должны знать правду о проклятии ЧерноКлюча, если оно есть… И помочь избежать его.
— Насколько это будет возможно, — сухо вставил Астрагор.
Василиса поочередно глянула на их лица и невольно подумала, до чего же они сейчас похожи — безликие, каменные маски без малейшего проявления чувств, безо всяких эмоций.
Все еще медля, она перевела взгляд на флакон. Неизвестно, так ли они хотят помочь ей… Для них же главное — спасти мир, который впоследствии они решили присвоить. Что им проклятие? Маленькая девочка превратится в старуху, отдав все жизненные силы страшному растению… Возможно, проживет еще несколько лет и умрет.
Василиса всхлипнула и, откинув крышку флакона, сделала два больших глотка. В сердце еще теплился крохотный огонек доверия к одному из этих двоих: отец однажды спас ее, может, и сейчас он что-нибудь придумает.
— Ну а теперь попрошу рассказать все, что произошло с тобой в прошлом, — велел Астрагор.
После того как прозвучало последнее слово из Василисиного рассказа, воцарилась особенная тишина. За окном посветлело, в комнате стало по-утреннему свежо. Василиса так устала, что желала лишь одного — чтобы посетители наконец ушли. В горле першило, хотелось выпить воды, но девочка постеснялась взять стакан с тумбочки. Отец перехватил ее взгляд, встал, принес чайник с общего палатного столика, наполнил стакан до краев и передал дочери.
— Спасибо…
— Итак, — нарушил тишину Астрагор, — это все очень удивительно. Никто из ключников не углублялся настолько далеко в прошлое… И настолько точно. Похоже, мы имеем дело с интересным феноменом. Очень занятный временной цикл, не находишь, Нортон? Ты ведь всегда хорошо разбирался в парадоксах, не так ли?
Мужчины как-то странно, с особым значением переглянулись.
«Опять загадки», — устало подумала Василиса. Она-то им рассказала всю правду, может, теперь настала их очередь?
— Что будет со мной? — угрюмо спросила она. — Я постарею и умру?
Астрагор соизволил посмотреть ей прямо в глаза. Василисе пришлось призвать все силы, чтобы не укрыться с головой одеялом — спрятаться от темного огня, вихрящегося в глубине бездонных зрачков. Астрагор слегка наклонил голову: уголки его бледных губ дернулись вверх.
— Когда-нибудь ты постареешь и умрешь… Но не сейчас.
Василиса испуганно молчала. Теперь она особенно хорошо понимала Фэша — тот, кого Астрагор хоть раз в жизни одарил подобным взором, всегда при его виде бежит без оглядки.
— Ты поступила безрассудно, не дослушав того, что собирался сказать тебе великий Эфларус.
— И все же следует признать, что проклятие существует, — подал голос Нортон-старший.
— Я знаю, — обрезал Астрагор. — Но ты же читал «Слово о Времени», дорогой Нортон? И не хуже меня знаешь, что первый черный ключник остался жив-здоров.
— Да, но о том, что он поседел во время обряда, я слышу впервые.
Астрагор передернул плечами и мотнул головой, показывая, что раздражен тем, что ему приходится объяснять простые вещи.
— Если бы твоя дочь дослушала речь великого Эфларуса… — повторил Астрагор. Прервавшись, он как-то странно глянул на отца Василисы. — То узнала бы, что, принимая вновь в руки Алый Цветок, черный ключник исцелился. Жизненные силы вернулись к нему сторицей, и он прожил много лет во здравии.
Нортон-старший молчал. Его глаза были полуприкрыты, как будто он задремал.
— Мальчик оставался без сознания, — решилась произнести Василиса. — Как же он взял в руки Цветок, если…
— Ему помогли, — резко произнес Астрагор. — Тебе не стоит волноваться, Василиса Огнева. Твой отец может подтвердить мои слова. Не так ли, Нортон?
Василиса обратила взор к отцу.
