всего-навсего снаружи. Внутри он невежественен и суеверен: вместо того, чтобы любить Его, опасается Его, точнее, опасается Чего-то Такого, с чем лучше не ссориться. Типичный интеллигент, родившийся в стране всеобщего идеализма. Герой.
Его вытошнило прямо на кафельный пол. Организм в муках отдал съеденный ужин — бывший торт с бывшим чаем. Желудок некоторое время сокращался вхолостую и успокоился.
Потом холодная вода из-под крана подарила секунды блаженства. «Не кипяченую нельзя пить, — вяло подумал он, хватая губами пахнущую водопроводом струю. — Там же микробы, что же я делаю…» Ледяные струйки жалили шею, ныряли под воротник рубашки. Было хорошо.
Потом он распрямился и увидел себя в зеркале. Мокрое дергающееся лицо, спутанные волосы, дикие вытаращенные глаза… И понял, что с ним все в порядке. Он — жив!
А тот, оставшийся в кабинете проректора?
Наконец, он осознал. Осознание пришло внезапно, накатило лавиной, опрокинуло вернувшийся разум. «А-а-а», — слабо простонал он, потеряв контроль над голосом, уткнулся лбом в кафель, обняв руками фен.
Куда бежать, кого звать?
Тот, который лежит под столом секретарши… Может, еще не… не умер?… Или — уже?.. Это ведь дежурный, наверное. Кто-то ворвался к нему, ничего не подозревающему, кто-то страшный, безумный. Он сопротивлялся, но когда напоролся спиной на острое — упал на ковер. Кто-то страшный обрадовался и побежал через дворы — мимо окон кафедры. У дежурного, у бедолаги, свет был включен, а на кафедре нет — какое счастье!
Игорь прыгнул к двери в коридор, чуть не вляпавшись в собственную рвоту. Мощный импульс ужаса потряс тело. Прислушался… Никого.
Что говорить, если начнут расспрашивать?
А дежурный, конечно, уже умер. Душа его сейчас расползается — там, в приемной проректора, — наполняет собой каждую щелочку. Несколько дней душа будет покидать труп, прикасаясь к каждому из окружающих людей, молить о помощи, звать…
Герой все-таки решился выскользнуть из туалета. Как он здесь оказался, и сам не помнил. Замер, пытаясь сориентироваться… Разумеется, нужно спрятаться на кафедре, затаиться до послезавтра. Главное, не встретить по пути никого из тех — страшных, безумных. Он прерывисто вздохнул, затем застопорил дыхание, пытливо вслушиваясь. И — почти шагнул дальше.
Зуммер телефона донесся оттуда же, из раскрытой настежь двери, заглушив бормотание радио. Пауза, и сигнал повторился. Пауза… «Жанна! — вдруг догадался Игорь. — Она волнуется, хочет узнать, как у меня дела!..» Эта мысль отключила логику: следующий сигнал застал его уже внутри приемной проректора. «Вдруг Жанна сдуру включила свет! — пронзил атмосферу очередной разряд ужаса. — Теперь на кафедру ломятся!..» Во вратарском броске Игорь поймал телефонную трубку:
— Да!
— Алло, с вахты говорят.
Голос женский, но не Жанна. Не Жанна…
— Мы тут ваше шампанское пробуем. Не хотите к нам присоединиться?
Голос молоденький, игривый, праздничный. Надо было что-то отвечать. Игорь молчал, стремительно потея.
— Извините… — юная собеседница вдруг заразительно хохотнула. — Я понимаю, мы тут совсем с ума сошли. Серьезно, приходите. Передайте вашему другу, что его мы тоже приглашаем.
— Нет, — наконец сориентировался Игорь.
В трубке наступило секундное замешательство. Девушка прошипела в сторону, явно пытаясь прикрыть микрофон: «Говорит — нет». Другой женский голос, еще игривее, посоветовал: «Скажи, что мы с тобой сами к ним поднимемся».
— А хотите, мы с Аней к вам сейчас в гости придем? Вы не думайте, ничего такого…
— Нет.
Найденное слово было на редкость удачным.
— Ну, извините, — обиделась девушка. — Другу привет передавайте и спасибо за шампанское.
Студентки, автоматически подумал Игорь, слушая гудки. Подрабатывают в охране. Вовсе не вздорные бабули, как можно было ожидать, однако лучше это или хуже? Скучно им, молодым да энергичным… Телефонная трубка была влажной, липкой — наверное, вспотела вместе с рукой.
