответила она, помогая Леве выбраться из тесного салона. — Осторожнее, здесь ступеньки, — добавила она, поддерживая его под руку.
Следователь шел безропотно, даже не пытался оказать сопротивление. Мы чинно вошли в подъезд. Здесь было на удивление чисто, даже стояли цветы в горшках, и работал лифт. Не обмолвившись ни словом, мы поднялись на седьмой этаж. Даша прислонила ладонь к специальной панели и дверь открылась. Мы вошли в просторную прихожую, обставленную в стиле конца двадцатого века, и я словно вернулся в свое время.
— Проходите в комнату, — пригласила девушка, — мама и сестра еще на работе.
— Сначала задерни в комнате шторы, — из предосторожности попросил я, после чего снял со следователя повязку.
Он с любопытством осмотрелся, причем держал себя довольно спокойно, видимо уже решил, что теперь его жизни ничего не угрожает.
— Входите, — крикнула из комнаты Даша.