— Черный ключник умер, — сказал тот, открывая глаза. — Не во время обряда, позже… Он сильно заболел и не смог оправиться… — И Нортон-старший процитировал: — «Когда Временной Разрыв сократится до нуля, а две планеты Эфлара и Остала сойдутся в единое целое, вновь расцветет Алый Цвет, и будет пульсировать его сердце… Один из ключников должен перерезать стебель и расплатиться за это жизнью».
Астрагор недовольно воскликнул.
— Она должна знать, — сухо произнес Нортон-старший. — Это ее право.
Но великий Дух Осталы придерживался другого мнения.
— Теперь твоя дочь будет напугана, — жестко произнес он. — Ты поступил неразумно.
Василиса громко всхлипнула, сдерживая рыдание. Астрагор поморщился, явно не одобряя и этого.
— Расскажи все, раз начал.
— Многие часовщики ломали головы над тем, что же на самом деле случилось с черным ключником, — начал Нортон-старший. — Все остальные ключники чувствовали себя хорошо и действительно прожили долго и счастливо. Многие из самых опытных часовщиков ходили в прошлое и наблюдали первый обряд цветения, не вмешиваясь в него. Путем сложных вычислений, многократно проведенных опытов и яростных споров было выяснено, что несчастье произошло по одной-единственной причине: черный ключник был истощен от голода, взволнован и… поэтому не выдержал… С тобой все будет иначе. Ты просто перережешь стебель и… И все.
— Но Эфларус… — вновь всхлипнула Василиса.
Нортон-старший вытащил из кармана небольшую таблетку бледно-зеленого цвета и поднес девочке, вновь подавая стакан воды:
— Выпей. Иначе не сможешь заснуть. Поговорим позже.
Таблетка подействовала мгновенно — голова Василисы упала на подушку, и девочка забылась тревожным, но крепким сном.
Она не слышала, как, выйдя на крыльцо, Нортон-старший обратился к Астрагору:
— Я уверен, ты знаешь, как избежать проклятия.
— Да, есть один способ… — рассеянно ответил Дух. — Но не знаю, поможет ли он. В любом случае, надеюсь, ты сдержишь свое обещание и не будешь вмешиваться в ход событий. Пока же твоя дочь забудет о том, что видела в прошлом. Кстати, весьма неплохо придумано с сонным порошком. На сколько ты поставил таймер?
— Ровно на начало испытания. До этого она не вспомнит даже наш разговор.
Нортон-старший коротко поклонился и, пройдя несколько шагов по аллее, растворился в бледно- розовых лучах восходящего солнца. Вслед за ним, взметая полы широкого плаща, быстрым шагом удалился Астрагор.
Внезапно раздался оглушительный треск — сломав одну из верхних досок веранды, на порог изолятора упал мальчишка с темными, всклокоченными волосами. По-видимому, он прятался под крышей, каким-то образом удерживаясь на двух перекрестных балках. Он чертыхнулся, потирая ушибленное место, и, воровато оглядываясь, заспешил к ряду домиков, предназначенных для ребят из первого и второго отрядов.
На следующий день с самого утра в изолятор началось настоящее паломничество: пришли Ольга Михайловна с ребятами из группы, вожатые в полном составе и, конечно, Ник с Фэшем, Лешка и Диана.
Все сгрудились вокруг кровати и наперебой расспрашивали о том, что случилось. К своему ужасу, Василиса не могла вспомнить ни единой детали, но Фэш выручил ее: с обычной ехидцей он сообщил всем, что Василиса подвернула ногу, прыгая с подоконника.
Ольга Михайловна всплеснула руками и сказала, что если ломать ноги, то лишь по делу — на тренировке! Рита пробурчала что-то насчет серьезного нарушения правил, а Мишка громко заверил всех, что неудачное падение может произойти с каждым и в этом нет ничего страшного.
Ровно через полчаса всех посетителей выгнала медсестра, крича, что они нарушают режим больной, и Василиса, уставшая слушать сразу всех вместе, даже обрадовалась этому. К сожалению, друзьям так и не удалось поговорить об испытании, но и это было хорошо, потому что девочка не могла вспомнить, в чем оно
