– А тут и полагать нечего! – с издевкой произнес Денис Трофимович. – Он всех вас сделал. Как желторотых птенцов. И мозги вам запутал, и гаишника подослал, и мотор заглушил. Мда… Я еще мог наезжать на Шматова с Мироновым, но от вас таких ляпов, честно говоря, не ожидал.
– Но мы ведь даже к парку еще не приблизились! Как можно влиять на таком расстоянии! Да и не мог он знать всех участников операции!
– Значит, как-то узнал и вычислил. А уж, вычислив, позаботился о том, чтобы ни один из вас не добрался до места назначения вовремя. Именно поэтому Михаил подскользнулся и вывихнул лодыжку, а Василий свернул в проулок и заблудился.
– Я думал только чуток срезать путь. – Оправдываясь, пробубнил Василий. Гладкая физиономия его была абсолютно пунцовой. – Они же рынок стороной обходили, вот я и подумал, что напрямки будет лучше…
– Это не ты подумал, Васенька, это Он подумал. – Денис Трофимович поморщился. – Ты хоть сообразил, куда забрел?
Лицо Василия вытянулось. Сказать ему действительно было нечего. И выражение «заблудился в трех соснах» подходило к его ситуации на все сто процентов. Мысль «чуток срезать» дорогу и впрямь пришла к нему совершенно внезапно, словно бы извне. И обычно осторожный, не клюющий на дешевые уловки, Василий совершил на сей раз необдуманный поступок – взял и свернул в проулок, дворами попытавшись одолеть дистанцию до лесопарковой зоны. В итоге приключилась самая настоящая мистика. В одном из двориков он испытал обморочное головокружение и на миг даже присел возле какой-то песочницы. Когда же головокружение прошло, он вдруг с ужасом сообразил, что потерял всяческую ориентацию. Даже теперь, вспоминая свое необъяснимое состояние, он начинал заикаться и нервно подергивать литыми плечами. Шутка Палача оказалась и впрямь превосходной. По словам Василия, на какое-то время ему даже всерьез стало казаться, что он снова в Москве, где-то неподалеку от Новодевичьего кладбища. Про Урал силовик вспомнил лишь после получасового блуждания по каким-то незнакомым пустошам и улочкам. То есть и вспомнил, верно только, когда ему было дано на то «разрешение».
– Таким образом, ребятки мои прозорливые, – констатировал низкорослый начальник, – все ваши помехи были инициированы одним и тем же человеком.
– Если, конечно, человеком… – строптиво пробормотал Геннадий.
– Возможно, и так. – Денис Трофимович бросил на него досадливый взгляд. – Но раздражает меня главным образом не то, что с вами произошло, а то, что вы начали догадываться об истинных первопричинах только сейчас.
– Может быть, это своеобразный шлейф? – предположил Геннадий. Было видно, что он мучительно переживает свой позор, а потому лихорадочно пытается найти происшедшему рациональное объяснение. – В самом деле, он хотел вывести нас из строя, и ему это удалось, но поскольку помехи коснулись не только техники, но и нашего сознания, остаточные явления могут проявляться некоторое время и после всего случившегося.
– Спасибо, ты меня утешил. – Денис Трофимович фыркнул. – Выходит, мне следует подождать, пока вы окончательно придете в себя?… Ладно, к этому мы еще вернемся. Давайте доведем до конца видения господ милиционеров.
Шматов сумрачно выпятил губы.
– Собственно, основное мы уже все рассказали. Получается так, что и Серега, и я должны были по его сценарию побывать в каком-то зачумленном городе и спасти ребенка.
– Не ребенка, а мутанта, – поправил Геннадий.
– Не знаю уж, как там его называть, но плакал он совсем как ребенок.
– Тест на вшивость? – Геннадий пытливо взглянул на начальника. – А что? У Потапа этого мутантика вот-вот должен был раздавить какой-то шальной смерч, у Сергея этот ребенок оказался в здании, проглоченным слизью. Они могли пройти мимо, но оба проявили своеобразное великодушие.
