Авиационные пушки, бомбы — все, как положено. Автомобиль командующего фронтом в одно мгновение превратился в решето, сам же Рокоссовский остался невредимым разве что благодаря чуду.
Как оказалось, злополучную атаку возглавил потерявший ориентирование штурман авиаполка. Началось расследование, в разгар которого позвонил сам пострадавший.
— Ты что там делаешь, в трехсотой дивизии? — услышал маршал Новиков голос Рокоссовского. — Имей в виду: летчики пусть воюют. Накажи непосредственных виновников. Но жестокости проявлять не нужно!
Чуть позже командующий фронтом решил и вовсе никого не наказывать, но... сигнал уже дошел до Верховного главнокомандующего, и тот, возмущенный инцидентом, поставил вопрос об отстранении от должности командующего 16-й воздушной армией генерала С. И. Руденко. Грозу удалось отвести лишь дружными усилиями Жукова, Рокоссовского и Новикова. Летчики отделались легким испугом.
Белорусская операция, в которой авиационное наступление приобрело классическую форму, успешно продолжалась. Первые два дня воздушные силы противника даже не оказывали сопротивления, будто испытывая шок, и лишь в боях за Оршу и Бобруйск начали проявлять активность. Маршал Новиков немедленно организовал нанесение ударов по гитлеровским аэродромам. Особенно досталось 51-й истребительной эскадре «Мельдерс», чьи «мессершмитты» так и не смогли подняться в небо, где гудели моторами армады краснозвездных машин. При этом интенсивность поддержки сухопутных войск не снижалась. Так, на 35-й армейский корпус противника, пытавшийся вырваться из окружения в районе Бобруйска, командующий ВВС направил более 500 самолетов! Два часа длился массированный удар, после которого подошедшие советские пехотинцы насчитали 150 разбитых танков, более 6000 автомашин и артиллерийских орудий.
Группа армий «Центр» была на грани катастрофы. Длинные колонны отходящих войск тянулись вдоль дорог, неизбежно вызывая многочисленные заторы и пробки. Самые подходящие цели для авиации.
Стремительно шли вперед советские танки и пехота, а вслед за ними двигались специально подготовленные батальоны аэродромно-технического обеспечения и саперные команды. Ведь для того, чтобы сохранить непрерывность авиационной поддержки, темпы строительства новых аэродромов должны соответствовать темпам наступления. Масштабы работ были поистине грандиозными: только в июле бомбардировочные авиадивизии осуществили перебазирование по три-четыре, а истребительные — по семь-восемь раз!
Особенно дерзким было создание крупной воздушной базы... в тылу противника. Смелая идея принадлежала полковнику И. В. Крупскому. Он предложил использовать покинутый противником аэродром в Пестовичах для поддержки ушедших далеко вперед танков и кавалерии.
Оригинальная мысль пришлась маршалу Новикову по душе. Летное поле было разведано, транспортная авиация доставила все необходимое, а сутки спустя надежно прикрытые истребителями штурмовики поливали противника огнем из пушек прямо перед наступающими танками, горючее и боеприпасы которым, кстати, тоже зачастую приходилось доставлять по воздуху.
Чем дальше на запад уходили наступающие войска, тем больше усложнялись задачи управления авиацией, но командующий ВВС, рационально маневрируя силами, делал все, чтобы эффективность ее действий не снижалась. Секретарь компартии Белоруссии П. К. Пономаренко вспоминал, что в те дни ему довелось наблюдать результаты удара штурмовой авиадивизии по укрепленному лагерю противника в районе Минска. Пять тысяч убитых, тысячи сгоревших автомашин, сотни разбитых артиллерийских орудий — все это производило неизгладимое впечатление как общей картиной разгрома, так и представлением о могуществе советской авиации.
На втором этапе операции «Багратион» условия базирования значительно ухудшились. Сказались болотистая местность, растянутые коммуникации — транспорт не справлялся с подвозом материально- технических средств. Бывало, на одном аэродроме одновременно базировались несколько полков — приходилось идти на риск, благо в условиях господства в воздухе он был оправдан.
