теперь вот сидели они – заговорщики, помышляющие о власти.
Придворного пиита не слушали. Подогретые вином оппозиционеры вели беседу о своем.
– …На первый взгляд все объяснимо, – толкал речь Боря Воздвиженов. – Естественный отбор практически исчез – даже на эмбриональной стадии. Всех научились спасать и вытягивать. Добились сорокапроцентного количества выкидышей и еще десяти процентов мертворожденных. А сколько появилось патологий – уму непостижимо! Словом, получили глобальное засорение генофонда и отставание полезных мутаций от экологических катастроф. Скверно, но чума, холера тоже, вероятно, были нужны. Истребили их, добились СПИДа, завалили на лопатки иммуннодефицит, получили таймерную болезнь и хроников. И так без конца. Свято место пусто не бывает. Потому что, хотим мы того или не хотим, исчезают здоровые доминанты. То есть, это я к тому, что обилие идей и концепций, может быть, и хорошо для разнообразия, но абсолютно вредно для здоровья. Общество, идущее вперед с завязанными глазами, рано или поздно увязает в болоте. Выход один: либо развязать глаза, либо остановиться. Ни того, ни другого мы не сделали. Вот и оказались там, где оказались.
– В заднице! – брякнул Поль.
– Вроде того… Как бы то ни было, но даже собственное отличие от животных мы теперь угадываем сугубо в отрицательном. Чем, скажите мне, среднестатический человек отличается от среднестатического животного? Да ничем выдающимся! Более сложной организацией процесса потребления и повышенным эгоизмом – только и всего. А язык, абстрактное мышление, осмысленная деятельность – все это только слова. Потому как мыслительная активность большинства в конечном счете посвящена тем же архаичным целям – а именно доставанию бананов с виртуальных пальм. Побольше и подлиннее… Собственно говоря, гипотез – масса, но я лично рассматриваю серьезно только две – наиболее заслуживающие доверия, – Борис Воздвиженов подпер голову кулаком, погасший окурок раздавил в тарелке. – Ослабление генофонда, ядерное безумие – все это красочно и убедительно, но… – Он навалился на стол грудью и указательным пальцем застучал по той же переполненной окурками тарелке. – Никогда и ничего не случается сразу! Природа уважает постепенность. Даже в игре со смертью! В нашем же случае наблюдается шквал. Целая лавина несуразных событий – от наводнений до мокриц и ветряков. Если бы была одна таймерная болезнь, я бы еще понял, но вы сами прикиньте, сколько всего навалилось разом – это же обалдеть можно! Грибы чертовы, двухголовые собаки, лесные «маугли», ожившие тиранозавры… А чего стоят те же мутагомы – эти маленькие утешители сирот и брошенных детей! И ведь никто пока не заговаривал всерьез о климате. Потому что страшно даже касаться этой темы. На дворе январь, а температура – весенне-осенняя, пятнадцать-семнадцать градусов И это не просто таяние ледников, это сбой. Понимаете? Все вдрызг и в тартарары! Судный день, армагеддон и прочие прелести. Может, «банкиры» в чем-то и правы. С такими вещами сложно бороться. И гриб выводить глупо. Тем более, что никакой заразы он не разносит.
– Как это не разносит? – подал голос Пульхен.
– А так. Уже проверили и подтвердили. Органику жрет – это верно, и человека может проглотить при сопутствующих обстоятельствах, однако воздуха не портит, скорее – наоборот.
– Интересное кино! Чего же мы его сжигаем?
– Ну, надо же вам чем-то заниматься. И чинуши из муниципалитета опять же лишнюю галочку где надо ставили. – Борис крякнул. – То есть, я и сам поначалу думал, что все дело в грибном семени. Созрел где- нибудь такой гигант, рассыпал споры – и пошло-поехало. На первый взгляд просто и убедительно. Если хотите знать, с эими грибами мы вошкались битых полтора года. Респираторов не снимали, руки, ноги, головы – все в резине. И хоть бы хрен! Ничего не нашли. Ядовитый? Да! Но кстати, тоже до определенной степени. Бледная поганка, например, раз в пять токсичнее. Вот и получается, что гриб всего-навсего чистит планету-матушку и не более того. По большому счету его даже оберегать положено. Потому что прожорлив, как черт-те что, потому что растворять способен практически все. А ветряки, между прочим, тоже по улицам болтаются не зря. Иначе давным-давно задохнулись бы людишки от трупного смрада.
