здесь есть, конечно, кто-то еще…
— Нет. Я один.
Биппо взглянул на коллег.
— Ты прав, Кид, он ненормальный.
— Или прикидывается таковым. Второй пилот лихорадочно соображал, вспоминая, что в таких случаях полагается делать.
— Он угрожал вам оружием?
— В этом нет нужды, Биппо, — незнакомец впервые посмотрел ему прямо в глаза. — Повторяю: вам придется лететь со мной, и точка. Другого выхода у вас нет. К сказанному добавлю только одно: я постараюсь никому не причинить вреда.
— А если мы не полетим?
— Полетите.
Убежденность, прозвучавшая в голосе пассажира, завораживала и пугала.
— Наш неожиданный гость, конечно же, припрятал где-нибудь на борту бомбу. — Кид настороженно переглянулся с Биппо. Он скорее спрашивал, нежели утверждал, и вопрос этот адресовался к угрюмому пассажиру.
— Послушай, приятель, у нас здесь двести сорок человек. Есть женщины и дети. Так вот, ни один из них не должен пострадать.
— Они не пострадают. Можете высадить их прямо здесь. Сожалею, что вынужден так поступить. А насчет бомбы могу успокоить: ее нет.
Биппо сделал первое, что пришло на ум. Швырнув пакетом в незнакомца, вцепился в его кисти мертвой хваткой. И в ту же секунду в руках у Кида оказался пистолет. Он успел выхватить его из особой кобуры, располагающейся под кресельным подлокотником.
— Джо, вызывай полицию!
Быстро надев на голову наушники, штурман пробежался пальцами по пульту.
— Какие-то помехи… Послушай, Кид, что с радиостанцией?.. — Он сорвал с себя наушники и ошарашенно зашарил по многочисленным кнопкам.
— Это бесполезно, — подал голос незнакомец. — Все равно придется лететь.
Мне не хочется принуждать вас, но я могу это сделать, и будет лучше, если вы образумитесь.
Биппо показалось, что он держится за маховики огромного механизма. Без малейших усилий незнакомец разорвал его хватку, толчком ладони отшвырнул к двери. И тотчас на Биппо снизошло озарение. Он вдруг ясно понял, что они должны лететь в Россию. Во что бы то ни стало!.. Увидев, как Кид целится в незнакомца из пистолета, он бросился вперед. Первый пилот успел выстрелить только раз. Вдвоем со штурманом они вырвали у него оружие и насильно усадили в кресло.
— Ты не понимаешь, Кид! Мы обязаны ему помочь! — рычал Биппо. Однако первый пилот продолжал извиваться в их руках.
— Успокойся наконец! Мы поможем этому парню!..
Штурман, как и Биппо, напрягал мышцы, пытаясь удержать сопротивляющегося коллегу.
Оглянувшись на незнакомца, за которого они так горячо вступились, штурман заметил, что тот ранен в бок. Гость не проявлял ни малейшего беспокойства и не собирался падать, тем не менее в горячке штурман хлестнул пилота по губам.
— Идиот! Ты же мог его убить!
— Да вы сами идиоты! — шипел Кид. — Какой дьявол в вас вселился? — Он попытался отпихнуть штурмана, но тот навалился на него животом и грудью.
— Будь паинькой, Кид. Мы доставим его туда, куда он скажет.
Неожиданно для себя Биппо тоненько рассмеялся.
— Ты так лягаешься, Кид, что умудрился раскачать самолет. Еще немного, и он запрокинется на крыло.
В дверь кабины забарабанили, но они не заметили этого, потому что как раз в это самое мгновение горизонт за окном вспыхнул пугающими красками.
— Черт возьми! — Штурман первым отступился от Кида, уставившись безумными глазами на расплясавшиеся стрелки приборов. — Что происходит?
— Солнце всходит, разве не ясно?.. — Биппо умолк, осознав нелепость сказанного. Взглядом пробудившегося от спячки оглядел кабину.
