объяснялось, что вступление Советского Союза в войну обусловлено отказом Японии прекратить боевые действия и стремлением избавить японский народ от опасностей и разрушений, которые пережила Германия после отказа от безоговорочной капитуляции.
Наступление советских войск началось той же ночью. Артиллерийская подготовка не проводилась, но авиация нанесла удары по объектам в глубине обороны противника. С рассветом треть всех бомбардировщиков приступила к ведению воздушной разведки, чего в операциях на советско-германском фронте не было. Использование столь необычного приема объяснялось тем, что до начала военных действий самолеты границу не пересекали, и теперь недостаток разведывательной информации следовало восполнить как можно скорее.
Советская авиация с самого начала кампании захватила господство в воздухе и надежно прикрывала стремительно наступавшие войска, обеспечивала прорыв укрепленных районов и развитие успеха в глубину, ударами по командным пунктам и узлам связи нарушала управление противника.
Шестая танковая армия продвигалась столь быстро, что оказать поддержку ее частям иначе, как с воздуха, было невозможно. Да и снабжать передовые отряды танкистов приходилось также по воздуху, для чего транспортные самолеты делали не менее 100 вылетов ежедневно.
Командующий ВВС успевал руководить ударами по узлам особо упорного сопротивления, а также транспортными и воздушно-десантными операциями, принявшими в этой кампании массовый размах. Он лично участвовал в инструктаже экипажей — прежние ошибки высадки десантов не должны повториться.
Внушительные колонны транспортных самолетов под мощным прикрытием истребителей потянулись к крупнейшим городам Маньчжурии — Чанчуню, Мукдену, Харбину, Дайрену и легендарному Порт-Артуру. Японские пилоты обычно даже не пытались приблизиться к ним; лишь изредка находились отдельные смельчаки.
Надежды оправдались: десантники успешно захватывали аэродромы, железнодорожные узлы, склады с боеприпасами, разоружали местные гарнизоны. Кроме того, их действия позволили сохранить в целости промышленные предприятия и электростанции, а в последующем быстро восстановить порядок в городах.
Передовые отряды, конно-механизированные группы и воздушные десанты окончательно дезорганизовали сопротивление Квантунской армии. Противник начал повсеместно складывать оружие. 2 сентября правительство Японии подписало акт о безоговорочной капитуляции, и маршал, чей вклад в победу на Дальнем Востоке был отмечен второй Золотой Звездой Героя Советского Союза, вернулся в Москву.
Триумф советского оружия окрылял, придавал силы и энергию. Дела вновь предстояли немалые и важные. Необходимо было в кратчайшие сроки определить пути дальнейшего развития Военно-воздушных сил и провести их перестройку с учетом требований мирного времени без снижения боеспособности, тщательно проанализировать опыт войны и поставить его изучение на научную основу, а главное, осуществить переход на реактивную технику. Пришло ее время! Медлить было нельзя: с запада уже потянуло ветром «холодной войны».
Маршал Новиков делал все, чтобы как можно скорее подготовить к летным испытаниям новые истребители МиГ-9 и Як-15, дни его были расписаны по минутам, и вдруг... 4 марта 1946 года последовало внезапное отстранение от должности.
Совсем недавно Александр Александрович испытал боль утраты: несколько месяцев тому назад почти одновременно скончались его отец и мать. Они словно дождались победы и ушли.
А теперь... Он, прошедший сквозь 1937 год, ощутил признаки близкой грозы.
Прошло время героев, наступило время интриганов. Неужели сработали кляузы Василия Сталина? Но, может быть, все обойдется, ведь не в первый раз?
Недоразумения с сыном Верховного главнокомандующего начались давно, чуть ли не с апреля 1942 года. Генерал Новиков был назначен командующим ВВС и впервые столкнулся с Василием Сталиным. Тот в 21 год имел звание полковника и проходил службу — проводил время — в инспекции ВВС Красной армии.
Должно быть, Сталин подсознательно испытывал вину за то, что не уделил достаточно внимания и отцовского тепла старшему сыну, Якову, оказавшемуся в нацистском плену, и, нарушая собственные принципы, так много позволял младшему?
