другое является зоной обитания нашего духа.
– Мда… Похоже, снова обсуждается вопрос первичности… – пробормотал Шматов.
– Отнюдь! – Денис Трофимович поморщился. – Вопрос первичности пусть обсуждают восмиклассники в школах, а нас подобная чепуха волновать не должна. Я ведь сказал: все в этом мире гораздо сложнее. Кроме того, в нашу задачу вовсе не входит детерминирование реалий. Если хотите знать мое мнение, то лично я больше тяготею к индетерминизму. Не люблю туповатой конкретики… Но оставим это. Сейчас нас интересует Палач, и вполне возможно, что идентифицировать его можно будет лишь по метателу. В жизни это, скорее всего, самый обычный человек.
– Тогда вопрос по существу: кто-нибудь из вашей команды способен видеть эти метатела?
Денис Трофимович оглянулся на своих коллег, скучно пожевал губами.
– Увы, пока богаты одним Захарушкой. Дома, конечно, есть еще уникумы, но всех тащить за собой не было резона, да и по силе Захар, пожалуй, один из первых.
– Может, тогда представите нам других сотрудников?
– Охотно! Простите, что не сделал этого сразу. – Глазки Дениса Трофимовича хитровато блеснули. – Согласитесь, незнакомые персоналии тоже по-своему интересны.
– Методика Гейлена? – Шматов криво улыбнулся.
– Неужели читали?… Впрочем, в вашей профессии это, бывает, тоже пригождается. Сыщик добрый – сыщик злой, сыщик открытый и сыщик закрытый. – Денис Трофимович энергично закивал головой. – Что ж, тем проще будет представить моих коллег. Гена – тот, что в очках, – наше справочное пособие и лучший столичный аналитик. Захар, как я уже сказал, паранормал. Толя, Миша и Василий – наш силовой щит. Добавлю, что помимо боевых навыков и мускулов эти ребятки имеют еще и довольно неплохие головы. Что касается их внешности, то это еще одна искусная мистификация. Читайте того же Гейлена.
– А мы? Зачем вам понадобились мы? – не выдержал Сергей.
– Что же тут непонятного? Во-первых, вы местные, во-вторых, успели принюхаться к следу Палача, кое-что знаете, о чем-то наверняка догадываетесь. Согласитесь, глупо было отказываться от таких сподвижников.
– Тогда другой вопрос. – Шматов стиснул сложенные в замок руки. – Ну, а вам-то он зачем понадобился? Я говорю о Палаче. В конце концов, это не ваша головная боль и не ваш регион. Тем не менее, вы примчались сюда, едва только заслышали о нем. Вот я и интересуюсь: почему?
– Специально для вас, капитан, согласен чуть приоткрыть полог над этой тайной.
– Только чуть?
– А всей тайны, поверьте, вам и не нужно знать. И сложно, и страшно, и неправдоподобно… – Денис Трофимович с показной грустью вздохнул. – Так вот, господа сыскари, мы там в столицах тоже не в бирюльки играли, и особый отдел, слитый из работников ГРУ и МЧС, создавался отнюдь не ради чиновных капризов. Дело в том, что Палачей в нашем мире несколько. Как минимум – их двое. И что особенно важно – один из них находится на территории нашей страны. Кстати, у вас он объявился относительно недавно. Еще пять лет назад обитал в Москве, а до этого – на Украине. Название Чернобыль вам, надеюсь знакомо?
– Он что, мутант?
– Если бы… – Денис Трофимович медленно покачал головой. – Он пришелец.
– Началось! – Шматов хмыкнул. – Тарелочки, вилочки, ложечки…
– Капитан, по-моему вы забываетесь! – голос Дениса Трофимовича прозвучал обманчиво ласково. – Очень хотелось бы, чтобы мы обошлись без поз и лишних амбиций. Тем более, что, обижая нас, вы обижаете себя.
Капитан хмуро потер челюсть.
– Хмм… Пожалуй, вы правы. Беру свои слова назад.
– Вот и славно. Скепсис – штука хорошая, но и его порой не мешает разумно дозировать. Так вот, я продолжаю. Наш Палач заявился именно оттуда. Из Чернобыля. Аварийный энергоблок атомной станции каким-то немыслимым образом оказался порталом в чужой мир. То есть, туда, насколько мне известно, еще не уходили, а вот оттуда вышло как минимум двое.
