единое руководство по разгрому 360-тысячной окруженной группировки фашистских войск, выбор Сталина был однозначен: Рокоссовский.
Задача была непростой, ибо численность противника в «котле» оказалась втрое большей, чем считала разведка. Лишь в авиации и артиллерии советские войска имели некоторое преимущество, что же касается танков и живой силы, то здесь окруженные превосходили окруживших.
Разработанный Рокоссовским план «Кольцо» Ставка утвердила почти без поправок. 10 января 1943 года его армии вслед за огневым валом, впервые примененным в этой войне, перешли в наступление, рассекая окруженную группировку на отдельные части. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, отвергая все условия капитуляции.
Упрямство обошлось дорого. Когда неизбежное свершилось и генерал-фельдмаршал фон Паулюс, вопреки воле Гитлера, все же принял решение о сдаче, оказалось, что подавляющее большинство из 90 тысяч пленных больны тяжелыми простудными заболеваниями, стремительно прогрессировавшими в последние дни января. По приказу командующего была развернута дополнительная сеть госпиталей, для работы в которых широко привлекался и немецкий медицинский персонал, а снабжение лекарствами и продовольствием осуществлялось по нормам, принятым в советских лечебных учреждениях. Но спасти удалось далеко не всех: ведь тогда и обычный пенициллин был редкостью.
В те дни генерал-полковник Рокоссовский получал множество благодарственных писем и телеграмм, на которые, как бы ни был занят, старался отвечать сам — привычка поступать иначе не позволяла. Но одну бумагу он разорвал со словами: «Рад стараться, гражданин начальник!» Это было поздравление от... начальника той самой тюрьмы, в которой Рокоссовский провел три мучительных года.
Стволы орудий еще не остыли от победных залпов, как последовал очередной вызов в Москву. Решением Ставки Константин Константинович был назначен командующим вновь созданным Центральным фронтом, которому наряду с Воронежским отводилась решающая роль в предстоящей битве у Курска.
Взгляды генерал-полковника Рокоссовского на предстоящую операцию совпали с мнением маршала Жукова и легли в основу утвержденного Верховным главнокомандующим плана.
В 2 часа 20 минут 5 июля 1943 года командующий Центральным фронтом обрушил на врага всю мощь своей артиллерии. Точный расчет оправдался: в самом начале Курской битвы фашистским войскам был нанесен существенный урон, последовавшие в ответ удары фельдмаршала фон Клюге пришлись именно туда, где советский полководец придал обороне особую прочность. За целую неделю упорных боев гитлеровская военная машина с огромным напряжением проползла всего лишь 10-12 километров, безнадежно застревая в советских траншеях. Зато начавшееся 15 июля контрнаступление войск Центрального фронта было стремительным.
Константин Константинович доверял штабу, но, как прирожденный аналитик, любил и сам поработать с измерителем и карандашом над картой, решая сложные логические задачи, проверяя внезапные догадки точным расчетом. Найденные решения казались необычными, порой слишком дерзкими, на самом же деле они имели глубокое теоретическое обоснование. Так было, например, при подготовке знаменитой Белорусской наступательной операции, вошедшей в историю под названием «Багратион». Нанести сразу два главных удара? Это противоречит всем канонам военного искусства.
— Пройдите в соседнюю комнату и хорошо обдумайте ваше предложение, — сказал не согласный с замыслом Рокоссовского Верховный главнокомандующий.
Через полчаса последовал вызов.
— Ну как, товарищ Рокоссовский, подумали?
— Подумал, товарищ Сталин. Остаюсь при своем мнении.
— Идите, еще подумайте.
В кабинете присутствовал Г. К. Жуков, но он, как и Верховный, предпочитал нанести один главный удар. Рассчитывать на его поддержку не приходилось.
— Ну, теперь как, товарищ Рокоссовский? Вы убедились, что мы правы?
— Никак нет, товарищ Сталин, прав я.
В глазах Верховного главнокомандующего вспыхнули огоньки. Он приблизился к Рокоссовскому, положил руку ему на плечо, пощупал погон генерала армии.
— Так вы не отказываетесь от своего решения?
— Никак нет.
Какое-то время они смотрели друг на друга, словно продолжая спор, затем Сталин убрал руку.
— Хорошо. Пусть будет так, как решил командующий фронтом.
— Смотри, Костя, не промахнись, — чуть позже, с глазу на глаз, напутствовал товарища Жуков.
Промаха не было. Весь мир увидел блестяще осуществленный прорыв, сокрушительный разгром вражеской группы «Центр» и небывало стремительное продвижение в глубину на целых 600 километров!
— Молодец! — оценил полководца Верховный главнокомандующий. — Человек дела и чести. Настоял и добился своего!
С тех пор Сталин взял за правило обращаться к военачальнику по имени-отчеству, чего прежде удостаивался только маршал Б. М. Шапошников. А при встрече с Рокоссовским, вспомнив былое, Сталин сказал:
— Мне стыдно смотреть вам в глаза...
Не верится, но так было.
В самый разгар Белорусской операции, 29 июня 1944 года, Рокоссовский стал Маршалом Советского Союза.
Впереди — земля Польши, родные места, которые Константин Константинович покинул 17-летним юношей. Как давно это было и как недавно!
Освободить Варшаву с ходу не удалось: 28 июля 1944 года исчерпавшие наступательный потенциал советские части были остановлены контрударом 7 дивизий противника, в том числе самых сильных танковых — «Герман Геринг», «Мертвая голова», «Викинг». В этих условиях по инициативе польского эмигрантского правительства в Лондоне началось восстание в Варшаве.
Более неудачный момент для вооруженного выступления выбрать было трудно, да и фашистские войска давно ожидали подобный поворот событий и успели подготовиться к нему должным образом. Еще полтора месяца назад их предупредил об этом не кто иной, как сам военный руководитель восстания генерал Бур-Комаровский. Он вступил в переговоры с офицером немецкой службы безопасности Паулем Фухсом, предложив германскому командованию вывести войска из города, чтобы эмигрантское правительство установило в нем власть до подхода советской армии.
Противник в ответ предпринял свои меры, а потому успех восставших был кратковременным. Вскоре с неба на них обрушились бомбы, а поднаторевшая в уличных боях немецкая пехота принялась занимать квартал за кварталом.
Мог ли командующий 1-м Белорусским фронтом спокойно смотреть, как фашисты ровняют с землей город его юности?
Стремление маршала спасти Варшаву совпало с чувствами Верховного главнокомандующего. Казалось, вовсе не в интересах советского лидера было делать подарки эмигрантскому правительству Польши. Но тем не менее он немедленно связался с Рокоссовским, предложил оказать всяческую помощь восставшим, а также изучить возможность проведения активной операции.
Наступать с форсированием широкой водной преграды, в то время как в поредевших ротах, отражающих атаки противника на исходном берегу, насчитывается всего по 20-30 человек? Для этого нужны военный гений полководца, доблесть и ратное мастерство его воинов, а также надежное взаимодействие с восставшими.
Командующий принял дерзкое, но, как всегда, обоснованное решение. В отваге солдат и офицеров Войска Польского, которые должны были первыми войти в Варшаву, сомневаться не приходилось. А вот сотрудничество с руководством повстанцев оставляло желать лучшего. Вернее, его и вовсе не было.
Генерал Бур-Комаровский сначала высокомерно отказался принимать советских офицеров связи, с огромным риском пробравшихся в очаг восстания: дескать, их звания для переговоров недостаточно высоки. В то же время он с отчаянием взывал к англо-американскому командованию с просьбами поскорее высадить десант и организовать снабжение повстанцев по воздуху.
