Председатели. —17 сентября 1916 года. Так что к вам, изо-дня в день, на квартиру приносили от Мардариева несколько писем?
Хвостов. — Мой служебный кабинет и квартира — то же самое. Всегда вся почта, которая непосредственно отправлялась к министру внутренних дел, направляясь на квартиру, при чем секретные пакеты вскрывались самим министром, в числе этих пакетов был и пакет Мардариева.
Председатель. — Что же вы делали с этими письмами? Ведь они были в двух экземплярах?
Хвостов. — В двух — потому, что бывший министр внутренних дел Штюрмер непременно просил меня вторые экземпляры препровождать ему. Я запечатывал их в пакет и отправлял Штюрмеру, а другой экземпляр или уничтожал, или передавал директору канцелярии Писаренкову, который спрашивал, что с ними делать, и я говорил: «уничтожьте».
Председатель. — Вы не делали никаких распоряжений в связи с этими письмами?
Хвостов. — Нет. Может быть, одно только и было. Мне помнится, что это было о каких-то не особенно красивых поступках симбирского губернатора. Это письмо я мог передать в департамент общих дел для сведения.
Председатель. — Вы не знаете, ваши экземпляры передавались в департамент полиции?
Хвостов. — Этого я не думаю. Я был уверен, что они не передавались.
Председатель. — Скажите, когда в первый раз пришел к вам Мардариев, был некоторый, так сказать, ритуал в представлении его министру внутренних дел?
Хвостов. — Как представлялся он, я не помню. Я только помню, что он некоторое время ко мне не являлся, тогда я его вытребовал и спросил его, почему он не появляется. Оказывается, он продолжал носить письма к Штюрмеру. Желая познакомиться с этим делом и желая знать, какая тут важная надобность иметь эту перлюстрацию, я напомнил ему, что со дня состоявшегося указа он должен был меня считать министром внутренних дел и мне приносить все то, что он представлял прежнему министру. На это он сказал, что он не получал указаний от его высокопревосходительства Штюрмера. Я ему говорю: «Вам и не нужно указаний, а вам нужен только указ».
Председатель. — Каким образом, относясь отрицательно к перлюстрации, вы все-таки сделали некоторый выговор чиновнику за то, что он слишком поздно к вам явился?
Хвостов. — За то, что он представлял Штюрмеру, а не мне. Я думал — не хочет ли Штюрмер совсем от этого меня избавить; я бы, конечно, был ему благодарен, если бы был вправе от этого избавиться.
Председатель. — Мардариев не предъявлял указа о перлюстрации, не оставлял вам копии или подлинника?
Хвостов. — Нет, я больше его не видел.
Председатель. — Посмотрите, пожалуйста, эти два документа (показывает). Как вы представляли себе законность укоренившегося порядка?
Хвостов. — Я слишком был ошеломлен моим назначением, чтобы думать об этом. Я думал, что это как-нибудь пройдет. Я не ожидал, что мое пребывание будет (слава богу) так кратковременно.
Председатель. — Ваши товарищи знали о перлюстрации? Пользовались ею?
Хвостов. — Я думаю, что нет. Я не слыхал, чтобы они получали. Некоторые вещи рассылались по департаментам самим Мардариевым, потому что я вспоминаю, что там, где был вопрос о каком-нибудь преступном деянии, там иногда на некоторых перлюстрациях было написано: «Копия препровождена в департамент полиции».
Председатель. — Так что для вас было совершенно ясно, что перлюстрация никакого государственного значения не имела?
Хвостов. — Никакого. Я выражал полное мое негодование и поражался, что производится такая глупая вещь.
Председатель. — Вам не приходилось говорить со Штюрмером и Протопоповым и выяснять их точку зрения на перлюстрацию?
Хвостов. — Со Штюрмером не надо было говорить, потому что раз он этим интересовался, то, значит, он придавал этому важное значение, а с Протопоповым не стоило об этом говорить. Я нашел некоторые перлюстрованные письма моего брата — сенатора Алексея Алексеевича Хвостова, где он писал о Штюрмере своему зятю Волжину. Я это передал моему брату.
Председатель. — А в ваш единственный доклад, как министра внутренних дел, вы не привозили бывшему царю перлюстрированные письма?
Хвостов. — Нет. Я бы мог, конечно, привезти, чтобы посмешить государя.
Председатель. — Какое было отношение к перлюстрации товарища министра, заведывавшего департаментом полиции?
Хвостов. — Никакого. Они получали. Но я не знаю, где им было отведено помещение.