– Ага, а те же мокрицы в подвалах орудуют.
– Именно!
– Другими словами на землю спущены санитары? Так, получается?
– Может быть, и так.
– Но кем? Опять какие-нибудь марсиане?
Борис качнул головой в сторону Вадима.
– На эту тему мы уже говорили с Вадиком. Честно говоря, меня эта версия не устраивает, но если нужна какая-то легенда, пусть будет эта. Во всяком случае лучше, чем миф о перемудривших ученых. Вы же знает, что болтали в свое время о Бункере. Дескать, распылили какую-то гадость над штатами, а гадость взяла да и обратно вернулась. Те, кто в курсе, под землю успели спрятаться, ну и так далее, в том же духе.
– Ты считаешь, что людишки из Бункера тоже ничего не знают об истинных причинах эпидемии?
– Двадцать против одного, что это так. Ни черташеньки они не понимают и скорее всего по-прежнему продолжают верить в заурядную эпидемию.
– А ты, значит, веришь в сбой?
Воздвиженов усмехнулся.
– Разумеется, верующие в Бога, назовут это как-нибудь иначе. И тоже, кстати, окажутся по-своему правы. Потому что были в конце концов и Египетская тьма, и Потоп, и комета Галлея. При этом тоже, между прочим, наблюдался целый букет превратностей – голод, холера, психические пандемии. Ведьм и колдунов сжигали тысячами, новые лелигии образовывались… – Борис качнул кудлатой головой. – И все же происходившее тогда укладывается хоть в какие-то мыслимые рамки, а сейчас… Сейчас перед нами лес загадок.
– Может, это планета?
– Что планета?
– Чистит себя как умеет? Скажем, если она живая, почему бы раз в десять тысяч лет ей не поскрести себя дождями, ледниками и прочими природными катаклизмами?
– Вполне способен поверить и в это. – Борис пожал плечами. – Я ведь уже говорил: любое из нынешних явлений, если его рассматривать замкнуто и в отрыве от окружающего, так или иначе объяснимо. Но в целом – то есть, все творящееся в наши дни, требует объяснений более сумасшедших и более глобальных. И для меня вмешательство в дела земные внешних сил или гипотеза сбоя, которая, кстати, тоже косвенно подтверждает наличие тех же внешних сил, несомненны. – Воздвиженов усмехнулся. – Бог создал Землю в семь дней, но он попросту не называл это схемой. А я по технарской своей сути взял и назвал. Схемы же, как мы знаем, могут и греться, и плавиться, и перегорать.
– Забавно, – пробормотал Поль.
– А по мне так ничего забавного, – Пульхен сердито стиснул в пальцах вилку с затейливой монограммой. – Какого черта тогда мы все трепыхаемся? Не лучше ли всем сразу в петлю?
– Ну вот, сразу и в петлю!..
– Нет, вы как хотите, а мне эта теория не подходит.
– По счастью, это еще не теория, – возразил Клочковский. – Всего-навсего гипотеза.
– Тем более, что мы упомянули один немаловажный аспект, – добавил Вадим. – Дети. У Ганисяна тоже имеется своя статистика. Более или менее шапочная, и тем не менее. Так вот в первые десять лет умирали все. То есть, значит, без какого-либо различия пола и возраста. Затем цифры смертности стали заметно сдвигаться. Во-первых, мы миновали страшный пик, когда на тысячу человек в день умирало более двух десятков горожан. Во-вторых, в настоящее время вирус стал обходить детей.
– Почти, – вставил Ганисян. – К сожалению, о детском иммунитете говорить пока рано.
– И может быть, вообще об иммунитете говорить рано, – добавил Воздвиженов. – То есть, я хочу сказать, что это не иммунитет, а нечто совершенно иное.
