понукание. Сердито посапывая, Стив Бартон спешно подгонял своего верблюда, поворачивая следом за Дымовым. Этот синдром был Вадиму также знаком. Люди есть люди, и даже представитель продвинутой английской разведки имел право на банальный страх. Его можно было понять. После всех перенесенных мытарств Стив Бартон отчаянно не хотел оставаться в одиночестве. Он трусил и даже не находил нужным скрывать это.
Глава 7
По слухам Вальрам был городом столь же большим, сколь и красивым, однако судить об этом они не могли. По улицам их снова везли ночью, а убранство столичного барака, было ничуть не лучше жилища, что отводили им в городке Мальдун. Разве что лавки были несколько пошире, а воздух – чуть свежее. Впрочем, особой чистотой не пахло и здесь. Оно и понятно, гладиаторы во все времена были расходным материалом, тратиться на который представлялось верхом нелепости.
– До чего все-таки смешная штука – жизнь! – лежащий на деревянной лавке Танкист задумчиво лицезрел потолок. – Еще месяц назад парился в Усть-лаге, валялся на шконках, мечтал о пляжах и шоколадных девушках. А вот освободился, дурень, и сразу полетел в эту дыру.
В последней схватке на арене Мальдуна ему рассекли щеку и выбили пару передних зубов, однако оптимизма у бывшего зека отнюдь не убавилось. Единственное, о чем он сокрушался, так это о гибели Валерия Васильевича.
– Имел я на него зуб, – признавался он, – а зубы вот взяли и вышибли. Выходит, хорошего мужика потеряли. Опять же на воле потом мог пригодиться. Все-таки не мышь серая, – президент фирмы!
– Да ты ведь говорил, что не любишь шоколад.
– Зато люди любят. И я бы не отказался пай в торговлишке иметь. Пусть даже и шоколадом… – Танкист забросил руки за голову, протяжно вздохнул. – Хотите, верьте, хотите, нет, а ведь меня здесь могло и не быть.
– Действительно с трудом верится, – хмыкнул Виктор.
– В натуре говорю! Еще недавно даже не догадывался, что полечу в Томусидо. Да чего там! Месяц назад вообще не знал, что есть на свете такое царство-государство. А тут браток один нашептал в ушко, я и клюнул.
– Что нашептал-то?
– Да информацию скинул насчет товара. Мол, и движки здесь круче германских, и цены легкие, и конкурентов нет. Короче, полный Клондайк! Вот и защемило ретивое, возмечтал о кренделях небесных. Обратился к братве, растолковал тему. Мне, понятно, деньжонок подкинули, я и рванул. Спрашивается – за каким таким хреном? Оказывается, только для того, чтобы снова угодить на нары. – Он невесело рассмеялся. – Хотя, если вникнуть, какие тут нары! Смех один! Кругом дерево реальное, клопов нет, тепло и никаких тебе ярусов. У нас, помню, на отдельных койках только паханы лежали. А перхоть – либо под нарами спины мозолила, либо на самом верху…
– В Дайкирии, насколько я знаю, тюрем вообще нет. – Сказал Виктор. – Ни тюрем, ни колоний.
– Это как же? – Танкист изумился. – Типа коммунизма, что ли?
– Да нет, хуже. Женщин здесь продают либо в рабство, либо в наложницы, а с мужчинами подавно не церемонятся. Если вор – отсекают руки, если убийца – ссылают на галеры либо в гладиаторы.
– Ну, а правит кто?
– Правят высокородные князья и каргалы. Считается, чем больше войск, тем выше чин. Князьям разрешается иметь до десяти тысяч войска, а каргалам – до пяти.
– А пахан главный есть?
– Заправляет всем великий мафат. Насколько я знаю, он у них вроде царя, хотя власть имеет исключительно номинальную. То есть, если страна воюет или празднует, мафат и впрямь может приказывать, а во все остальные времена страной заправляют местные феодалы – те же князья с каргалами, сотники-суфаны и прочая знать. При этом – если ты из рода шерхов, то имеешь преимущество перед обыкновенным дайком.
– Чем же они круче?
– Ну, это мне точно не ведомо, – Виктор пожал плечами. – Что-то вроде российских дворян плюс какая- то наследственная генетика.
