Возле автокара появился мастер, и по тому, как он размахивал руками и широко открывал рот, было понятно: Дунаянц ругается на чем свет стоит. Рабочие нехотя начали складывать детали обратно в ящики и расходиться по своим местам.
Вернулся и Клепко, сплюнул со злости и вновь запустил свой станок. Он еще некоторое время шевелил губами, вероятно проклинал начальство.
'И что это за жирные детали? И чем он недоволен?
И почему так разъярился мастер?'-думал Степан Степанович, наблюдая за Клепко.
За спиной его послышалось гудение и голос мастера:
- Принимай, полковник. Принимай, дорогой бригадир.
Перед ним остановился автокар. Из ящиков торчали концы неотточенных валиков, похожих на немецкие гранаты с длинными ручками.
- Ты о наряде заботился, пожалуйста, - морща горбатый нос, говорил Дунаянц.-Мы тебя без заработка не оставим.-Он сверкнул глазами и покосился в сторону Клепко. - Некоторые недовольны... Но знаем, что делаем...
С помощью водителя автокара Степан Степанович сгрузил ящики и поставил их в сторонку.
Как только уехал автокар и ушел мастер, к Степану Степановичу подскочил Клепко,
- Что, тебе пенсии мало?
- Хватает.
- Так что же ты? Дай заработать... Тоже офицер...
- Как это?-не понял Степан Степанович.
Клепко указал на ящик.
- Махнем?
- Что на что?
В один момент Клепко притащил коробку с реостатными рамами.
- Ну, что молчишь? Жадность обуяла? - Клепко смотрел в упор злыми глазами.
Степан Степанович не знал, так ли он поступает, то ли делает, но понимал одно: он должен принять этот вызов.
- Согласен.
В ту же секунду к ним подбежал Сеня Огарков.
- Пользуетесь, да? - спросил он звонко.
- Не твое дело, - буркнул Клепко.
- Не меняйтесь, Степан Степанович.
- Я уже согласился,
- Так это ж среди бела дня!.. Эх, не понимаете!
- Нечего, нечего, - проворчал Клепко, торопливо берясь за ящик и уволакивая его к своему станку.
* * *
В перерыве Сеня Огарков подошел к Степану Степановичу.
- Идемте, объясню.
Они прошли в конец цеха, поднялись по винтовой лестнице и очутились в красном уголке.
Степан Степанович огляделся и заметил у самой двери гипсовую фигуру белой свиньи на черной подставке.
- Что это? - спросил он.
- Переходящая, - с усмешкой ответил Сеня. - Самой грязной бригаде в конце месяца преподносят.
- Да-а?
- Увидите сами... Многое поймете, когда поработаете. А сейчас... Вот насчет этого я и хочу. - Сеня повел бровями. - Существуют детали жирные и обезжиренные. - Он взял в одну руку чернильницу- непроливашку, в другую-пепельницу.-Жирные-это дорогие, обезжиренные-дешевые. Вот и не хотят их брать некоторые. - Сеня резко отставил пепельницу в сторону.Вроде этого...
Они посмотрели вниз, на видневшегося вдали Клепко.
- А кому же делать эти, как их? Обезжиренные? - спросил Степан Степанович.
- Вот и идет вечный спор, все от них отказываются.
- Значит, из-за денег?
- Не только, но и это тоже. Всем заработать хочется.
- Это-естественно,-согласился Степан Степанович.
Сеня перебил:
- У нас мастер регулирует. Только ловчат. Вот сейчас Клепко. Он же среди бела дня вас ограбил. Вы же с этими рамами прочикаетесь, а заработаете в десять раз меньше его.
- Кому-то надо,-возразил Степан Степанович,
- Почему вам?
- А почему не мне?
Сеня пожал плечами.
- И рано пришли - тоже плохо, потому что рабочее время имеет свои часы.
Он покосился на Степана Степановича, точно хотел узнать, не обидел ли его?
- Рабочий день у нас семь часов, а у вас восемь получается.
- Что же в этом плохого? Я ж добровольно.
- А что хорошего? - в свою очередь спросил Сеня и, вновь схватив пепельницу и чернильницу, словно они придавали ему спокойствие, стал объяснять:-Тут все просто. Скажем, мы обязаны выдавать за смену сто пластинок, а вы дадите сто сорок.
- Это ж не для себя - для государства.
- Но вы же работаете не семь государственных, а восемь. Восемь, повторил Сеня. - Только об этом никто не знает, все думают, что вы за смену выдаете сто сорок процентов. И что получается? - Сеня поднял палец над головой. - Смотрят там нормировщики - видят сто сорок процентов. Ну и увеличивают норму, дескать, равняйтесь на передовых. Раз они могут, почему вы не можете? Р1 выходит: норма растет, а заработок уменьшается.
- Значит, все дело в деньгах?
- Да нет же. Ну как вы не можете понять?!
Сеня тяжело вздохнул и снова хотел начать объяснения. Степан Степанович опередил его:
- Значит, приходить на работу пораньше-это плохо?
- Конечно.
- И брать эти, как их? Обезжиренные-тоже нехорошо?
- Точно.
- Но ведь это на пользу службе.
Сеня покачал головой:
- Нет, не на пользу.
- Но я ж пошел навстречу товарищу...
- Деталями командует мастер.
Степан Степанович выпрямился, глянул на Сеню недоверчиво.
- А вы у Кузьмы Ильича спросите, - нисколько не смущаясь, вопреки ожиданиям Степана Степановича, проговорил Сеня. Он смотрел на него открыто, как смотрит человек, уверенный в своей правоте.
* * *
Степан Степанович понял одно: он опять подвел свою бригаду, крепко подвел, добровольно, никого не спросясь, ни с кем не посоветовавшись. Сделал это один, а отвечать придется всем - и Сене, и Галке, и Нюсе е Нелькой: заработки в этом месяце у всех полетят.
После некоторых колебаний он решился обратиться за советом прямо к начальнику цеха.
Кузьму Ильича он встретил на выходе.
- Смываюсь,-сказал тот, не останавливаясь.- А ты что хотел? Разговор, говоришь? Тогда идем ко мне.
