- Скажи, майор... Вот здесь, на этом участке, найдется местечко?
- Ты серьезно?
- Вполне.
- Но неужели ничего лучшего не подыщем?
- Нет, нет. Я определился. Только есть ли место?
- Вообще-то не хватает станочников... Но неужели... Ты ж полковник... И должности есть...
- Нет, нет. Никаких должностей. Только это...
Алов покачал головой и сказал таким тоном, каким говорят, когда не хотят обидеть товарища:
- Идем к начальнику цеха.
- Прямо к нему? - неуверенно спросил Степан Степанович, чувствуя страх, как школьник, которого ведут к директору. - Ну, веди. Да не спеши, а то как бы по дороге инфаркт не схватить...
Алов понял шутку, улыбнулся и вновь взял его под руку.
Начальник цеха оказался не таким, каким представлял его себе Степан Степанович. За обычным стареньким столом, в обычной неуютной служебной комнате сидел обычный мужчина средних лет, только весь черныйчерные волосы, черные глаза, черные брови и щеки черные, словно небритые, хотя бороды не было видно. Он сидел чуть ссутулясь и что-то чертил толстым ногтем на зеленом картоне, покрывающем стол, что-то объяснял двум рабочим в спецовках.
- У тебя место есть? - спросил Алов, когда рабочие вышли из комнаты.
- А что такое? - начальник цеха достал пачку 'Беломора' и протянул ее Алову.
Они неторопливо закурили, затянулись, выпустили навстречу друг другу несколько расплывающихся колечек. А Степан Степанович все стоял у дверей и думал с иронией: 'Присутствую при приеме своей персоны.
Лично и персонально'.
- Да вот, Кузьма Ильич, товарища рекомендую,- проговорил Алов и показал на Степана Степановича.
Только тут Кузьма Ильич обратил на него внимание, поздоровался и указал на стул против себя.
- Кто по специальности? - спросил он, глядя, как гипнотизер, не моргая, прямо в глаза Степану Степановичу.
- Слесарь. Только..
- Когда на работу выйдете? - прервал Кузьма Ильич и полез в стол за бумагой.
- Когда прикажете, - ответил Степан Степанович вдруг охрипшим голосом.
Ему вспомнился недавний поход на стройку, Михеев и то чувство стыда и обиды, что он испытывал тогда.
Здесь было все по-другому, все не так, и все-таки как-то не верилось, что это так просто, так сразу.
- Через неделю можете?
- Так точно.
Кузьма Ильич склонился над бумагой и заскрипел пером.
Степан Степанович смотрел не отрываясь на его руку с надувшимися венами, с крепкими ногтями, темноватую от масла и стружки. Все поиски его, все хождения, все мучения последних недель, раздумья, внутренняя борьба все свелось к этой жилистой, темноватой руке. Степан Степанович покосился на Алова. Тот подмигнул ему и расплылся, просиял пуще прежнего.
- Мой однополчанин,-доверительно сообщил Алов Кузьме Ильичу. Полковник в отставке.
Кузьма Ильич вздрогнул, точно над ним неожиданно выстрелили. Рука с пером замерла над бумагой.
- Полковник? - спросил он и перегнулся через стол, словно хотел рассмотреть Степана Степановича получше. - Так зачем же к нам? Слесарем?
- Люблю это дело, - ответил Степан Степанович, не сводя глаз с темноватой руки. - В юности работал, всю жизнь мечтал вернуться.
Простота ответа, как видно, подкупила Кузьму Ильича.
- А не сдрейфите?-спросил он помягче -У нас ведь работать надо. Норму выполнять.
- Постараюсь.
- Он знаешь какой? Ты еще узнаешь полковника Стрелкова! - поддержал Алов.
Кузьма Ильич задумался.
- Черт те что... Офицеры у меня работают. Капитаны есть. Майор есть. А вот полковника.., А вам не трудно будет?
- Встречался с трудностями.
-А это.,, как сказать-неловкости не почувствуете?
- А чего же неловкого? - окончательно освобождаясь от смущения, ответил Степан Степанович.- Дело-любимое. Чего не знаю-спрошу. Думаю, научат.
- Это конечно... А может, вам.,. Есть у нас другие должности.... В управлении..
- Нет,-твердо сказал Степан Степанович.-Слесарь-самая подходящая.
- Ну что! - воскликнул Алов. - Я тебе плохого не приведу.
После недолгого раздумья Кузьма Ильич написал служебную записку в отдел кадров. Темноватая рука с надувшимися венами подержала эту записку мгновение и решительно протянула ее Степану Степановичу.
Алов провел Степана Степановича в отдел кадров, там дали листок по учету кадров, попросили заполнить его и написать заявление.
- Вы военнообязанный?-спросил кадровик-человек неопределенного возраста, с большой гладкой го'
ловой, такой гладкой, словно на ней никогда не рос ни один волос.
- Полковник в отставке,-за Степана Степановича ответил Алов.-А-а! Видал, кого я тебе привел?!
Кадровик проворно поднялся.
- Рады оформить.
Оставалось принести фотокарточки на пропуск.
Степан Степанович заторопился.домой, чтобы переодеться и тут же пойти в фотографию.
Дома он застал только Иринку. Вид у нее был испуганный.
- Ты чего это?
'Чего... чего, - чуть было не сказала она, - Журка сбежал - вот чего'.
- Что с тобою?
- Да вот... ты знаешь, папочка... задачка не получается.
- Не расстраивайся. Я помогу...
Иринка подавила тяжелый вздох и отошла к своему столу.
* * *
Журка был уже на вокзале, среди ребят. Сидели кружком на чемоданах и, ожидая посадки, играли в города на щелчки. Не знаешь города на определенную букву - получай в лоб.
И вдруг все загремело вокруг, будто потолок начал обваливаться, закричали, зашумели, повскакали со скамеек люди. Все кинулись не к перронам, не к поездам, а к выходу на площадь.
Журка, не понимая, что случилось, схватил чемодан и тоже бросился к выходу. На площади он оглянулся:
вокзал стоял на месте, крыша не рухнула и люди вокруг не были напуганы, напротив, были веселы, радостны и восторженны. Он попробовал вырваться из толпы. Мешал чемодан. Идти со всеми было легко. И он вынужден был идти.
- Человек в космосе!
- Говорят, вышел на орбиту.
- О-о! Опоздали. Уже приземлился.
Теперь Журка и сам не хотел выбираться из толпы.
Он шагал с незнакомыми, кричащими и улыбающимися ребятами и девчатами, чувствуя в себе легкость, словно у пего появились крылья .за спиной. Он кричал вместе со всеми 'ура' и 'слава', позабыв обо