Он огляделся. Опрокинутая мебель, разбросанные предметы, гудящие лампы дневного света. Приемник интимным басом приглашает посетить фирму «Либидо», где разработан оригинальный метод снижения застенчивости… И человеческое тело, спрятавшееся за столом секретарши. С этого места оно отлично смотрелось — в полном объеме красочных деталей. Главное, заставить себя не отводить глаз. Впрочем, художественное решение композиции оказалось теперь не столь убедительным, как десять минут назад, поэтому позывы к рвоте не возобновлялись. Судя по всему, дежурный был заколот ударом сзади — той жуткой штучкой, которая торчит из его груди… Кроме того… если упрямо не отводить глаз… видно, что руки у него связаны за спиной шнуром от настольной лампы. Причем, сама настольная лампа от шнура не отделена, лежит рядом, вся побитая, помятая… На лицо лучше не смотреть — нет-нет, не надо…
Игорь вытер пот со лба. Его желудок вполне справлялся с цветными картинками видеокошмара. В некоторой степени этот факт был даже приятен. Но зачем он помчался к проклятому телефону! Теперь уж точно выхода нет. Влип, идиот. Действительно, что отвечать, когда начнут допрашивать? А прятаться на кафедре бесполезно, потому что как только убийство обнаружат, сразу собаку привезут и обшарят с ней весь институт.
Он отвернулся, не выдержав. Страждущая душа убитого, несомненно, наблюдала за ним, он чувствовал это каждым нервом. В комнате странно веяло ветерком. Причиной — распахнутая настежь дверь? Он отошел от стола секретарши, на котором помещался телефон, судорожно стиснув лопатки. Не оглядываясь. Страх метался в жилах, распирал грудь, пыжем стоял в горле. Выхода не было? Да вот же — спасительный лаз в черноту институтских кишок! Закрой глаза, ныряй и беги… Игорь осторожно поднял пиджак, валявшийся на ковре в центре помещения.
Пиджак явно принадлежал дежурному. Из той же ткани, что брюки на нем, и размер похож. Только карманы, увы, оказались пусты — что и следовало ожидать. Очевидно, предыдущий посетитель не оставил без внимания одежду убитого. «Друг» — по меткому выражению студентки-охранницы… Впрочем, в одном из боковых карманов завалялась сложенная вчетверо бумажка. На ней, собственно, ничего любопытного не было написано — просто номер телефона. Ни имени, ни фамилии. Цифры, и все.
Номер телефона лаборатории, в которой работал Игорь.
Еще в пиджаке обнаружился пистолет. Он уютно держался в специально вшитой кожаной кобуре, слева под мышкой. Забавный такой, прохладный. Маленький, но тяжелый — настоящий. Рукоять обделана рифленым коричневым эбонитом. Неужели настоящий?
Игорь тупо озирал найденное: бумажка лежала перед ним на одной ладони, пистолет — на другой. Ладони дергались, трепетали, жили собственной жизнью.
Очередной бодрый шлягер, пульсировавший в радиоточке, плавно приглушился. Было сообщено, что если вы в хорошей интеллектуальной и спортивной форме, если вы любите большие, но честные деньги, то имеете шанс попасть в штат коммерческого агентства «Защита прав человека». Оплата почасовая, страховка за счет агентства. Защита прав человека — это работа для настоящих мужчин…
— Зачем ему наш рабочий телефон? — удивился Игорь вслух.
Вопрос бесследно растворился в окружающем кошмаре. «Позвони мне, позвони!» — грянуло радио в ответ, эффектно перейдя от дешевой рекламы к блеклой эстраде.
Тогда Игорь заставил себя вернуться к столу секретарши. Помимо прочего, там лежала документация дежурного. Журнал как раз был раскрыт на нужной странице, на последней из имеющихся записей. «20.00 — старший инженер кафедры гироскопов Сидин Тимур Германович дежурство по институту принял… 21.00– 22.00 — совместно со старшим по вахте произведен обход территории. Отмеченные недостатки…» Какой-то Сидин. С пистолетом. Фамилия не знакома, лицо, кажется, тоже. Зачем он хранил на бумажке этот телефон?.. Игорь все-таки посмотрел в лицо убитого. Стеклянные глаза, застывший ручеек крови на щеке — невозможное, завораживающее зрелище…