Житейский опыт подсказывал, что от взаимоотношений с юным полковником в службе, и не только в службе, будет зависеть многое. Кстати, сам Василий сразу же попытался установить неформальные контакты, пользуясь тем, что жил с генералом в одном доме и даже в одном подъезде. Но командующий ВВС попытки молодого человека навязать подобие дружбы пресек и потребовал от необычного подчиненного такого же отношения к исполнению своих обязанностей, что и от других офицеров. Более того, он запретил Василию разъезжать на машинах из личного автопарка и оставил только одну, положенную по штату.
Чаша терпения полковника переполнилась, и он принялся напрямую «сигнализировать» отцу о якобы имеющихся недостатках, меньше всего думая о том, что отстранение талантливого военачальника неизбежно обернется неудачами на фронтах. По каждому сигналу проводились расследования. Они забирали силы, отрывали драгоценное время, отвлекали от важных задач и тем наносили немалый ущерб делу, но заканчивались ничем. Ведь для того, чтобы как следует соврать в профессиональной области, необходимы определенное образование и некоторый опыт, а их-то Василию как раз и не хватало.
К январю 1943 года Сталин понял, что сын его попросту дезинформирует, причем в личных интересах, и запретил ему показываться на глаза. Вскоре юный полковник был отправлен на фронт. Он уехал, увезя с собой обиду. Вскоре после победы он вновь написал отцу о том, что ВВС принимают от промышленности самолеты Як-9 с дефектами, из-за чего происходят аварии и гибнут летчики.
Верховный главнокомандующий пригласил бдительного авиатора к себе на беседу, после которой в кабинете начальника штаба ВВС маршала Ф. Я. Фалалеева раздался телефонной звонок.
— Представляйте Ваську к генералу, — сказал начальник охраны Сталина. — Он сегодня помирился с отцом.
Маршал Фалалеев отказался, и в канун 1946 года звонок раздался в кабинете самого Александра Александровича.
— А как вы, товарищ Новиков, смотрите на то, чтобы Василию Сталину присвоить звание генерала? — произнес хорошо знакомый голос.
Маршал ответил, что Василий еще очень молод, ему недостает опыта, образования, что нужно хотя бы поступить в академию...
— Представления давать не надо, — оборвал его Сталин. — Подавайте общим списком.
И повесил трубку.
Правительственное сообщение о присвоении большой группе офицеров-авиаторов, в том числе и Василию Сталину, генеральских званий было опубликовано в печати 2 марта 1946 года. А двумя днями позже последовало отстранение маршала Новикова от должности.
Государственная комиссия выискивала недостатки старательно, с «огоньком». О том, что совсем недавно, 9 февраля, сам Сталин в своем выступлении высоко оценил работу авиационной промышленности, разумеется, никто не вспоминал. Выполняется последний приказ. Работали с оперативностью, достойной лучшего применения, в результате чего в адрес бывшего командующего ВВС рождались такие обвинения, как «нанесение материального ущерба народному хозяйству страны вследствие заказа слишком большого количества авиационных бомб, оставшихся неизрасходованными после войны».
Маршал Фалалеев пытался успокоить товарища, говорил, что ему, внесшему большой вклад в победу, дважды Герою Советского Союза и депутату Верховного Совета СССР, нечего опасаться, но чувство тревоги возрастало.
Ночью 22 апреля в квартире Александра Александровича раздался звонок. Маршал снял трубку и услышал голос генерал-полковника К. А. Вершинина, принявшего должность главнокомандующего ВВС.
Срочно прибыть в Кремль? Машина уже выслана? Вот и хорошо. Может быть, прав Ф. Я. Фалалеев и после беседы со Сталиным все недоразумения, вызванные наветами его сына, рассеются, как бывало не раз?
Маршал надел свой лучший комплект формы — ведь при встрече с Верховным главнокомандующим внешний вид должен быть безукоризненным — и спустился к ожидавшему автомобилю. Но едва он вышел из
