Сначала я подумал, что они подвешены к потолку на веревках, но они были в непрерывном движении, вращаясь, перемещаясь, и даже летая как самолеты, и никакого намека на веревки.
Везде также были манекены, одетые в костюмы каждого века и континента, начиная с примитвных вещей до самых великолепных современных модных акссесуаров.
Их слепые взоры обескуражили меня — у меня было чувство, что они наблюдают за мной, готовые ожить по команде мистера Карлиуса и напасть на меня.
Тут были произведения исскуства и скульптуры, некоторые из них такие знаменитые, что даже такой не разбирающийся в исскустве человек как я мог опознать их.
— Мона Лиза, Мыслитель, Последний ужин.
Вперемешку с ними, изображенное как выставка, тут была дюжина мозгов в стеклянных сосудах.
Я прочитал несколько лейблов — Бетховен, Моцарт, Вагнер, Махлер.
(Это всколыхнуло во мне воспоминание — Я учился в школе имени Махлера!) «Наш папа любит музыку,» Прошептала Эванна.
— Покуда люди коллекционируют рукописные издания музыки или грамофонные пластинки… — Она очевидно не слышала о СиДи до сих пор! — …он коллекционирует мозги композиторов.
Дотрагиваясь до них, он может слушать мелодии которые они когда либо сочинили, и те которые они еще не представляли публике.
— Но откуда он их достал? — спросил я.
— Он переместился в прошлое, в то время когда они только умерли и разграбил их могилы, — сказала она, так обычно как будто это было самым обычным делом в мире.
Я подумал о том хорошо это или плохо поступать таким образом, но были более важные вопросы, поэтому я перестал думать об этом.
— Он также любил искусство, я это принимаю, — сказал я, кивая на Ван Гога.
— Ооочень, — сказала Эванна
— Это все оригиналы конечно же — он не имеет дела с копиями.(подделками)
— Невозможно! — фыркнул я.
— Они не могут быть настоящими.
Я видел несколько настоящих картин.
Мама и папа… — Я все еще думал о своем человеческом отце, как о настоящем и всегда буду.
— …водили меня посмотреть на Мону Лизу в Лувре однажды.
— Лувр, — поправила меня Эванна
— Это копии.
Некоторые папины карлики из малого народца сделаны из душ художников.
Они сделали превосходные копии, того чего он особенно хотел.
Затем он переместился в прошлое и поменял копии на оригинал.
В большинстве случаев даже настоящий художник не мог указать на разницу.
— Ты хочешь сказать мне, что Мона Лиза в Париже подделка? — спросил я скептически.
— Да.
Эванну насмешила моя реакция.
— Наш отец эгоистичный человек.
Он всегда получает лучшее для себя.
Что он хочет, он берет — и обычноон хочет все самое лучшее.
Кроме книг.
Её голос стал указательным, как ранее, когда она говорила про его отношение относительно творчества.
Десмонд никогда не читает работы воображения.
Он не коллекционирует книги и не обращает внимания на писателей.
Гомер, Чосер, Шекспир, Диккенс, Толстой, Твэн — все остались без его внимания.
Ему без разницы, что они хотели сказать.
Ему нечего делать с миром литературы.
Как будто это существует в другом мире.
Я снова не видел смысла в том зачем она все это рассказывает мне, поэтому я позволил моему интересу поблуждать.
Я никогда не был фанатом искусства, но даже меня удивила эта выставка.
Это была уникальная коллекция, вобравшая все самое лечшее из искусства и созданное человечеством.
Было слишком много для восприятия любого человека.
Оружие, драгоценности, игрушки, инструменты, альбомы марок, бутылки выдержанного вина, яйца Фаберже, высокие часы с маятником, гарнитуры, троны королей и королев.
Многое из этого было дорогое, но было также много ничего не стоящих пунктов, материал, который был просто добычей фантазии мистера Тайни, такой как крышки, странной формы воздушные шары, цифровые часы, коллекция пустых чашечек из-под мороженного, тысячи свистков, сотни тысяч монет (старые смешались с совершенно новыми), и так далее.
Пещера сокровищ Алладина походила на мусорное ведро в сравнении с этим.
Даже притом, что пещера была полна всякими чудесами и странностями, она не казалась загроможденной.
Здесь было много места, чтобы ходить и исследовать.
Наш путь проходил через различные коллекции и артефакты, Эванна иногда останавливалась, чтобы указать на особенно интересную часть — обугленный кол на котором была сожжена Жанна д’Арк, пистолет, который использовался, чтобы застрелить Линкольна, самое первое колесо.
— Историки сошли бы с ума в этом месте, — отметил я.
— Мистер Тайни когда-нибудь приводил сюда кого-нибудь?
— Почти никогда, — сказала Эванна.
— Это — его частное прибежище.
Я сама была здесь только несколько раз.
Исключения — те, кого он вытащил из Озера Душ.
Он должен привести их сюда, чтобы превратить в Маленьких Людей.
Я остановился, когда она сказала это.
Я внезапно ощутил предчувствие.
— Эванна … — начал я, но она покачала головой.
— Не задавай больше вопросов, — сказала она.
— Десмонд объяснит тебе остальное.
Это не будет долго теперь.
Несколько минут спустя мы достигли того, что ощущалось подобно центру пещеры.
Был небольшой бассейн зеленой жидкости, груда синих одежд и, стоящий около них, мистер Тайни.
Он хмуро на меня уставился через линзы толстых очков.
— Так, так, — протянул он, теребя большие пальцы за подтяжки.
— Разве это не сам молодой мученик.
Познакомился с кем-то интересным в Озере Душ?
— Игнорируй его слова, — сказала Эванна одной стороной рта.
Мистер Тайни проковылял вперед и остановился в нескольких метрах, стесняя меня.
Его глаза, казалось, танцевали с огнем в крупном плане.
— Если бы я знал, какой неприятностью ты собираешься быть, то я никогда не порождал бы тебя, — прошипел он.
— Теперь слишком поздно, — просвистел я.
— Нет, это не так, — сказал он.
— Я могу вернуться и стереть тебя из прошлого, сделать так, чтобы ты никогда не жил.
Вселенная заменила бы тебя.
