загремел усиленный мегафоном голос:
— Всем оставаться на своих местах! Оружие — на землю!..
Что-то мегафонный оратор собирался сообщить .еще, но затянувшееся напряжение не замедлило сказаться. Нервы у людей не выдержали, и десятки пальцев одновременно легли на холодный металл спусковых скоб. Нашелся и свой «дирижер», этакий массовик-затейник, первый из первых дернувший указательным пальцем. Хлопнул пистолетный выстрел, и горящий на крыше милицейского автомобиля прожектор погас. Защелкали дверцы машин, звонко заклацали передергиваемые затворы, и, не дожидаясь команды, боевики открыли по приехавшим огонь. Им ответили тем же — кровавая свистопляска началась.
Пригнувшись, Валентин зацепил Яшу за локоть, прыжками помчался по скользкой земле. Впереди, странно подскакивая, словно пересекать приходилось кочковатое болото, мчался Алоис.
Через пару минут они уже сидели в том самом «жигуленке», в котором еще совсем недавно отогревались после дежурных рейдов. Водитель торопливо заводил мотор. — Откуда взялись менты?! — рычал Яша.
— Может, патруль какой случайно заехал?
— Ага, и автоматы случайно? У них три или четыре ствола! И Ароныча там бросили.
— Не бросили. Пуля угодила ему вот сюда. — Алоис дрожащей рукой показал на свою переносицу.
Вторую половину фразы он проговорил дважды. Грохот канонады заглушил его слова. Судя по звукам, возле дома, поглотившего злополучные пятьдесят тысяч, творилось неописуемое. Мегафон уже не вмешивался в события. Разговор велся исключительно на языке стрелкового оружия. Где-то в здании грянул взрыв, на частые пистолетные хлопки коротко и жестко отвечали милицейские «малютки».
— Трогай же! Чего ждешь?
Тяжело раскачиваясь, машина развернулась по глинистой грязи, пошла вилять меж тесно расставленных гаражей.
— Куда?! Куда прешь?! Здесь слона утопить можно!
— Проедем, — буркнул водитель. — Если аккуратно, то проедем… Кто там сзади? Свои или чужие? Яша проворно крутанулся на сиденье.
— Вроде наши. Менты — те с мигалками подъезжали…
Яша снова посмотрел назад, дребезжаще рассмеялся.
— Вот же сука очкастая! Оружие, мобилы, одежду — все там заставил скинуть.
Берия паршивый! Обыск ему вздумалось проводить!..
Он продолжал бушевать и тогда, когда машина выбралась наконец на шоссе.
Свой унизительный стриптиз он не собирался прощать даже мертвым.
Водитель посмотрел на них в зеркальце, озабоченно проговорил:
— Если выставят заслоны на шоссе, придется туго.
— Не выставят! — Яша стиснул кулаки. — Сулику так и так стукнут о случившемся, а уж он знает, на какие рычаги жать.
— Пока ему сообщат, пока суд да дело…
— Не лепи горбатого! В главном гадильнике тоже есть свои люди. Обязаны предупредить!
— А если это вообще не менты? Какие-нибудь спецслужбы?
— Ерунда! Не до нас им…
В салоне повисло молчание. Дрожа от надсадного воя двигателя, «Жигули» мчались по дороге с предельной скоростью. Справа потянулись мрачноватые корпуса цементного комбината. Толстая змея трубопровода, вынырнув из-под земли, понеслась в параллель с кавалькадой машин. Пассажиры продолжали молчать. Да и нечего им было говорить друг другу. Чужими они были по жизни. Напрочь чужими.
* * *
Кордонов с гаишниками они так и не встретили. То ли милиция не проявила должной расторопности, то ли всеведающий Сулик и впрямь успел воспользоваться своими связями. По слухам, прокурор города числился у него в теплых приятелях.
Так или иначе, но остаток пути прошел без приключений. В сопровождении эскорта из легковых машин они выбрались из заводских районов и, покружив по городу, благополучно добрались до гаражей стадиона. Операция завершилась. До наступления рассвета оставалось еще немало времени.
Глава 17
Подобный бедлам Валентину приходилось наблюдать впервые. Спорткомплекс гудел, как растревоженный улей. В какой-нибудь час первые люди города организовали прибытие около полусотни «негров». Вероятно, в дружескую расположенность прокуратуры здесь не очень верили. Создавалось впечатление, что стадион готовится к жестокой осаде. С кипами бумаг по коридорам бегали непричесанные, хмурые секретарши, за окнами ревели подъезжающие и отъезжающие грузовики, возле ворот и по территории разгуливали молодцы с псами на поводках.
Подчищали все, что можно было подчистить, «паленый товар» отгружался и перевозился на другие склады. Может быть, ждали обыска, может — ревизии, но на всякий случай готовились и к тому и к другому.
С отрешенным видом Чапа сидел за столом, засаленным гребнем вычесывая из спутанных волос перхоть. Окружающая сумятица разбудила и его. Спать, когда кругом суетятся, волнуются и кричат, было не слишком этично. Это понимал даже Чапа. И потому не спал. Более того, он бодрствовал, о чем говорило его усиленное внимание к собственной шевелюре. Серым унылым кораблем ковбойская шляпа покоилась на столе. Вне головы хозяина она чувствовала себя неуютно, но в данной ситуации Чапа готов был проявить определенную твердость.
— Перхоть, шмурики, — это перхоть! И как вы собираетесь, интересно, ее вычесывать, если на голове у вас шляпа?
— Видел я в своей жизни невозмутимых людей, но чтобы до такой степени! — Валентин, кивнув Чапе, устало опустился на стул.
— А они вообще в жизни бывают? Эти твои невозмутимые люди?
— Должны быть, по идее.
— Шиш тебе гашиш! Вся наша невозмутимость — либо в лени, либо в тупости. — Сменщик поколотил гребнем об стол. — Что там за форс-мажор такой? Или хлопнули кого-то?
— Не кого-то, а самого Ароныча. В лоб. Должно быть, и еще кого-нибудь. Да загребли пару-тройку нерасторопных.
— Дела-а! — протянул Чапа. — То-то, я гляжу, у народа крыша поехала. Вон в углу хреновина какая-то электронная стояла — и ту забрали. Со склада почти все ящики вывезли. Короче, влипли, я так понимаю?
— Ерунда, выплывут. Они — как оно: всегда выплывают. Из ментовки отмажут.
Трупы заберут. Еще и извиниться кого-нибудь заставят.
— Серьезная стрельба была?
— Так… Наши больше котов ночных пугали, а вот менты не шутили. Дали из «Калашниковых» прочухаться.
— По горячим следам могут и сюда нагрянуть.
— Потому и суетятся… — Валентин ищуще огляделся. — У тебя найдется что-нибудь выпить? Замерз как пес.
— Всегда пожалуйста! — Чапа выставил на стол початую бутылку коньяка. — Мой любимый — из Еревана. Пять звездочек!
— Годится. — Валентин, не разглядывая бутылку, приложился к горлышку, запрокинул голову. — Уф! Неплохо!.. Я, понимаешь, в сауну сунулся, а там не провернуться. Сохнут прямо в одежде.
— То-то, я гляжу, ты какой-то изжульканный.
— Ничего, главное — подсох. А вот Сазик соплями исходит. Ангины боится.
— Ангина лучше пули.
— Это точно. Но добрый тебе совет: поменьше шути по этому поводу. Дело не только в Ароныче. Кто-то обжал Сулика на пятьдесят косых. Яшу обидели, ребят. В общем, все злые как черти. Чапа довольно
