Через несколько метров он наткнулся на убитого десантника с перерезанным горлом, лицо обезображено, грудь в крови. Ошарашенный Коротков пополз дальше. Потом наткнулся на Ваню Тимофеева, также всего безжалостно исколотого кинжалами. Брюшная полость у него была набита стреляными гильзами. Вокруг разбросаны смятые письма и внутренности…
Очнулся Димка утром, когда над ним склонились ребята из 4-ой роты, и капитан Сутягин подняв его окоченевшего с земли, прижал к своей груди:
— Жив, курилка!
Я вернусь, мама!
— Коротков! 27-й!
— Я! — Димка выдохнул облако теплого дыхания в морозный воздух. Поеживаясь от утреннего холодного морозца, он стоял в третьем ряду 6-го отряда заведения ЯК-22/3. Рядом с ним переминались с ноги на ногу такие же, как он, одетые в темные ватники с номерами на груди унылые «зэки».
Наконец-то поверка окончилась. Отряды по команде повернулись и под лай овчарок мимо смотровых вышек загромыхали кирзачами вдоль бараков в столовую.
— А я, когда срочную служил, — делился воспоминаниями сержант Андреев.
— Был у нас инструктор, капитан Ларионов, вон Сомик его прекрасно помнит. — Андреев кивает на старшего сержанта Самсонова.
— Как не помнить, он мне по башке как-то, так настучал, что до сих пор звон стоит, — отозвался Самсонов.
— Звали мы его Лариком, — продолжил сержант. — Прыжков на счету Ларика было, как бы не соврать, тысячи три точно. Любил он перед нами салагами, перед сопливыми, повыпендриваться. Во время прыжков демонстрировал такую штуку. Открывал парашют и обрезал стропы, затем открывал запасной и благополучно приземлялся перед нами во всей красе.
— Я как сейчас тот день помню, да и остальные тоже, кто тогда служил. День был заебательский. Лето в разгаре. Тепло. Ромашки цветут. Прыгнули. Летим. Под куполами мотаемся. Ларик за нами. Ножом чирк по стропам. Нас обогнал. Потом стал открывать запасной, да неудачно. И мешком грохнулся об землю. Подбегаем. Готов. Не шевелится. Рукой тронули, а он весь задрожал как студень. То ли замешкался, когда парашют открывал, то ли, говорят, веточка в парашют при укладке попала. Рисковый был парень, скажу я вам. После этого случая в дивизию понаехало начальство, всякие комиссии. Понавтыкали всем по самую сурепицу. Долго не прыгали. Да и не хотелось.
Вдруг спящий в углу Ерохин заворочался, заскрипел зубами и заорал во сне:
— Суки! Патроны где?
— Смотри! Сергучо, развоевался! Прям рейнджер какой-то, — усмехнулся Прибылов, оборачиваясь к спящему.
В палатку ввалились, давясь от смеха, рядовые Зеленцов и Сиянов.
— Ну, у тебя и шуточки, Жека! За такие приколы могут и пачку начистить!
— Что за приколы! — оживились, сидящие у печки, бойцы. — Ну-ка, давай колись!
— Представляете, что этот гусь учудил? — заговорил Зеленцов, кивая на товарища. — Поймал Витьку Коренева у сортира, и сообщил тому, что на него Анохин представление написал на орден Мужества. Тот и забыл за чем в сортир-то шел, сразу помчался к ротному допытываться.
— Ну, теперь Женьшень тебе шею точно свернет, как пить дать! — отозвал пророческим голосом Олег Горошко.
— Все это ерунда, братцы! — начал живо делиться воспоминаниями рядовой Сиянов.
— Самый коронный прикол был пару лет назад. Пришла мне повесточка в армию. Ну, маманя в слезы, естественно, забегала по знакомым. Отмазала, одним словом, дали отсрочку на год. Думала, что я в институт поступлю. Пошел вечером на танцы, показал всем повестку. И в голову пришла идейка девчонок разыграть. Поделился мыслью с друзьями. Те поддержали меня. В то время у меня приятель в местной части служил. Сделал фотку в его форме, написал из «армии» письма девчатам, что служу в элитном сверхсекретном батальоне. Чтобы армейский треугольник на конверте пропечатали, велел ему через недельку-другую писульки бросить в части в почтовый ящик. Устроили мне торжественные проводы. Организовали прощальный стол. Крепко выпили. Девчонки в слезы. Обниматься лезут с горя. Еле отбился. Утром же уехал в столицу, в отпуск. Помотался пару недель, вернулся обратно. И стал, как и прежде ходить на завод. А тут у одного из приятелей был день рождения, тут я и заявился в самом разгаре торжества. После этого девчонки со мной почти месяц не разговаривали. Обиделись, дурехи.
— А я бы, на месте этих дурех, тебе за такие проделки кое-что оторвал, — вставил погрустневший Андрюха Романцов. Ему так и не удалось проститься с любимой девушкой. Так уж сложились обстоятельства. Она уехала на недельку, к родственникам на юбилей, а его в это время отправили с другой командой призывников, где была не хватка.
— Дай-ка Мишкину гитару! — Прибылов, широко зевая, присел на койку. Передали гитару. Прибылов что-то тихо забренчал, мурлыча себе под нос. Со слухом у него было явно не все в порядке.
— Сыграй что-нибудь душевное, Игорек! — попросил Горошко, укладывая сверху на буржуйку пару красных кирпичей.
— Чего он может сыграть? Во поле береза стояла?
— Вот Мишка Тихонов играл, так играл!
— Эх, такого парня потеряли! — сокрушается расстроенный Иванкин, откидываясь всем телом на койку.
Младший сержант Тимофеев открыл дверцу печки и подбросил порцию дров. В печке стало весело потрескивать, она ожила, загудела!
С наружи палатки раздался шум. В нее ввалились гурьбой человек двенадцать солдат с капитаном Розановым. С ними незнакомый мужчина в темно-синем жеванном пуховике в очках с кожаным кофром через плечо.
— Ура! Мужики! С телевидения приехали!
— Снимать нас будете?
Все зашевелились, повскакивали с нар.
— Ну, кто хочет с домом поговорить? С родными!
— Я хочу! Дайте мне! — закричал отчаянно из-за спин Прибылов.
— И мне дайте!
— И мне!
— Я тоже хочу позвонить!
— Чур, я за Игорьком! — доносится со всех сторон.
— Погодите! Ох…ели совсем от счастья!
— Романцов, куда прешь? Сдай назад!
— Дайте сначала командиру! Пусть сначала товарищ капитан поговорит!
— Да, я потом, пацаны! Успею! Говорите! Мало времени! Товарищ журналист ненадолго к нам!
— Ткаченко! Какой номер?
— Код называй, быстрее!
— Чего телишься!
— Братцы, да и не помню! Какой код у моих!
— Следующий!
— Так, мужики, спокойно! Не галдите! Кто из вас знает полный номер?
— Я знаю! Дайте мне! — вновь заорал, просовывая голову, Игорь Прибылов.
— 095–45–42–56!
Журналист присел на койку и, улыбаясь, набил пальцем на мобильнике номер. Передал телефон солдату.
