Почувствовав, что на него смотрят, Вадим нахмурился. Игру перебили, а таких вещей он не любил. Чувство чужого присутствия выработалось в нем давно. Такие на дворе громыхали времена. Выживала настороженность, выживало внимание, и, положив свободную руку на рукоять нагана, Вадим медленно повернул голову. Но это оказался всего-навсего безобидный оборванец. Он пялился на Вадима и ничего не понимал. Возможно, для него это тоже казалось проблеском из прошлого – наткнуться вот так запросто на звонящего по телефону-автомату. Впрочем, и этому наваждению суждено было быстро завершиться. Заметив характерное движение руки человека в будке, оборванец неловко пригнулся и юркнул под прикрытие бетонного хлама. Вадим слышал, как, шурша и оскальзываясь, удаляются его шаги. Бежал усталый, больной человек, неспособный обогнать ребенка.
Выйдя из будки, Дымов присел на корточки. Серое небо лишь намеком указывало, где находится солнечный диск. К этому тоже успели привыкнуть. Как к ежедневным пожарам, как к полуразрушенному городу. Вадим сунул в рот случайную щепку, стиснул зубами. Шорох близкого ветряка не взволновал его. Шипение прошло мимо, так и не обнаружив себя визуально. И в эту самую минуту за спиной коротко тенькнул звонок. Вадим вздрогнул и обернулся. Словно подтверждая, что человек не ослышался, телефон- автомат выждал театральную паузу и зазвонил вновь.
Вадим оторопело смотрел. Больше звонков не было, но и тех, что были, хватило с избытком. Сердце стучало, как барабан, ладони вспотели. Он медленно выпрямился. Проще было списать все на помрачение рассудка, на слуховую галлюцинацию, но Вадим не стал прибегать к простому. В этот звонок – не чей- нибудь, а СВОЙ, он поверил сразу и безоговорочно. И только теперь он понял, что сегодняшние сны тоже были вещими. Зачем-то он должен был их увидеть, и это тоже представлялось загадкой, которую Дымову предлагалось разгадать…
Переворот произошел буднично, практически без сопротивления. Горстка охраны выслушала краткую речь Пульхена и в готовности закивала головенками. Они не схватились за оружие и не пришли в восторг, хотя некоторое оживление на их лицах все-таки отразилось. Кое-кто даже просиял. К полковнику относились куда более лояльно, нежели к чиновничьему племени. А пока шел разговор с военными, большая часть тех же чиновников, узнав о готовящемся «свержении», решила проявить мудрую инициативу и благоразумно покинула здание мэрии. От греха подальше и поелику было еще возможно. Уносили ноги и остатки самодостоинства. Впрочем, сам мэр расторопности не проявил. Более того – встретив оппозиционеров в своем кабинете, показался им даже несколько возмущенным. То есть, может быть, и не возмущенным, но уж во всяком случае – раздосадованным. Было очевидно, что очень ему не хочется расставаться со своим постом. Высокий чин успел ему полюбиться, – эти же люди не собирались ни объяснять, ни уговаривать, – просто протянули бланк с протоколом чрезвычайного совещания и попросили подписать. Подобру-поздорову и как бы даже добровольно.
– Не тяните резину, – предупредил Вадим. – Через несколько минут у нас запланировано первое организационное собрание.
– Можно было бы и как-нибудь поделикатнее, ммм…
– Ничего, не Николай Второй. Переживешь, – Пульхен раздраженно прикусил губу. Мэра он недолюбливал по множеству причин. Оно и понятно, – тот, кто служит под чужим началом, лучше других знает достоинства и недостатки начальства.
– Кстати, посидите пока в приемной, – добавил Вадим. – Панча, вызови караул и поскучай с ним, ага?
– Это еще зачем? – мэр, крупноголовый рыхлый мужчина, съежился и побледнел. – Вы сказали, я все понял. Зачем нам охрана?
– Охрана – чтобы охранять, – объяснил Вадим. – От возможных, так сказать, посягательств.
Оглядев обстановку кабинета, он удовлетворенно кивнул:
– Годится. Пожалуй, можно звать остальных. Узнай-ка, Панча, насчет секретарей. Пусть организуют чаю да побольше.
