Маятник веков

человечеству. Большую угрозу представляет их отсталая технология, изрядно загря-зняющая всю планету. Вообще за последние века уровень радиации значительно возрос. Особенно высоким он был сто - двести лет назад, когда для получения энергии широко использовался ядерный распад вместо нынешнего синтеза. И еще кое - где сохранялось атомное оружие... За последние век - полтора он заметно понизился, но на многих территори-ях еще опасно появляться без скафандра. Политическая жизнь, насколько он мог ее наблюдать, отличалась боль-шей цивилизованностью и меньшей остротой, чем в его время. Во всех цивилизованных странах царила демократия, достигшая такой зрелости, что и выборы, и парламентские дебаты, как правило, происхо-дили спокойно, но в то же время скучновато. Поэтому, как бы для развлечения публики, продолжали существовать политические экстремисты, за которыми с немалым интересом наблюдали, но всерьез не принимали. Большинство же политиков, как и избирателей, придерживалось умеренно либеральных позиций. Да и большого интереса к этой сфере в обществе не наблюдалось... Крупная собственность была акционирована, и ажиотажа вокруг нее тоже не было заметно... Александр прекрасно помнил, что в его эпоху двигателем всякого развития являлась конкуренция. При социализме правда, ее пытались заменить почетом и наградами, но довольно безуспешно (потому - то, не в последнюю очередь, и сам социализм 'сгнил заживо'). А как же с этим обстоит теперь? Он довольно упорно допытывался ответа на этот вопрос, но вскоре понял, что люди этой эпохи мало озабочены данной проблемой, из чего заключил, что и конкуренции - то, как таковой, здесь не то чтобы нет, но особой напряженностью она не отличается - скорее всего потому, что на производстве 'человеческий фактор' сведен к минимуму: всюду роботы, а можно ли представить конкурирующих роботов? Но вроде и стагнации не наблюдается... Наверно, дело в том, что ограниченность природных ресурсов заставляет совершенствовать технологию и без всякой конкуренции... Да и людей здесь уважают за профессионализм - стимул тоже не из слабых... А все же проблем и здесь, как видно, не так мало... Он, действительно, уже начинал понимать, что и проблем, и трудностей, и просто неурядиц у потомков вряд ли меньше, чем у его незадачливых современников. Они просто другие, и не сразу их увидишь! (Тут Александр не без иронии представил, каким бы раем показалось 'его' попу пребывание в двадцатом веке - если бы не помер со страху от картины мчащихся автомобилей и ревущих самолетов, да не проклял бы простоволосых женщин с голыми ногами и мужчин, извергающих дым изо рта - как заправские черти!) Глава 4. Надо как - то врастать в эту жизнь, - все чаще думал Александр. До сих пор он лишь пассивно созерцал ее да уклонялся, как умел, от утомительного внимания любопытных, непременно желавших побеседовать с 'живым ископаемым'. Причем частенько из него пытались сделать 'козла отпущения' за все грехи его эпохи. Что же касается тех, кто решал его судьбу, то они были как будто довольны им: он представил им неплохой материал и о семнадцатом веке, и о собственной эпохе. Правда, его пожелание остаться жить 'у них' было явно сверх программы, и ему не сразу разрешили: долго с ним беседовали, выясняя его побуждения, потом медлили с ответом... Наконец, ему было сказано при-мерно следующее: 'Само Ваше пребывание у нас допустимо, но Ваше полное и моментальное исчезновение из своей эпохи нежелательно: это было бы для Ваших современников уж слишком большие чудом!' - Но ведь у нас не так уж редки случаи, когда люди исчезают без следа: на каждом милицейском стенде висят их фотографии! - Да, такое случается, но что же здесь хорошего? - заметили ему. - Это очень печальные случаи! Знавшие Вас люди станут думать, что с Вами случилась трагедия... .Вашей милиции придется Вас разыскивать... - Я не настаиваю на таком варианте, - сказал Александр, несколько смутившись, но можно ведь, наверно, продолжить этот маятниковый процесс... С той только разницей, что в тех эпохах я буду появляться мельком- только чтобы 'отметиться'... - Теоретически это, конечно, возможно, но... Это ведь стоит немалых затрат!... Александр еще больше смутился: - ну, если так - что ж делать? Извините за навязчивость. -Ну, что Вы, что Вы... Во всяком случае, немедленной депортации можете не опасаться: погостите у нас, осмотритесь... И мы к Вам присмотримся... А тем временем решим: может быть, сочтем целесообразным продолжить эксперимент... А, возможно, через нашу агентуру удастся внушить вашим современникам какую - то дезинформацию о Вас... - У них, видимо, в каждой эпохе своя агентура, - подумалось Александру. Эту его мысль моментально уловили и сказали: - да, конечно. Но мы это делаем с чисто научными целями. -А в последующие после вас эпохи вы проникаете? - Только таким же путем, как Вы - в нашу. -И насколько глубоко ? - продолжал любопытствовать Александр. - Любопытство - не порок, - ответили ему, - но, поверьте, о