– Это демагогия! Все насильники и убийцы были когда-то и кем-то воспитаны. Но из этого вовсе не следует, что их надо щадить!
– Их нужно, прежде всего, понимать, Стив. Только тогда и будет получаться толк с каким-либо правосудием. – Дымов сочувствующе взглянул на раскрасневшегося англичанина. – Мне искренне жаль ваших товарищей, и я от души жалею, что не появился на месте казни чуть раньше. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете…
– Да что вы можете понимать, черт побери! Если бы вы только знали, что эти мерзавцы вытворяли с нами, через какие муки нам пришлось пройти!..
– Я все знаю, Стив. – Тихо произнес Дымов. – Знаю про наказание плетью, про яму и цепи, про жажду, которой вас мучили, про виселицу в Эль-Паскаре, вырванные ногти и отрезанные пальцы.
– Вот как? – Бартон недобро прищурился. – Интересно, что еще вам известно про нас?
– Еще мне известно, что вы служите в разведке и сюда, в Томусидо посланы уже больше полугода назад. – Сухо ответил Вадим.
– Та-ак… – протянул англичанин, и в голосе не читалось никакой радости.
– Не бойтесь, никто не занимался вашим разоблачением и уж тем более не посылал меня по вашим следам. Просто на определенном промежутке времени наши задачи и наши судьбы в чем-то совпали.
– Да, но откуда вы это узнали?
– Оттуда же, откуда узнал про вашу несчастную спутницу Элизабет, погибшую в первый же день вашего пленения…
– Хватит! – дрогнувшим голосом выкрикнул Бартон. – Прошу вас – замолчите!
На глазах англичанина выступили слезы, и Вадим понял, что со своими увещеваниями несколько переборщил. Остановившись, он заставил Рыцаря развернуться.
– Наверное, не стоило затевать этот разговор, и все-таки, чтобы вас успокоить, я кое-что поясню. Так вот, милейший Стив: я действительно врач и психолог. А значит, могу отличить правду от лжи. Но угрозы для вас я не представляю, поскольку моя цель – не вы, а мои друзья, которых дайки увели неведомо куда. Что же касается ваших мучителей, то я погрузил их в сон, и в этом сне они видели картинки еще более чудовищные, нежели те, что сохранились в вашей памяти. Уж поверьте мне, я это умею. И они тоже сидели в земляных ямах, мучились от жажды и рези в животе, страдали от ран и побоев. Скажу больше – их сестер брали силой пришлые враги, а тех, кто отваживался перечить, сажали на кол. На головы им испражнялось пьяное воинство, а по ночам в яму подбрасывали гадюк, тарантулов и голодных крыс. Поверьте мне, уж я постарался им выдать по первое число, и мое наказание они забудут не скоро.
– Но ведь это всего лишь сон! Разве можно его сравнивать с жизнью?
– Еще как можно! Когда эти ребятки проснутся, головы у них будут наполовину покрыты сединой, а на телах своих они обнаружат самые настоящие шрамы.
– Значит, вы и это можете… – потрясенно прошептал Бартон.
– Могу, но это, безусловно, не главное.
– Что же главное?
– А главное то, что в своем мучительном сне они успели познакомиться с настоящей человеческой любовью. – Дымов на секунду смешался. – Возможно, вас это неприятно удивит, но именно Элизабет помогла им однажды ночью выбраться из зловонной ямы. Выведя на дорогу, дала узелок с продуктами. А позже, когда в джунглях они уже умирали от лихорадки, на них набрели вы…
– Я?
– Уж простите, к вашему образу мне было прибегнуть легче всего. Так вот, дорогой Стив, вы тоже проявили величайшее милосердие. Подобрали троицу этих извергов и одного за другим перетащили к себе в хижину, обтерли уксусом, дали напиться. Помощь ваша оказалась крайне своевременной, и, в конце концов, вы сумели их поставить на ноги. А когда до хижины добралась, наконец, погоня, вы с оружием в руках встали на защиту этих несчастных.
– Бред!