Командующий ВВС успевал координировать действия нескольких воздушных армий, решать сложнейшие вопросы материально-технического обеспечения, распределять резервы, при этом участвовать в разработке планов таких масштабных фронтовых наступательных операций, как Львовско-Сандомирская, а также держать в поле зрения боевую работу всей советской авиации от Балтики до Карпат. К исходу августа Белорусская и Львовско-Сандомирская наступательные операции триумфально завершились. Впереди была Польша, освобождать которую двинулись 23 общевойсковые, 5 танковых и 5 воздушных армий. Такого Европа еще не видела!
Советские ВВС к этому времени располагали богатейшим боевым опытом, закаленными в боях командирами, летчиками, специалистами и были вооружены новейшими самолетами Ту-2, Ил-10, Ла-7, Як-3, близкими к пределу совершенства машин с поршневыми двигателями. Дальнейший рост тактико-технических характеристик был возможен только с переходом на реактивную технику, выпуск которой, кстати, в фашистской Германии всячески форсировался.
Истребители Ме-262 и Хе-162 скоро будут запущены в серийное производство. Оба самолета очень сложны в управлении, продолжительностью полета уступают обычным истребителям, да и не удастся противнику ликвидировать «детские болезни», свойственные всякой новой технике, до конца войны. Кроме того, люфтваффе не успеют подготовить достаточное количество летчиков и квалифицированных авиационных техников, так что Гитлер чуда от своего «чудо-оружия» не дождется. Зато на выпуске хорошо освоенных и все еще опасных «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» это скажется пагубно.
С другой стороны, отставания в опытно-конструкторских работах ни в коем случае допускать было нельзя. Союзники-англичане уже применяли реактивный истребитель «Глостер — Метеор» для перехвата самолетов-снарядов «фау-1», а на вооружение ВВС США вот-вот поступит «Локхид Шутинг Стар». Нужно было быть готовыми достойно ответить на новый вызов.
Конструкторские бюро А. И. Микояна и М. И. Гуревича уже создавали оригинальный истребитель с гибридной силовой установкой, состоящей из поршневого мотора и воздушно-реактивного двигателя. Не уступая перспективным самолетам люфтваффе в скорости[10], он будет превосходить их дальностью полета и простотой освоения летным составом. Понятно, при всех достоинствах МиГ-13 это все же временная мера. На смену ему скоро придут чисто реактивные машины[11].
Маршал Новиков внимательно наблюдал и за работой опытно-конструкторского бюро В. Н. Челомея, где в глубокой тайне создавалось «неизвестное оружие десятой модификации», или, как его звали коротко, «проект 10Х». Это был самолет-снаряд[12], способный доставить 500 килограммов взрывчатого вещества на дальность в 300 километров, и запускался он, в отличие от немецкой новинки «фау-1», не с громоздкой стационарной пусковой установки, а с борта самолета-бомбардировщика. К сожалению, система управления пока еще не обеспечивала достаточной точности. Отклонение от цели достигало 300 метров, как у тех же «фау-1».
Решением правительства самолеты-снаряды были отнесены к оружию массового поражения, а применение их в существующем виде запрещено. Однако работы над проектом интенсивно продолжались.
Маршал Новиков проверил, насколько свежий опыт отражен в учебных пособиях, информационных сборниках, бюллетенях и наставлениях, а затем снова убыл на фронт, туда, где шли сражения за освобождение Польши и Восточной Пруссии.
«Успех в бою достигается совместными усилиями всех видов и родов войск, — говорил маршал А. М. Василевский во время штурма Кенигсберга. — Но вклад авиации на этот раз трудно переоценить». В этих словах была и оценка роли командующего ВВС, чьи заслуги в овладении городом-крепостью увенчались Золотой Звездой Героя Советского Союза.
Затем — на 1-й Белорусский фронт, готовить авиацию к битве за Берлин. Стало известно, что союзники, вопреки достигнутым в Ялте соглашениям, стремятся попасть в столицу рейха раньше советских войск, чтобы получить больше влияния в послевоенном мире. Ставка торопила...
Действия группировки противника, насчитывавшей более миллиона солдат и офицеров, обеспечивали 3300 самолетов. Сила немалая, опиравшаяся на густую сеть хорошо оборудованных аэродромов и располагавшая развитой системой радиолокационных постов. От ударов с воздуха группировку прикрывали почти 200 зенитных батарей и еще 600 зенитных орудий, расположенных непосредственно в самом Берлине.
