Командир кивнул головой и продолжил:
— Ничего личного, но я должен или доставить тебя на суд графа, или же убить на месте. Если ты спокойно поедешь с нами, то мы избежим излишнего кровопролития и лишней работы. Что ты выбираешь?
Андрей оценивающе осмотрел всадников, их командира, и отметил для себя, что эти вояки были классом выше, чем охрана на таможне — профессионалы, уверенно держащиеся в седле и поигрывающие оружием — в основном худощавые, похожие и на него, и на друг друга люди, с волчьими взглядами, скупыми точными движениями, умеющие и драться и спокойно принять свою смерть — настоящие наёмники, солдаты удачи.
Их было тридцать четыре человека, в добротной, но не новой одежде, увешанные всевозможным оружием и уверенные в своей силе.
Ему подумалось — подействует ли на них проклятие, которым он уложил сатанистов? Допустим, подействует, поубивает он всех их — а смысл какой? Он не знал — может они, по сути своей, и заслужили смерть, но это Андрею не было известно, а потому — вправе ли он лишать их жизни, без суда и следствия, даже такого усечённого — в лице судьи и палача оборотня? А если поехать с ними? Это же гарантированная смерть!
«Да лишь бы башку не отрубили, да ноги — а так я убегу если что. Может поехать с ними?»
Молчание затянулось, и командир наёмников нетерпеливо спросил:
— Ну что решил? Сдаёшься, или собираешься погибнуть с честью? — при этом он усмехнулся, как бы дав понять, что погибнуть всегда можно успеть — пока живой — надеешься.
— Можно мне с тобой поговорить без свидетелей? Потом я приму решение. Обещаю, что никакого подвоха не будет — я не нападу на тебя, и не возьму в заложники — ничего такого не будет — Андрей пристально посмотрел в глаза наёмнику, человеку чуть моложе него, с жёстким лицом профессионального военного.
— Хорошо — спокойно согласился командир — отъедем.
Они отъехали метров на двадцать в сторону, и наёмник спросил:
— Ну что хочешь мне сказать? Есть какое-то предложение, или пожелание?
— Скажи — что ожидает меня у графа? Какой суд? Ты знаешь его, я его не знаю — так что там за суд такой? И в чём меня вообще обвиняют? Я не совершал ничего незаконного, и не замышлял ничего против графа, так почему он выслал целый отряд, чтобы меня захватить?
— Ты убил его брата. И он обязательно тебя достанет. Не сейчас — так потом. Конечно, этот брат доставлял ему беспокойство, но это был его брат, и убив Карнака ты поставил графа в неудобное положение — унизил его, принизил его власть. Зная графа, я думаю, что он попытается соблюсти видимость справедливости — например — соберут свидетелей, опросят их, и он выдаст решение, что ты невиновен, но тут же тебя вызовет кто-нибудь из окружения графа, и ты будешь вынужден драться, пока не победишь или не проиграешь. Победишь — тебя вызовет ещё кто-то. И так до бесконечности, пока ты не умрёшь.
— А если я откажусь драться? — усмехнулся Андрей — ведь это же нечестно, всем понятно.
— Понятно, да. И что? Что это меняет? Формальности соблюдены. А если ты откажешься отвечать на вызов — тебя побьют палками до полусмерти и голым выгонят за пределы земли графа. Будут гнать кнутом, пока ты не упадёшь замертво, или не покинешь пределы графства. Как трусливого пса будут бить. Вот, примерно так. Честно говоря — шансов у тебя никаких — если ты вступишь в бой, возможно, я потеряю нескольких людей, да, но остальные задавят тебя массой, и всё равно доставят к графу, только ты будешь ещё побит и поранен. Я с тобой разговариваю только потому, что мне дорог каждый боец и я не хочу, чтобы кто-нибудь из них погиб — они прошли со мной через многие сражения, эти люди мне дороги. Но — если придётся — я выполню приказ — это моя работа. Бежать тоже не советую — у нас самые быстрые кони в графстве, и хорошие следопыты. Ну что — твою саблю? — наёмник протянул руку к Андрею и замер в ожидании.
— Дай мне немного времени для размышления, хорошо? Даю слово, что я никуда не убегу, можешь даже рядом сесть — я слезу с коня. Мне надо подумать — Андрей спешился, взял коня в повод и сел на большой придорожный камень, нагретый дневным солнцем — прежде чем солнце сдвинется на два пальца, я дам тебе ответ.