– Хорошо, пусть так. А дальше что? – Денис Трофимович скресил на груди маленькие ручки. – Вывод из всего этого какой? Шматов вступает в схватку со смерчем, Миронов спасает своего мутанта из какого-то жуткого подъезда. Картинки при этом абсолютно реальные, – во всяком случае, оба верят, что все происходит с ними наяву. Замечу, что Захарушка на эту удочку не клюнул и, оказавшись в иллюзорном городе, попросту проигнорировал все предложенные ловушки.
– Ну, почему сразу ловушки?
– Да потому что это игра! Геннадий считает, что это подобие теста, а на мой взгляд никакие тесты нашему общему другу не нужны. Он без того знает нас, как облупленных.
– Но того же Захара он вышвырнул из города.
– Верно. Захарушка сначала угодил в черный туман, а потом добрых полдня бродил среди пластилиновых скал.
– Там еще кто-то ходил рядом. – С дрожью в голосе добавил Захар. – Я не мог его видеть, но чувствовал шаги. Очень похоже, что он имитировал великана.
– Точно, еще одна красивая бутафория. Гул шагов, следы этакого Кинг-Конга и никакого смысла.
– А он обязательно должен быть? – Миронов поднял голову. – Этот ваш смысл?
– Вот! – Денис Трофимович вскинул руку, указывая на милиционера. – Первые разумные слова. И, увы, произнесены они не вами, а человеком практически посторонним. Кстати, что сказал ваш Дымов?
– Похоже, с ним все было значительно проще. Никаких безногих уродцев, никаких разрушенных городов. По его словам, салон превратился в фараонову усыпальницу, и Вадиму предложено было посидеть на золоченом троне. Там он и проспал все отпущенное ему время.
– Тоже забавно. – Брови Дениса Трофимовича сошлись на переносице. – Любитель пирамид попадает в одно из египетских чудес. Но сам он это как-то прокомментировал?
Шматов покачал головой.
– Похоже, он тоже ничего не понял. Но повторил, что Палач не желает нам зла.
– Интересно, а чего он желает?
– Чтобы его оставили в покое, – пробурчал Миронов. – Если хотите знать мое мнение, то я действительно во всем этом вижу один-единственный смысл.
– Ну-ка, ну-ка! – Денис Трофимович обернулся к офицеру.
– Он знает, что делает, и совершенно не нуждается в посторонней помощи. Вполне допускаю, что мы ему симпатичны, и именно поэтому он не решается на грубые действия. Надоедливую муху можно раздавить прицельным шлепком, а можно и попросту отпугнуть.
– Выходит, он отмахивается от нас?
– Мне кажется, что да. Пригласил, показал занятные картинки, заставил задуматься. Заодно продемонстрировал свои возможности. Кстати, Вадим говорил нам о том же самом. Если это существо способно так запросто устранить всю вашу охрану, а четверых здоровых мужиков поместить на виртуальную сцену собственного театра, это поневоле должно заставить задуматься.
– Ладно, мы задумались. Но к каким же выводам мы должны прийти?
Миронов взглянул в лицо Денису Трофимовичу.
– Честно говоря, не знаю. Но думаю, к какому-либо контакту с ним мы просто не готовы. Это нам и дают понять. Собственно, тот ребенок так нам и сказал.
– Вы думаете, это был Палач?
– Нет, разумеется, но образ он мог выбрать какой угодно. Мне кажется, ему важно было донести до нас основную мысль.
– Я вам неинтересен, а вы мне и подавно… Что ж, знакомо! – Денис Трофимович кивнул. – Главные апологеты теории эндоспермии за то и бьются, утвержая, что какие-либо контакты с братьями-разумянами в принципе невозможны. Невозможны – прежде всего по причине их полной нецелесообразности. Иными словами, если господа инопланетяне сильнее нас, мы им не нужны, если же окажемся сильнее мы, они к нам просто не сунутся. Кроме того, действительно умудренный противник, конечно же, сознает, что влиять на чужую политику или экономику можно и без непосредственного диалога с людьми.
– В принципе верно, – осторожно подтвердил Миронов. – Во всяком случае, если Палач один из пришельцев, он постарается удержать нас на дистанции. Потому что понимает: мы ему не нужны точно так же, как он не нужен нам.