— А ведь самолет и впрямь раскачивается!
— Взлетайте! — хрипло выкрикнул незнакомец. За переборкой кто-то громко взвизгнул. В дверь продолжали барабанить.
Дрожащей рукой Биппо провел по лицу. Он чувствовал обморочную слабость. С ужасом посмотрел в сторону расцветающего лиловым светом горизонта.
Отчего-то он вдруг понял, что этот навалившийся на летное поле ураган и незнакомец, стоящий в двух шагах от него, связаны чем-то общим — необъяснимым и страшным. В голове запрыгали мысли о воскресших покойниках, о вампирах и прочей нечисти — все то, над чем еще пять минут назад он с пренебрежением мог бы посмеяться. Только что они самьм искренним образом пытались усмирить Кида. На них нашло какое-то чудовищное умопомрачение. Как отравившиеся без труда угадывают первопричину своего отравления, так и Биппо с пугающей ясностью осознал, кто был повинен в их кратком помешательстве.
— Взлетайте! — яростно повторил незнакомец, и все трое послушно обернулись к пульту управления. Они опоздали. Струйки дыма, словно щупальца поселившегося в самолетной утробе кальмара, потянулись из всех щелей, свиваясь в едкие, мутные кольца. Штурман надрывно раскашлялся. Где-то внизу отчаянно заскрежетало железо. Огромный авиалайнер накренился еще больше и неожиданно заскользил вправо.
— Смотрите! — Дрожащим пальцем Кид указывал в сторону горизонта. Экипаж развернул головы.
Ровной границы между небом и землей более не существовало. Горизонт вставал на дыбы, летное поле на глазах покрывалось сетью трещин. Двухметровый бетон лопался с треском, слышимым даже сквозь вой турбин. Оглянувшись на чужака, Биппо обратил внимание на его бледность. Черные блестящие глаза исподлобья следили за происходящим. А уже через мгновение Биппо забыл о незнакомце.
Нечто грузное, отдаленно напоминающее необычайной величины тюленя, выползало на летное поле, прямо из распахнувшейся земли. Дымящиеся пласты пород осыпались с колышущейся плоти, живой вулкан, выросший в течение минуты, явственно содрогнулся, раздирая землю надвое чудовищным плугом, темная колеблющаяся масса устремилась в сторону самолета.
— Пассажиры! — выдохнул Кид.
Не сговариваясь, они бросились из кабины…Лишь намного позже, когда все уже закончилось, все трое вспомнили, что незнакомец, по-видимому, их опередил. В кабине в ту минуту его уже не было, а дверь в салон оказалась распахнутой. Не видели они его и среди выскакивающих пассажиров. Да они о нем уже и не думали. Событиям этой ночи предстояло превратить эпизод с чужаком в пустячный фрагмент целого.
— Давай же, Корбут, давай!..
Вот уже больше часа они парили над переполошенным городом, пытаясь отыскать виновника сумятицы. Йенсен всматривался в паутину запруженных людьми улиц, чувствуя, что от напряжения вот-вот потеряет сознание. Уже дважды от головокружительных виражей вертолета у него шла носом кровь. Рядом с ним, с лицом, сморщенным словно начинка грецкого ореха, сидел Корбут. Глаза его были закрыты, пальцы сжаты в кулаки. Из всех сидящих в вертолете он единственный по-настоящему ощущал все, что творилось внизу. Вертолет кружил над самыми крышами, и, часто сверяясь с картой города, пилот методично разворачивал машину, обшаривая шаг за шагом дома и кварталы. Это было глупо, но всякий раз при очередном развороте кто-нибудь из экипажа с надеждой поглядывал на Корбута. Йенсен знал, что вызванные Берковичем рейнджеры прочесывают район с тонометрами. Время миндальничания, как выражался полковник ЦРУ, прошло. Они объявили войну русскому и впрямую занимались спасением города.