Наёмник кивнул, и тоже спешился, усевшись на траву немного поодаль и сорвав пожухлую травинку, стал ковыряться в зубах, беспечно озирая небо, лес, холмы и пролетающих птичек.
«Его спокойствию можно только позавидовать — усмехнулся про себя Андрей — а мне-то что делать? Если я обернусь в Зверя, то уйду от них, но пойдут слухи, которые могут повредит мне, и повредить Фёдору с Алёной — друзья оборотня, может сами оборотни? Интересно, как к такому факту как оборотень относятся исчадья! Если я нападу на солдат — их очень много и мне придётся всех убить — оставим в стороне моральный аспект — само собой, если я хочу жить, я должен их убить. Всех, до единого. Но тут ещё вопрос — а смогу ли? Колдовство? Которым я убил сатанистов…а может оно и не действует больше? Кикимору-то я им замочить не сумел, а что греха таить — я на него рассчитывал, на это колдовство, но оно не сработало. Это чудо, и патологическое везение, что я выжил. Я порассчитываю на колдовство, нападу на них, крикну — Умрите! — а они посмеются и подымут меня на копья — а копья у них соответствующие. Вон, какие здоровенные, и отрубят мне мою глупую башку, поняв, что я оборотень. Итак — что я имею дальше — еду с наёмниками, попадаю к неизвестному графу, он творит своё дурацкий суд…и дальше? А вот дальше можно будет посмотреть, как быть. Я смогу убить столько дуэльных противников, сколько ему и не снилось. Интересно, что он будет делать после двадцатого трупа? Вариант два — он не собирается предоставлять мне право драться на дуэли, а вульгарно повесит меня, вполне возможно. И в этом случае у меня есть возможность сбежать — лишь бы не попытался голову отрубить — вот тогда уже мне надо будет крошить их всех подряд — конечно, я пытаюсь быть святым, но отнюдь не мучеником! Итак — сдаюсь!»
— Капитан, я сдаюсь. Надеюсь вы обойдётесь со мной как с пленным, а не как с каким-нибудь преступником.
— Между нами говоря, я не в восторге от затеи графа — пожал плечами наёмник — я знаю, как всё было, видели это много народа — чего тебя судить? Проще было бы послать убийцу и грохнуть тебя из кустов арбалетной стрелой! Чего такие горы несуразностей воротить? Эти высокородные стараются из любой простейшей задачи сделать огромную проблему. Скучно, вероятно, вот и чудит.
— А ему сколько лет? — поинтересовался Андрей — молодой или старый?
— Да лет тридцать — и всё играет в солдатики. Деньги есть — вот и чудит. То балы закатит, то турнир устроит, то какие-то игры затеет. Всех девок в замке перепортил, того и гляди ему яду подсыплют — уже два пробовальщика еды померли в мучениях, отравились. Нам-то что — платит вовремя, и щедро, если бы не мы…. Ну ладно — заговорились мы что-то…давай саблю и кинжал, и поехали с нами — осёкся наёмник, видимо поняв, что наговорил лишнего — связывать тебя не буду, надеюсь на твоё слово. Даёшь слово, что не убежишь?
— Даю слово, что не убегу, пока мы едем в замок и предстану перед судом графа — усмехнулся монах.
— Вот и славно — верю, верю…только лошадь привяжем к кому-нибудь из наших, без обиды — доверяй, но…
Андрей отдал саблю и кинжал капитану наёмников, и снова влез на седло, наёмник тоже водрузился на свою лошадь и они поехали к ожидающему их отряду.
— Долго ехать до замка графа? — спросил Андрей.
— Завтра после обеда будем. Заночуем на постоялом дворе по дороге.
«Уж не в том ли, который я чуть не разгромил, и в котором положил чиновника со свитой?» — усмехнулся Андрей — «Это было бы забавно…»
Забавного в этом ничего не было, а была комната, с тяжёлой мощной дверью, без окна — по типу камеры, где стояла кровать и больше ничего — в той самой гостинице.
Покормили Андрея прилично — так же, как и всех наёмников — просто, но сытно. Капитан сказал по этому поводу, что пусть граф поступает как ему заблагорассудится, но он не тюремщик и такого же как он наёмника не будет морить голодом — лучше горло перережет. Перспектива перерезания горла Андрея не