последующих временах мы не знаем почти ничего определенного: их обитатели неукоснительно заботятся об этом. Побывавшие 'там' обычно ничего не помнят - даже века ! Остаются лишь следы на уровне эмоций, которые чаще всего положительны. Но это вовсе не значит, что 'там' все хорошо! Вам ведь у нас тоже нравится, а нам у себя - как когда... И Вы достаточно сообразительны, чтобы понять: если придется вернуть Вас 'домой', то потребуется и стереть из Вашей памяти все 'лишнее'... - Да, я понимаю, - сказал Александр не без грусти. - Ну вот, кажется, и договорились, - с явным облегчением произнес беседовавший с ним человек. (Александр затруднялся определить для себя его статус: по представлениям его эпохи, это был чиновник, но такое наименование не считалось особенно лестным у людей его эпохи.) 'Официальное лицо' - да, пожалуй, но держалось это самое 'лицо' вовсе не столь официально, как это было принято в его время: в разговоре ощущалось нечто чисто человеческое, не официальное... - Он, возможно, искренне озабочен моей судьбой, - подумал Александр с затеплившимся чувством благодарности к этому явно приятному для него человеку. Может статься, мы могли бы сделаться приятелями... Телепатия и тут не 'подкачала': собеседник тепло улыбнулся и не менее тепло проговорил: - был бы рад считать Вас своим приятелем. Так что можно на 'Ты' и по имени. Меня зовут Борис, а можно просто Боря... Глава 5. Боре было с виду где - то тридцать с небольшим, хотя на самом деле - чуть не вдвое больше: 'они' медленно взрослели, столь же медленно старели, а жили обычно не меньше ста лет. Кое - кто доживал чуть ли не до двухсот... Но стремления прожить как можно дольше Александр у них не замечал: где - то после ста начинал пропадать интерес к жизни, люди переставали заботиться о своем здоровье и, как говорится, угасали. Сама смерть была, как правило, нетрудной - без боли и страха: уровень медицины позволял и жизнь делать долгой и безболезненной., и саму смерть лишал ее привычных неприятных атрибутов. Да и представления о 'загробной жизни', в свое время будто бы 'опровергнутые' недоразвитым естествознанием, давно были 'реабилитированы' достигшей зрелости наукой, и 'жизнь вечная' считалась чем - то само собой разумеющимся. Боря был человеком неглупым, общительным,.добрым. Он был хорошо образован - в частности, неплохо знал историю, и Александр его много расспрашивал о 'промежуточных' эпохах. Тот ему поведал, что особо тяжких катастроф, наподобие мировых войн, было немного. Зато происходило бесчисленное множество не очень крупных, но довольно неприятных неурядиц 'местного значения' - особенно во времена, более или менее близкие к эпохе Александра: в это время 'Третий мир' был очень нестабилен, да еще и увеличился за счет обломков бывшего СССР. Что же до истории России, то она, как всегда, состояла из чередованья взлетов и падений - иногда с весьма высокой амплитудой: бесконечные ее метания от подражательства другим - как правило, весьма бездарного - к 'национальной самобытности' - обычно понимаемой, как реставрация патриархального уклада, - а, время от времени, отчаянные попытки изобрести что - нибудь 'эдакое', ни на что не похожее - долгое время мешали ей вступить на путь нормального развития и правильно задействовать свои огромные природные и интеллектуальные ресурсы. Социальные вопросы всегда были ее 'ахиллесовой пятой': средневековость психологии, сохранявшаяся у большинства ее жителей слишком уж долго, наряду с примитивным эпигонством, издавна присущим значительной части ее 'образованного' населения и столь характерным для всех вообще недоучек, пытавшихся просто так, 'за здорово живешь', не напрягаясь, перенять внешние формы западной цивилизации, всегда порождали в этой стране неразбериху, вредные иллюзии, авантюризм и часто способствовали утрате собственной национальной духовности без приобретения какой - либо иной, что вело к морально - духовному одичанию. Все это приводило, как правило, и к хозяйственной разрухе, и к политическим тупикам, а, время от времени, и к серьезным потрясениям. Из - за всего этого долго не удавалось наладить цивилизованные формы жизни и хозяйствования. Понадобились немалые усилия всего цивилизованного мира, благодарного лучшим людям России за их огромный вклад в сокровищницу общечеловеческих духовных ценностей, чтобы привить ей, наконец, настоящую цивилизованность и помочь ей стать не только духовно, но и социально, и экономически передовой страной! Достигли немалых успехов в этом плане и многие страны 'Третьего мира', так что теперь цивилизованные страны бесспорно преобладают - как по населению, так и по территории. Глава 6. Александр решил осторожно выспросить у нового приятеля, говорят ли у них о пресловутом 'конце Света' и вообще, имеют ли такие предсказания какую - нибудь почву. Тот ему поведал нечто очень любопытное: оказывается, они научились выявлять тех перемещенных во времени лиц, которые попадают иногда в их эпоху из довольно далекого будущего. И