– Отнюдь! И главным результатом всей этой встряски будет то, что они крепко-накрепко запомнят: человеческое сердце – это далеко не пустой звук. А вас и Элизабет эти прозревшие бедолаги будут до конца жизни почитать наравне с богами. Когда некто жертвует собой ради тебя, это что-то да значит. Потому и следовало поскорее похоронить ваших друзей, чтобы не исказить общего внушения. КЕогда эти трое очнутся, они будут помнить только то, что внушил им я.
Некоторое время Стив Бартон молчал, пережевывая услышанное.
– Либо вы великий обманщик, – пробормотал он, – либо замечательный утешитель.
Вадим покосился на него с невеселой улыбкой.
– Вы заблуждаетесь, дорогой профессор. Я – ни первое и ни второе.
Отвернувшись в сторону, Бартон сердито пробурчал:
– Забудьте о профессоре, у меня совсем другое звание.
– Знаю, полковник, и все-таки позвольте мне величать вас профессором.
Англичанин вновь обратил свой взор на Вадима, брови сошлись на его переносице недоуменной птичкой.
– Кто вы, черт побери? Неужели из местных шерхов?
– Нет, Стив. Я тоже из рода людей. Как вы и ваши погибшие товарищи…
Глава 5
В селение Мальдун обитатели клеток прибыли ночью, а потому полюбоваться городскими достопримечательностями они просто не имели возможности. В любом случае, невольников не собирались селить в гостиницах или отдельных домах. Отперев замки клеток, конвоиры попросту собрали недавних пассажиров в одну нестройную толпу, которую и загнали без лишних церемоний в огромный, дурно пахнущий сарай. Вероятно, еще совсем недавно здесь содержали овец или свиней, теперь же по случаю войны здание было превращено во временное пристанище вывозимых из Томусидо невольников. Перегородки в сарае загодя убрали, а вместо кроватей все пространство густо заставили широкими скамейками. Здесь же красовался груботесанный стол, за которым поместиться все разом, конечно же, не могли. А потому старожилы сарая с первых шагов подвергли вновь прибывших суровой дискриминации, отведя самые скверные места и не подпустив к столу вовсе.
– Ох, как мне знакома эта житуха! – оживленно завертев головой, Танкист по-собачьи принюхался. – Что бараки на зоне, что сарай – не велика разница.
– По мне так разница все же есть… – проворчал Шматов. Он передвигался уже вполне самостоятельно, хотя и старался избегать резких движений.
– Не дрейфь, оперчасть! – Танкист лихо ему подмигнул. – Если в кандеях сиживали, выдюжим и здесь. Всяко лучше, чем на сорокаградусном морозе. А в бытность Лаврентия Палыча, помнится, так и выживали. Выгружали народишко в голой степи и заставляли с нуля строиться – землянки, бараки, колючку. Все сами, считай, сооружали. А то, что половина при этом на смерть замерзала, так отца народов этот факт мало трогал.
– Ты-то откуда знаешь о тех временах? – фыркнул Серега Миронов.
– А ты думаешь – в лагерях одни неучи парятся?
– Ну, неучи не неучи, а книжки на досуге вряд ли читают
– Да мы и без книг все науки знаем! – возмутился Танкист. – Есть кому и о прошлом рассказать, и о жизни с политикой. Ты на наш счет не сомневайся, – на зонах тоже свои академики имеются. И профессоров с доцентами хватает. А, Шурым? Ты-то как считаешь? – Танкист что есть силы хлопнул по широченной спине недавнего противника Миронова. Широкоскулый дайк с забавным именем Шурым что-то добродушно хмыкнул.
Самое удивительное, что недавняя схватка в корне изменила отношение дайков к россиянам. Верно говорят: бывшие недруги проще простого становятся друзьями. Вот и Миронов совершивший акт великодушия по отношению к могучему дайку, убил разом двух зайцев: наглядно показал всем, на что способен «хлипкий» выходец из Томусидо, а во-вторых, приобрел надежного союзника. Как бы то ни было, но Шурым действительно проникся к Сергею особым уважением, со вниманием прислушивался к его речам и уж конечно, не позволял никому из своих задевать чужаков. Вражда худо-бедно завершилась, и бывшие иноземцы в короткие сроки успели стать своими. Притерпелись к ним и старожилы, допустив, наконец-то, к
