соседствовал с «Розовой орхидеей». Потому, когда нам на пути попался клуб «Черный паук», я даже спросил у Даши, что бы это могло означать, садомазохизм или фетишизм.
Бар «Сигма», где должна была состояться встреча с генералом, оказался совсем крохотным. Даша осталась ждать меня в машине, а я вошел внутрь. Перебатько предупреждал, что тут всего несколько столиков, так оно и оказалось. Здесь было светло и все сияло хромом и лаком. Посетителей не было. Бармен от нечего делать протирал стаканы за стойкой и любезничал с молоденькой официанткой. Они повернулись в мою сторону, но особого интереса не проявили, проследили взглядами, как я сел за столик возле зашторенного окна, и продолжили прерванный разговор.
Времени было без десяти минут семь. Особого волнения по поводу возможного налета и ареста у меня не было. Если нам с генералом не удастся договориться, то нападения следовало ждать не здесь, а при выходе. Обслуга между тем продолжала болтать у стойки, и ко мне никто не спешил подойти.
— Барышня, — позвал я официантку, — пожалуйста, уделите мне минуту.
Девушка удивленно обернулась, будто увидела меня первый раз, и что-то сказала бармену. Оба весело рассмеялись. Потом она погасила улыбку и подошла.
— Вы знаете, какие у нас цены? — не здороваясь, спросила она.
— Нет, не знаю, — честно сознался я. — Принесите, пожалуйста, стакан минеральной воды без газа, на воду у меня, надеюсь, денег хватит.
— А вы свою кредитную карточку, случайно, не потеряли? — нагло спросила она.
— Нет, — спокойно ответил я, — не потерял, — и положил перед ней кусочек цветного пластика. — Где у вас здесь туалет?
— Там, — небрежно кивнула девушку, на дверь за стойкой.
По-человечески ее можно было понять. Вид у меня для посещения дорогих заведений был не подходящий. Пока я изучал местные удобства на предмет возможного отступления, мой счет проверили, и когда я вернулся на свое место, никаких проблем больше не возникло, я превратился в нормального посетителя, просто несколько экстравагантно одетого.
Время приблизилось к семи, генерала все не было. Воду я выпил и решился на рюмку коньяка.
— Есть хороший французский коньяк «Реми Мартин Луи XIII», — любезно сообщила официантка, но он очень дорогой.
— Ничего, от рюмки не разорюсь, — решил я, — только сначала проверьте, хватит ли у меня на счету денег.
— Проверила, — улыбнулась она, — должно хватить.
Я уже начал смаковать действительно прекрасный напиток, когда в бар вошел невысокий стройный человек с почти интеллигентным лицом. На генерала, да еще по фамилии Перебатько, он не походил и я только отметил про себя, что ему около пятидесяти лет и по сторонам он смотрит как-то подозрительно.
Однако он сразу же направился ко мне. Оглядел, знакомо хмыкнул и без разрешения сел за стол. Я уже понял, что это и есть Перебатько и предложил:
— Коньяка хотите?
— Хочу, — сразу же согласился Александр Богданович. — А вы действительно похожи на бомжа. Кто это в вас стрелял?
— Один нервный идиот, — ответил я, приглаживая простеленный на груди плащ и исподволь разглядывая нового знакомого. — Рад, господин генерал, с вами познакомиться.
— А уж как я рад, — ехидно сказал он. — Что с нашим майором?
— Не знаю, наверное, домой поехал.
— Вы его отпустили? — удивился он.
— Да, зачем он мне сдался.
— Хорошо, тогда давайте ближе к делу, что вам от меня нужно?
Я ответил не сразу, подождал, пока официантка поставит перед ним рюмку и вернется к прерванному разговору с барменом.
— Одному из сотрудников Махотина отрубили голову, — сказал я, делая маленький глоток.
— Что? — Перебатько чуть не поперхнулся коньяком. — В каком это смысле, отрубили?!
— В самом прямом. Как говорится, с плеч долой.
— Надо же? — удивился он. — И кто это так постарался?
— Сотрудник «Зет».
— Что это еще за зверство, он, что его застрелить не мог?
— У него другого выхода не было, люди Махотина хотели изнасиловать трех женщин, а сотрудника пытать, вот ему и пришлось одному вашему коллеге отрубить голову, второго заколоть, а третьего застрелить.
— Что за глупости, зачем им понадобилось насиловать женщин?
— Мне кажется, по вашему приказу.
— Моему? — совсем натурально изумился генерал. — Я, по-вашему, кому-то приказал насиловать каких-то женщин?! Что за чушь вы несете?
— Ну, не совсем «каких-то», одна из них была владелицей дачи, которую вы приказали Махотину экспроприировать в пользу Моргунова.
Генерал помолчал, к своей чести не начал сразу же врать и оправдываться, только спросил:
— И вы теперь меня хотите этим шантажировать?
— Помилуйте Александр Богданович, зачем вы мне сдались. Я хотел только вас информировать, что у вас намечается конфликт со спецслужбой «Зет».
— Спасибо, коли так. А вам что за корысть?
— Дело в том, что с майором Родимцевым я встретился после того, когда взорвали машину, на которой я ехал.
Здесь генерал меня перебил:
— Это уже ваше дело, я к взрывам не имею никакого отношения.
— Да, конечно, я понимаю, но только машина, на которой я ехал, принадлежала капитану Махотину, и я не уверен, что взорвать хотели именно меня…
— Махотину? Он вам дал свою машину?! — воскликнул он с таким неподдельным удивлением, что официантка с барменом оглянулись в нашу сторону.
— Даже настоял на этом, — подтвердил я.
— Чудеса, — покачал головой генерал, — сколько я его знаю, чтобы Махотин что-нибудь, кому-нибудь дал! Но, все это только одни слова. Значит, вы подозреваете, что взрыв тоже устроили люди из «Зет»? Тогда мне непонятно, зачем им все это нужно? Затевать междоусобицу по совершенно пустяшному поводу? Все это полная глупость! Зачем нужны отрубленные головы, заколотые сотрудники. Ваш рассказ отдает мистикой или глупым анекдотом.
Генерал одним глотком допил коньяк, и тут же знаком показал официантке, что бы та повторила заказ. Склонность людей в погонах к халяве, похоже, осталась неизменной.
— Теперь о вас, молодой человек, — продолжил он, — вы меня сюда вызвали, что бы это рассказать? Или вы рассчитываете, что я за пустяшные сплетни буду вытаскивать вас из дерьма, в которое вы влезли?
Мне не понравилось ни то, что он говорит, ни тон которым это было сказано. Никаких угрызений совести по поводу незаконных действий ни своих, ни подчиненных, у него не было и в помине.
— Нет, на вас я не рассчитываю, птицу видно по полету, — резко сказал