– Есть печенье, пирожные… – засуетился мэр. – У нас ведь здесь своя пекарня. Все как положено.
– Ну, раз положено, значит, положено, – Вадим подмигнул бледному и растерянному Ганисяну. – Каково?… Давно твои голодранцы не баловались пирожным с печеньем?
– Давненько.
– И правильно! Потому что – неположено! – Вадим фыркнул. – Слово-то какое, прости Господи!..
– И что ты предлагаешь? – Сергей Клочковский сидел за столом, рассеянно пощипывая себя за мочку уха.
– Предлагаю делать то, ради чего мы сюда пришли. – Вадим взглядом обвел собравшихся. – Мадонне поручается контроль за проституцией и наркоманами, Поль берет на себя охрану всех первостепенных объектов, как то – институт Воздвиженова, музей с детьми, пекарни и склады.
– Склады я бы ему не поручал, – ворчливо возразил Пульхен.
– Это еще почему? – возмутился Поль. Но тут же с неожиданным покорством согласился: – А в общем, согласен. Мою братву к таким объектам лучше не подпускать.
– Прекрасно! – Вадим продолжил: – Ты занимаешь место мэра, Пульхен – кресло министра обороны.
– А портфели нам выдадут? – пошутил Поль.
– Обойдемся как-нибудь без портфелей. И тебе, кстати, кроме всего перечисленного неплохо бы заняться транспортом. Собирай все мало-мальски движущееся плюс, само собой, озаботься горючкой. Есть в городе еще запасы. Уверен, что есть! Возьми списки бывших чиновников, тряхни за ворот, если понадобится.
– Но без эксцессов! – твердо вставил Клочковский.
– Ясен пень! Какие тут могут быть разговоры. – Поль развел руками. Он придуривался, но это было лучше, чем иные его маски. Во всяком случае Вадим был доволен уже тем, что Пульхен с Полем впряглись в единую упряжку.
– Ты, Сергей, свои задачи знаешь лучше меня. Командуй, организовывай во славу родины и поколений. Добавлю только, что первоосновной задачей для нас по-прежнему остается Бункер. Причины я уже имел честь изложить. Артура ты помнишь, а, стало быть, знаешь, что ему можно доверять на все сто.
Клочковский нахмурился.
– И все равно такая постановка задачи мне не нравится. Штурмовать Бункер!.. Ничего себе, задачка!
– Не получится ли у нас так, – подхватил Пульхен, – что атака только ускорит развязку? Подружимся мы, скажем, с Китом, нанесем артудар, а в ответ прилетит та самая крылатая, о которой ты тут упоминал.
Все взоры обратились к сидящему несколько особняком Артуру.
– Ну? Что скажешь, солдат?
Кашлянув в кулак, Артур глухо заговорил:
– Об этом мы тоже думали. К сожалению, риск есть.
– Но если ты за штурм, стало быть, знаешь какую-то прореху в их обороне?
– Увы, волшебного «сезам» я вам не подскажу. Бункер представляет собой первоклассное оборонительное сооружение, к тому же – окруженное железнодорожным кольцом, по которому ходит управляемый компьютерным мозгом бронепоезд.
– Чего проще – взорвать рельсы – и всех делов!
Артур покачал головой.
– Такое мне уже предлагали. Не так все просто. Там кругом датчики, мины. Кроме того бронепоезд ходит не по графику, а когда вздумается Вию или электронному хозяину. Скорость и мощь этой махины таковы, что подрывникам – даже самым осторожным и сверхвооруженным – скорее всего не поздоровится. И потом – видел я эти рельсы. Особая сталь, в пару раз шире и выше обычных. И шпалы из бетона, и насыпь…
– Железнодорожная насыпь из бетона? – Пульхен недоверчиво склонил голову набок.
– Точно. И кстати, то обстоятельство, что ни вы, ни люди Кита до сих пор не имеют о кольце сколько- нибудь подробной информации свидетельствует о справедливости моих слов. Стало быть, никого из наблюдателей – случайных ли, посланных специально – этот чертов робот не упустил.
– Где же мы наберем против твоего робота силы? Три четверти горожан уже на том свете!
– Гарнизон Бункера тоже изрядно подтаял.