– Знаю! – Танкист пренебрежительно махнул рукой. – Кто лизал зад, тот и вылазил в дворяне. У нас сейчас тоже любую шваль в воры принимают. Заплати лимон, и коронуют. Надо надумать, и шерхи твои – из того же теста.
– Не скажи… – Виктор покачал головой. – В последнюю войну с Аксаутией, считай, только шерхи и сумели отстоять страну. Тогда и армия взбунтовалась, и мафат из дворца сбежал, и аксауты уже у самых границ стояли. Еще немного, и кончилось бы время дайков. Вот тогда-то шерхи и восстановили порядок. Создали сотню неистребимых и прошлись по Дайкирии с огнем и мечом.
– Всего-то одной сотней?
– В том-то все и дело! Если верить слухам, их всего горстка была. То есть, может, история и привирает, но дайки говоря, что один шерх стоит целого воинства. – Виктор пожал плечами. – Как бы то ни было, но с той самой поры в местной гвардии состоят исключительно шерхи. Уж не знаю, чем они так сильны, но в Дайкирии с тех пор наступило относительное спокойствие.
– Враки! – Танкист в голос зевнул. – Всяк кулик хвалит свое болото, вот и эти рады сочинить. Больше-то чем хвастать? Нечем. Дикари – они, Витек, и есть дикари.
Слышать это из уст татуированного Танкиста было забавно, но Виктор даже не улыбнулся.
– Не знаю… Наши шахматы тоже не в Англии с Германией придумали.
– А где же?
– Да на Ближнем Востоке! В той же Индии с Персией в них играли еще, когда в Европе пороха не знали. И кстати, не шахматами это у арабов называлось, а чатурангой.
– Ну и что? Где они теперь твои арабы? Лупят их европейцы в хвост и в гриву!
– Это надо еще посмотреть, кто кого лупит. Войны на востоке никогда не заканчивались в один год…
– Ладно, это все пустой базар… – Танкист встрепенулся на своей лавке, оживленно замахал руками. – Эй, Рамах, шагай сюда, потолкуем за жизнь. А ты, Витек, придвигайся поближе, поможешь, если что. Поспрошаем у него про Вальрам с шерхами. Авось, выведаем какую-нибудь халяву.
– Что еще за Рамах? – Виктор хмуро покосился на ковыляющего к ним косолапого дайка.
– Ну, ты даешь! Это же родной брат Шурыма!
– Ты разве знаком с ним?
– Да я тут, считай, всех уже знаю! И брата Шурыма, и друзей его. – Танкист с превосходством фыркнул. – Вон тот кабан с медным ошейником – это Кнох, а тот, что без пальцев на левой руке – знаменитый Сапшо. По повадкам, конечно, бакланы, но, в общем, пацаны правильные. Самый же прикол в том, что у них и впрямь вместо татуировки пальцы режут. Одна ходка – значит, без мизинца. Две ходки – безымянный рубят.
– А когда пальцы заканчиваются, что делают? – поинтересовался Потап Шматов.
– Такого здесь не бывает. – Хохотнул Танкист. – Это у нас на зонах гниют до самой старости, а тут каторга – вполне натуральная. Либо в каменоломнях ишачат, либо на арене мечами машут, либо с чудовищами воюют.
– Какими еще чудовищами?
– Это уж я не знаю… Вон, у Виктора лучше спроси. Говорят, нечисти тут хватает: хараны какие-то, галинды… Короче, здешний каторжный люд особо не заживается. – Танкист подмигнул Шматову искрящимся глазом. – Ну, а нам, я так прикидываю, лишняя дружба по любому не помешает…
Миронов, слышавший этот разговор, только покачал головой. Сам он успел перессориться со всеми соседями. С тем же обладателем ошейника даже хорошенько подрался. Зато и заставил себя уважать. По крайней мере, на пайку их больше не покушались. Брат Шурыма – он, может, и брат, да только после гибели плечистого дайка с россиянами вновь перестали считаться. Разве что Танкиста задирать опасались. Видно, и впрямь угадывали в зеке былой опасный опыт. Вроде и тощий, и без зубов, а глазки поблескивают, как у матерого хищника. Впрочем, хищником он и был – во всяком случае, в недавнем своем прошлом…
Перевернувшись на спину, Сергей погрузился в воспоминания о прошлой жизни. Странная штука, даже
