– Вы правы только отчасти. – Мягко возразил Вадим. – Разумеется, мои способности в состоянии ускорить процесс излечения, но очень многое человек может сделать и сам. У людей огромное количество желез, и каждая из них представляет собой минилабораторию по производству антител, стимулирующих гормонов, дефицитнейших ферментов. Возможно, я излишне категоричен, но мое мнение таково, что в своем подавляющем большинстве люди умирают исключительно по причине собственной лени и собственного невежества. Что касается девочки, то помимо сращивания костей и сосудов я практически ничего не делал. Небольшая стимуляция главнейших желез, кратковременное повышение температуры, местная анестезия – и все! Как вы уже имели возможность убедиться, этого оказалось вполне достаточно.
– Вы хотите сказать, что все ее раны…
– Секунду, профессор! – Дымов ухватил Бартона за рукав, призывая к молчанию.
– Перестаньте, черт побери, называть меня профессором!
– Тихо!..
– Но в чем дело? – шепнул Стив.
Дымов ответил не сразу. Следовало еще переварить те смутные ощущения, что продолжали стекаться к нему отовсюду.
– По-моему, нас ожидает впереди еще одна любопытная встреча.
– Что вы имеете в виду? – насторожился англичанин.
Вадим, зажмурившись, развернулся к одной из стен.
– Он там, – указал он рукой. – Метрах в двухстах от нас.
– Да кто, черт подери!
– Не знаю, но на этот раз это нечто огромное. Пожалуй, даже побольше этого дома. И движется оно прямо к нам. Может быть, услышало наши голоса, а может, просто учуяло посторонний запах.
– Харан?… – Бартон побледнел.
– Не знаю, может, и харан. – Открыв глаза, Дымов оглянулся на Бартона. – Зря вы, пожалуй, проснулись. Скажу честно: без вас мне было бы значительно легче изучать это тревожное местечко.
– Спасибо на добром слове.
– Не за что, – безжалостно отреагировал Вадим. – Пожалуй, нам лучше выйти из дома. От подобных исполинов здешние стены вряд ли спасут.
Англичанин строптиво пожевал губами, но возражать не стал. А в следующее мгновение пол под ногами ощутимо дрогнул, с потолка вновь облаком осыпалась пыль. Кажется, далекий монстр решил ускорить движение. Земля подрагивала в такт его шагам, а в том, что шаг у него был тяжелый, сомнений не возникало. Подумав секунду-другую, Дымов бесцеремонно хлопнул Бартона по спине.
– Поторапливайтесь, профессор! Еще немного, и боюсь, этот домик просто рассыплется по кирпичикам.
Глава 4
– Значит, считаешь, Вадик нам поможет?
– Если помог один раз, почему бы ему не сделать это повторно? Вон Салудин тоже говорит, что шерхи без труда отбивают стрелы. А у Вадима, возможностей, чай, побольше будет.
– Почему же тогда ваш Вадик до сих пор сюда не явился? – Танкист ехидно оглядел друзей, и боевой пыл Миронова несколько подувял.
– Ну, мало ли какие у него там обстоятельства. Может, силы копит, а может, план какой вынашивает.
– А, по-моему, ерунда все это! В бою еще и не то может примерещиться! – Танкист подбросил на ладони мешочек с монетами. – Вот в это я верю! Вполне реальный факт! И потом бабки – они всегда бабки, хоть у нас, хоть в Дайкирии. Пусть синица, зато стопудово в руках!
– Не знаю, какая такая синица, но мы даже в Томусидо не могли от них удрать, а здесь объявят розыск, бросят в погоню опытных сыскарей – и сливай воду. А после еще казнят на какой-нибудь из местных площадей в назидание другим, верно, Салудин? – Шматов подмигнул сидящему рядом шерху. – Как тут вас людей казнят? На кол, говоришь, сажают?
– Не только, – Салудин степенно пожал широченными плечами. Небесного цвета глаза его глядели без тени усмешки. – Могут подвесить за ноги, могут четвертовать или прибить деревянными гвоздями к звезде.
– К звезде? – удивился Танкист. – Как это?
– Очень просто, – объяснил вместо Салудина Потап. – У нас материал экономили, а потому прибивали к кресту. А у них для этой цели звезды служат. В руки и ноги по гвоздю плюс последний – в лоб.
– Не гвоздь, – покачал головой шерх, – стрелы. При этом воин, чья стрела пробивает голову приговоренного насквозь, сразу получает лишнее звание. Десятник может стать сотником, а сотник – тысячником.
Салудин говорил медленно с заметным акцентом, но оттого слова его звучали особенно звучно и весомо. На некоторое время сидящие на лавках замолчали. Картинка была нарисована невеселая, и каждый из них поневоле пытался представить себя распятым на звезде.
– Все равно, – снова подал голос бывший зек, – в побеге нам хоть какой-то шанс светит, а что мы будем здесь иметь? Выведут завтра на арену и поставят против настоящих мастеров.
– Если Вадим будет рядом, мы и мастеров одолеем. – Без особой уверенности сказал Миронов.
– А харан? Салудин говорит, эта тварь больше слона. И пасть – как ворота! Это же форменное самоубийство!
– Не совсем, – негромко возразил Салудин, – на моей памяти харанов все-таки побеждали. Правда, случалось это всего дважды, и в обоих случаях победителями были мои соплеменники.
– Ты хочешь сказать – шерхи?
Салудин молча кивнул.
– У нас есть свои способы одерживать верх.
– Это какие, например? – немедленно встопорщился Танкист.
– Например, мы можем наносить отвлекающие удары, которые обычный человек просто не видит, можем ослеплять мыслью, навевать сон, а можем и сами становиться невидимыми.
– Невидимыми?
– Это особое искусство боя. Давнее изобретение шерхов.
– Но суть-то этого изобретения в чем? – снова не утерпел Танкист. – Или секрет?
– Почему же, суть могу объяснить, тем более, что вас она ничуть не вооружит. – Упреждая вопрошающие взгляды слушателей, Салудин терпеливо пояснил: – Мало знать, нужно уметь. Если же говорить о сути, то она состоит в том, что решивший стать невидимым шерх воздействует на противника сразу всеми своими свойствами. Если пустить в ход невидимые руки, а вы уже знаете, что они у нас есть, и особым танцующим шагом перемещаться из стороны в сторону, можно действительно уподобиться призраку.
– Айкидо, – понимающе кивнул Шматов. – Только еще круче, поскольку есть руки-невидимки.
– Кроме того, – добавил Салудин, – опытные шерхи могут при этом окутывать своего соперника миражами, навевать страхи и нужные мысли.
– Ты тоже это умеешь?
Салудин чуточку смутился.
– Нет, я не умею. Этой техникой владеют лишь избранные шерхи.
Шматов покосился на Сергея.
– А ведь Дымов тоже, помнится, вытворял нечто подобное?
– Может, и вытворял, только нас-то он в подробности не посвящал.
– То-то и оно! – фыркнул Танкист. – Вы тут сидите, в натуре, губу раскатали на чужую помощь, а по жизни окажется, что и ваш Вадик против этих харанов спасует. Ты-то что посоветуешь, Салудин?
Шерх прямо взглянул на Танкиста.
– Когда речь идет о жизни и смерти, посторонние советы мало чего стоят. Это ваш выбор.
– А сам-то ты что собираешься делать?
С той же невозмутимостью Салудин ответил:
