но ужасного сжатия его лимбов она не выдержала. Щель огромного рта превратилась в подобие пещеры и стонущий вой резанул по ушам…
Разумеется, не стоило растягивать это удовольствие, и Вадим заставил удавку судорожно сжаться. Последнего усилия оказалось достаточно. Отрезанная от туловища голова рухнула на землю, произведя очередное сотрясение почвы. Самое удивительное, что ни крови, ни какой-либо иной жидкости из животного не пролилось. Смерть пупырчатого животного оказалась поразительно сухой и спокойной. Задняя, застрявшая между домами часть так и осталась стоять на месте, напоминая выключенный механизм. Беззубый же рот пару раз открылся и закрылся, словно пытаясь шепнуть последние прощальные проклятия.
– Мистер Стив, выходите! – крикнул Вадим.
– Неужели все? – голос англичанина явственно дрожал. Без сомнения всю сцену стремительного поединка он видел от начала и до конца.
– Нет, он еще агонизирует, но это ненадолго.
– Но как вы это сделали?
– Это не я, – он сам. – Пробормотал Дымов. – Что-то вроде харакири.
– Бросьте свои шуточки!
– А чего вы еще ждете от грязного шерха?
– Я никогда не называл шерхов грязными!
– Ну, не называли, так думали.
– И не думал!
– Ладно, хватит спорить, – Вадим кивнул на поверженное чудище. – Времени у нас не так уж много, так что предлагаю двигаться дальше.
– Подождите! – англичанин немедленно встрепенулся. – Но мы ведь не можем так просто уйти отсюда.
– Это еще почему?
– Да потому, что мы ничего не выяснили об этом звере! – рука Бартона трагическим жестом указала на погибшего хищника. – У нас имеются подробные сведения об ахназаврах, о сумчатых выдрах, о каменных червях, но о харанах в наших файлах нет никаких подробностей, – одни только мифы. Между тем, уверен, это чудище вводило в заблуждение многих путешественников.
– Что вас так заинтересовало? Гусеница – и гусеница.
– А лапы! Взгляните на его лапы! Зачем, спрашивается, гусенице такое количество лап?
Стив был прав. С некоторым запозданием Вадим рассмотрел прижатые к бокам чудища костистые трехпалые лапы. И сразу припомнил следы, что встретили его за городской стеной. В самом деле, феномен заслуживал внимания. Если животное ползает, зачем ему лапы, а если все-таки передвигается, как ящерица, то какого черта ему ложиться на брюхо? Или к подобному средству передвижения харан прибегает исключительно во время атаки?
– И что вы предлагаете? – хмуро поинтересовался он.
– Обычно в такие случаях берут пробы тканей, определяют длину конечностей, вес. Фотографируют, наконец!
– Фотография – дело хорошее, только чем вы собираетесь его снимать? Пальцем, что ли? – рассматривая многочисленные лапы чудовища, Вадим заметил еще один нюанс, и этот нюанс заставил его нахмуриться.
– Но мы можем хотя бы обмерить животное! Сделать зарисовку, приблизительное описание…
– Очень сомневаюсь, что вы успеете сделать это.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что сказал. – Вадим демонстративно втянул носом воздух и отступил на шаг в сторону. – Во-первых, я не собираюсь вас тут ждать, а во-вторых, этот красавец, похоже, намеревается последовать примеру своего более малого собрата.
– Вы говорите о том зверьке из дома?
– Именно о нем.
– Да, но… – англичанин перевел растерянный взгляд на неподвижный труп чудовища. Вадим сказал правду, судя по усиливающимся ароматам, диковинный зверь не собирался долго услаждать взор любопытствующих туристов. Туша его на глазах оседала, все ниже припадая к земле, а голова – из пупырчатого огромного валуна стремительно превращалась в замысловатый, действительно смахивающий на рыбью голову череп.
– Ну что? Желаете еще понаблюдать ускоренное гниение или хватит?
– Пожалуй, что хватит… – Стив Бартон судорожно ухватился за горло. – Боюсь, меня сейчас вырвет.
– Не стесняйтесь, свидетелей нет. А меня подобная экзотика давно уже не смущает.
Англичанин ошарашенно взглянул на безмятежное лицо Вадима.
– Похоже, вас вообще невозможно смутить.
– Увы, это далеко не так. И как раз в настоящий момент меня крайне смущает мысль о том, что по собственной незадумчивости я, возможно, истребил последнего из сторожей мертвого города.
– Сторожей?
Дымов кивнул.
– Это всего лишь версия, но я действительно больше не чувствую постороннего присутствия. Еще недавно чувствовал, а теперь нет.
Ему показалось, что произнесенные слова взбодрили Бартона.
– Что ж, тогда нам и впрямь пора двигаться. Только куда?
Дымов указал на вздымающуюся над зданиями каменную громаду.
– Разумеется, к пирамиде. Уж не знаю, что именно мы там обнаружим, но, во всяком случае, осмотримся. Уверен, вид оттуда открывается фантастический…
Глава 6
Никто не жалел о сделанном выборе, но надо отдать должное Фебуину – мстить этот человек действительно умел. Во-первых, в нужный час им не принесли положенного ужина, а во-вторых, уже ночью лязгнул отпираемый замок и в барак ворвалась орава вооруженных молодцев. Один только Шматов и успел схватиться за оружие, шерху, Танкисту и Сергею пришлось довольствоваться собственными кулаками. Судя по всему, незнакомцы были прекрасно знакомы с внутренним устройством барака. Света никто не зажигал, да свет им был и не нужен. В качестве опознавательного знака они повязали вокруг голов белые тряпицы, и первое, что сделал Шматов после неудачной атаки бородатого детины, это сорвал с него тряпку и швырнул бывшему зеку. Долго объяснять – что да зачем – ему не понадобилось. Находчиво обвязавшись тряпицей, тщедушный оруженосец немедленно взметнул над головой одну из лавок и с силой метнул в многочисленных противников. После второй скамейки за ним тоже началась охота, но к этому времени успели уже вооружиться Салудин с Мироновым. Оба попросту отняли оружие у нападавших. Шерх при этом не постеснялся подобрать даже два меча. Поглядеть на его технику фехтования было крайне любопытно. Салудин практически не двигался, – просто стоял на месте и ждал. Когда на него налетал очередной противник, шерх пускал в ход свои невидимые конечности и с силой подсекал ноги атакующего. Уже упавшего огревал по голове плоской стороной меча, посылая в беспамятство. Если каким-то чудом соперник все же выстаивал на ногах, все той же рукой-невидимкой шерх бил его по глазам и, временно ослепляя, производил оглушающий удар. Таким образом, в отличие от своих напарников он совершенно не усердствовал в выборе трюков и тактики. Тем не менее, гора тел у его ног росла с неудержимой скоростью. Миронов на шерха не смотрел и действовал истинно по-медвежьи. С рычанием взмахивал тяжелым ятаганом, то и дело посылая вслед за лезвием одну из своих ног. Пожалуй, именно они приносили ему главную пользу, сваливая противников куда надежнее, чем сталь. Шматов, прижавшись к стене, работал экономно, но зло. Ночь взвинтила нервы бывшего офицера милиции до предела, и своих соперников он бил колющими ударами в горло, в грудь и в живот, укладывая на пол уже навечно.
По счастью, хорошие рубаки в стане врага отсутствовали, и, наверное, только по этой причине четверым поднятым с постелей бойцам удавалось без особого труда сдерживать превосходящие силы противника. Только потом, когда все завершилось, и последние из ночных визитеров, не солоно
