«Отпечатки пальцев!» — неожиданно подумал он.
Расстегнулся, выпустил наружу рубашку и принялся неумело протирать ею телефонную трубку. Здорово мешал пистолет, пришлось сунуть его в карман джинсов. Бедро сразу ощутило уверенность, щедро поделившись живительными токами с остальными частями тела. И руки успокоились, и в голове настало временное затишье. Но тут — будто струей удушливого жара окатило спину. Потому что сзади…
Потому что где-то далеко в коридоре послышались шаги и гулкие голоса.
Их было двое. Оба массивные, оба нервные.
— Тьфу! — нервно сказал один. — Ощущение, будто откуда-то блевотиной несет. А?
— Какая блевотина, ты, трепло! — нервно ответил второй. — Институт еще вчера закрыли!
— Ну, может ты сам, это… психанул с непривычки?
— С какой «непривычки», ты, трепло!
Они грузно двигались по комнате, производя разнообразные звуки. От их шагов шкафчик содрогался, предательски потрескивал. Игорь в панике пытался придерживать дверцу пальцем, боясь, что она случайно откроется — от сотрясения или от ветерка, — но с внутренней стороны подцепить ее было решительно никак. Еще Игорь боялся, что вот сейчас чужая рука хозяйски распахнет шкаф, что вот сейчас, сейчас… Щелка между дверцами осталась смехотворно узкой, ровно в толщину мизинца: закрыть шкаф до конца не удалось. Был виден только кусок стены. Был виден также упавший стул возле стены. Вдруг в поле зрения появился один из гостей, но не проскочил, как раньше, а подошел к стулу, наклонился и поставил его на ножки. Затем сел. Удовлетворенно поцыкал зубом:
— Ладно, порядок навели.
Тот самый парень, бежавший по ночному двору.
— Чего расселся? — раздраженно бросили ему сбоку. — Лампу свою отвязывай.
— Сейчас… — бегун сразу встал. — Он, сволочь, этой лампой чуть окно не долбанул.
Исчез, шагнув в сторону.
— Да, хорошо вы тут повеселились, — хмыкнул первый голос. А бегун почему-то стал оправдываться:
— Говорю же, Серж, не успел я ему ноги связать! Он, сволочь, как зверь. Вдруг очнулся, и все, не успокоить было…
— Слушай, доцент, ты вырубить его не мог получше? Чему вас только в институтах учат?
— Кончай, ты, трепло! Говорю же, вырубил я его! Не понимаю, как он очнулся, зверюга?
— Мне чего, перед Кузьмичем будешь песни петь.
Некоторое время они молчали, чем-то явственно шурша. Затем прозвучала реплика:
— С пиджаком поосторожнее, пистолет выронишь, — очевидно, это подал голос бегун.
— Ну что, раз-два взяли?»
Они дуэтом закряхтели.
— Посмотри, на ковре нет следов?»
— Чисто.
Наконец пространство в щели наполнилось движением. Двое тяжело тащили нечто длинное, завернутое в добротную парусиновую ткань. Страшные кадры мелькнули и оборвались — вновь была стена, ковер, потолок, стена, ковер, потолок… Из коридора донесся тоскливый вздох: «Он, сволочь, тонну весит…»
Радио простодушно напутствовало удаляющихся гостей:
— Отдел внутренних дел Каменного района оповещает всех нуждающихся профессионалов, что с мая зарплата наших участковых инспекторов повышается. Ого, еще как повышается! Спешите к нам уважаемые коллеги! Защитим друг друга в этой нелегкой жизни…
Он стоял в шкафчике для верхней одежды. В рабочее время здесь висели бы плащи проректора, зама, секретарши, а сейчас было пусто. Ему невероятно повезло в жизни — только такой тощий и смог бы стиснуть себя подобным образом. Он стоял, тыкаясь позвоночником в дурацкие крючки, отпихивая затылком дурацкие плечики, хватая ртом слабую струйку воздуха из щели. Он стоял, не имея душевных сил освободиться.
Потом вылез, обмирая.
Да, в кабинете проректора обнаружился порядок. Да, в кабинете не обнаружилось трупа. Радио по- домашнему играло позывные: наконец-то наступила полночь. Однако было почему-то страшнее, неизмеримо страшнее!
Сколько времени он провел возле шкафчика, сражаясь со слуховыми галлюцинациями, неизвестно. Как он заставил себя покинуть пост дежурного, ему не запомнилось. И уж тем более в памяти не остался обратный путь. Осталось лишь вязкое, черное, ирреальное — что-то нескончаемое. Но обратный путь все- таки состоялся, вернув действие к прежнему месту.
Помещение заведующего кафедрой было открыто. На стенах дремали неподвижные тени. В глаза бил дворовый фонарь, ставший за вечер родным.
— Жанна! — позвал Игорь…
Ее не оказалось ни внутри, ни снаружи — нигде. Вконец одурев, он заглянул под стол. Затем секунду-другую растерянно метался в потоках ртутного света — между окном и дверью. Силы кончились. Он упал перед диваном на колени, уткнулся лицом в вонючий, засиженный сотнями задов дерматин и захныкал.
НОЧЬ
(расследование)
Действие № 1: ЧУЖАЯ КВАРТИРА
В прихожей горел свет. Тусклыми яичными кругами из темноты выхватывались каменные стены, каменный потолок, каменный пол. Лампы размещались не наверху, как у людей, а по бокам — в чугунных церковных светильниках. Коридор, больше похожий на тоннель, тоскливо уходил в бесконечность. Было мрачно. Было изысканно странно. Душа любого из приглашаемых сюда гостей не могла не трепетать — в точном соответствии с замыслом хозяев. Прямо напротив входа висело большое овальное зеркало старинной работы. Над ним поблескивала вычеканенная в бронзе надпись: «Познай себя». А в зеркале отражался мальчик. Веснушки, очки, школьные штаны, шмыгающий нос — типичное городское существо четырнадцати лет. Правда, взгляд у него был не вполне типичен. Взгляд метался по коридору, увязая в темных углах, напряженный цепкий взгляд на удивление взрослых глаз. И мысли были напряженными, цепкими. «Никого же нет! — думал он. — Чего бояться? Она, растяпа, так спешила, даже свет забыла выключить…»
Мальчика не беспокоил странный интерьер прихожей. Много раз за свою жизнь он имел удовольствие окунаться в сконструированный мирок этой квартиры. Он привык, давно уже не считал себя гостем. Его не могли обмануть ни расписанные под булыжник обои, которыми были оклеены и стены, и потолок, ни специальный линолеум, ни другие хитроумные детали антуража. Из воспоминаний близкого детства у него осталась картинка, как все это рождалось — клеилось, сверлилось, устанавливалось на века. Он лихорадочно изучал перспективу чужой квартиры. Лестница осталась сзади, дверь захлопнулась. Отступать было поздно.
В комнатах тоже горел свет. Но оттуда никто не выглядывал, не кричал: «Кто там?» Все правильно: дядю Юру увезли, а Бэла ушла сама. Выскочила вдруг из квартиры, села в лифт, и вниз. Канула в дождь. Повезло, кабина стояла точно на седьмом этаже, иначе она могла пешком по лестнице побежать, и тогда…