– Секундочку! Откуда это стало известно?
– Это не просто известно, это даже задокументировано. Дело в том, что бетонный колпак над аварийным энергоблоком находится под непрерывным наблюдением. Даже в смутные девяностые годы охрана не выключала следящих камер, а дежурные операторы продолжали следить за скачками температуры, за состоянием почвы и колеблющимся радиационным фоном. Так вот в девяносто восьмом году – как раз под финансовый обвал произошло ЧП. От перепада температур и внутренних напряжений саркофаг в очередной раз треснул – и треснул довольно серьезно. Пока поднимали тревогу, вызывали вертолеты и аварийные бригады, края трещины разошлись чуть ли не на метр. Конечно, не обошлось без выброса, но дело не в этом. Уже через сутки трещину залатали сорокатонной бетонной заплатой, людей, подхвативших дозу, выслали на курорты, а с охраны взяли подписку о неразглашении, но!.. – коротенький палец Дениса Трофимовича угрожающе взмыл вверх. – Все это время камеры продолжали работать – и именно они успели заснять появление незнакомцев.
– То есть? – Сергей Миронов, не выдержав, подался вперед.
– Из трещины вышли двое. – Невозмутимо проговорил Денис Трофимович. – Миновав аварийную зону, они приблизились к заграждениям из колючей проволоки и проплавили себе путь на свободу.
– Проплавили?
– Именно так. Раз уж вы видели те красочные пятна, что оставляет за собой Палач, можете, пожалуй, себе представить, что именно они проделали с проволокой.
– Но это невозможно! Выбраться из такого пекла…
– Придется вам принять это как факт. – Сухо сказал Денис Трофимович. – На Украине эти двое не задержались, а из рук госбезопасности легко ускользнули. Похоже, там же они и разошлись. Одного теперь ловит в Америке Интерпол, второй засел где-то у вас.
– Но если это посланник иного мира, зачем он прячется? И если прячется, чего ради берется выполнить столь экстремальные заказы? Где логика?
– А логики нет, – просто ответил Денис Трофимович. – Нигде и ни в чем. И когда католики мутузят протестантов – это столь же нелогично, как рождение малыша, который через семьдесят-восемьдесят лет все равно умрет. Добавлю – умрет, унеся с собой весь опыт прожитых лет, прочитанных книг, выстраданных истин. Спрашивается, для чего и зачем?
– И зачем же? – эхом повторил Шматов.
– А за тем, дорогой капитан, чтобы год за годом задавать себе дурацкие вопросы и находить на них не менее дурацкие ответы. Вот вам и весь секрет. Жизненный смысл заключается в вечном поиске, который позволяет нам взрослеть, передавать эстафету и достойно встречать старость. – Денис Трофимович торжественно качнул головой. – Наша с вами задача также подразумевает множество вопросов, на которые следует постараться ответить. А для этого нам нужен Палач. Особо замечу – живой и невредимый – и что не менее существенно – неразъяренный, способный толерантно воспринимать сотрудничество с официальной властью.
Сказано это было столь странно, что брови Шматова сошлись на переносице, а Сергей неуютно поежился. Во всяком случае, никто и никогда еще не формулировал им более сумасбродных задач. Но главное сумасбродство заключалось в том, что от выполнения искомой задачи офицерам милиции было уже не отвертеться…
ЧАСТЬ 2 СБЕЖАВШАЯ ТЕНЬ
Как же он может быть хорошим поэтом,
когда он плохой человек?'
Глава 1
Проезжая по мосту, Кудесник искоса бросил взгляд на речную гладь Исети. Увы, дно не просматривалось даже с высоты, и само собой вспомнилось, как ветхая соседка рассказывала ему – шестилетнему сопливцу с конопатым лицом, еще ведать не ведавшему ни о каком криминале, как некогда жила с родителями в бревенчатой избушке на самом берегу и вода в Исети была настолько прозрачной, что снующую тут и там рыбу видели за десять-пятнадцать шагов. Да и рыбины, по рассказам соседки, водились тут просто до жути огромные – «аж, плавать было боязно». Теперь же – что Исеть, что Нева, что Сена – все
