парадоксальный элемент, который не поддается сведению ни к какому-либо термину серий, ни к какому-либо отношению между этими терминами. Например: письмо в комментарии Лакана к новелле Эдгара По. Другой пример того же рода Лакан приводит в комментарии к фрейдовскому исследованию Человека-Волка, где существование серий в бессознательном показано Лаканом с очевидностью. Здесь он описывает означаемую отцовскую серию и означающую сыновью серию, выявляя в обеих сериях особую роль специфического элемента: долга5. В Пробуждении Финнегана вновь письмо заставляет коммуницировать целый мир серий в неком хаосе-космосе. У Роб-Грийе чем строже в описании становятся серии обозначающего, тем больше они сходятся к выражению неопределенных или слишком известных объектов - таких, как резинка, шнурок или укус насекомого. Согласно Клоссовски, имя 'Роберта' выражает 'интенсивность' точнее, различие в интенсивности, - причем до обозначения или манифестирована каких- либо персонажей. Каковы же характеристики этой парадоксальной инстанции? Она непрестанно циркулирует по обеим сериям и тем самым обеспечивает их коммуникацию. Это двуликая инстанция, в равной степени представленная как в означающей, так и в означаемой сериях. Она - зеркало. Она сразу - вещь и слово, имя и объект, смысл и денотат, выражение и обозначение, и так далее. Следовательно, это она обеспечивает схождение двух пробегаемых ею серий, но при условии, что сама же вынуждает серии все время расходиться. Ее свойство - всегда быть смещенной в отношении самой себя. Если термины каждой серии смещены - по отношению друг к другу, - то как раз потому, что они несут в себе абсолютное место. Но ___________ 5 См. текст Лакана, существенный для сериального метода, но не перепечатанный в Ecrits: 'Le Mythe individuel du nevrose', C.D.U., Paris, 1953. 64 СЕРИАЦИЯ такое абсолютное место всегда определяется отстоянием термина [серии] от того самого элемента, который всегда смещен - в двух сериях - по отношению к самому себе. Нужно сказать, что эта парадоксальная инстанция никогда не бывает там, где мы ее ищем. И наоборот, мы никогда не находим ее там, где она есть. Как говорит Лакан, ей не достает своего места6. Кроме того, ей не достает еще и самотождественности, самоподобия, саморавновесия и самопроисхождения. Поэтому мы не будем говорить о двух сериях, оживляемых этой инстанцией, что одна из них является исходной, а другая производной, хотя, конечно, они могут быть и исходной, и производной в отношении друг друга. К тому же они могут быть последовательны. Но зато эти серии строго одновременны в отношении той инстанции, благодаря которой они коммуницируют. Они одновременны, хотя и не равны, поскольку у такой инстанции две стороны, одна из которых всегда уклоняется от другой. Следовательно, эта инстанция должна присутствовать в качестве избытка в одной серии, которую она задает как означающую, и в качестве недостатка - в другой, которую она задает как означаемую. Такова она расщепленная по природе, незавершенная по отношению к самой себе. Ее избыток всегда отсылает к ее собственному недостатку, и наоборот. Но и эти определения тоже относительны. Ибо, то, что в одном случае представляет собой избыток, - это ни что иное, как чрезвычайно подвижное пустое место. А то, чего недостает в другом случае,- это стремительный объект, эдакий пассажир без места, - всегда сверхштатный и всегда перемещающийся. Поистине, нет ничего более странного, чем эта двуликая вещь с двумя неравными и неровными 'половинами'. Мы словно участвуем в какой-то игре, состоящей в комбинировании пустой клетки и непрерывно перемещаемой фишки. Или, скорее, это похоже на лавку Овцы, где Алиса обнаруживает взаимодополнительность 'пустой полки' и 'яркой вещицы, которая всегда оказывается на полку выше', - иначе говоря, ту самую взаимодопол____________ 6 Ecrits, p.25. Описанный нами здесь парадокс по праву может быть назван парадоксом Лакана. Влияние Кэррола часто проявляется в работах Лакана. 65 ЛОГИКА СМЫСЛА нительность места без пассажира и пассажира без места. 'И вот что странно (самым странным является наиболее незавершенное и наиболее разъединенное), стоило Алисе подойти к какой-нибудь полке и посмотреть на нее повнимательнее, как она тут же пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара'. 'Как текучи здесь вещи',- жалобно скажет Алиса, с минуту погонявшись за 'какой-то яркой вещицей. То ли это была кукла, то ли - рабочая шкатулка, но в руки она никак не давалась. Стоило Алисе потянуться к ней, как она перелетала на полку выше... 'Полезу за ней до самой верхней полки. Не улетит же она сквозь потолок!'' Но не тут-то было: 'вещица преспокойно вылетела себе сквозь потолок! Можно было подумать, что она всю жизнь только этим и занималась'.
Седьмая серия: эзотерические слова Льюис Кэррол разработал и основал сериальный метод в литературе. Мы находим у него несколько приемов развития серий. Прежде всего мы обнаруживаем две серии событий с едва заметными внутренними различиями, которые регулируются странным объектом. Так, в Сильвии и Бруно авария с молодым велосипедистом перемещается из одной серии в другую (глава 23). Конечно, эти серии последовательны по отношению к друг другу, но одновременны по отношению к странному объекту - в данном случае по отношению к часам с восемью стрелками и пружиной, вращающейся в обратную сторону, которые никогда не следуют за временем. Наоборот, время следует за ними. Часы заставляют события возвращаться двумя путями: либо посредством умопомешательства, обращающего вспять их последовательный порядок, либо посредством легких вариаций согласно стоическому предопределению. Молодой велосипедист, налетевший на ящик в первой серии, остается невредим. Но когда стрелки часов возвращаются в начальное положение, он снова лежит раненый в фургончике, везущем его в больницу. Будто часы знают, как исподтишка подстроить аварию, то есть временное осуществление события, а не само Событие как таковое то есть не результат, не рану как вечную истину... То же самое происходит и во второй части Сильвии и Бруно (глава 2). Здесь мы находим эпизод, который, хотя и с небольшими отличиями, воспроизводит сцену из первой части (смена местоположения старичка, задаваемая 'кошельком'. Последний и выступает в роли странного объекта, не совпадающего с самим собой, поскольку 67 ЛОГИКА СМЫСЛА героиня вынуждена бежать с фантастической скоростью, чтобы вернуть кошелек старичку). Во-вторых, в произведениях Кэррола мы находим две серии событий, где крупные и при этом все нарастающие внутренние различия регулируются предложениями или же, по крайней мере, звуками и звукоподражаниями. Таков закон зеркала. Вот как описывает его Кэррол: '...то, что могло быть видимо из старой комнаты, было совсем неинтересным.., но все остальное было настолько иным, насколько возможно'. Серии сна-реальности в Сильвии и Бруно построены по этому закону расхождения - удвоения персонажей одной серии в другой и их переудвоения в каждой серии. В предисловии ко второй части Кэррол дает подробную таблицу состояний - как человеческих, так и сказочных, - обеспечивающих соответствие пар серий в каждом фрагменте книги. Переход от одной серии к другой, коммуникация между сериями 'обеспечиваются, как правило, либо посредством предложения, начинающегося в одной серии и заканчивающегося в другой, либо благодаря звукоподражанию, то есть звуку, присутствующему в обеих сериях. (Не понятно, почему у лучших комментаторов Кэррола - прежде всего французских - так много оговорок и пустяковой критики в адрес Сильвии и Бруно - шедевра, в котором по сравнению с Алисой и Зазеркальем появляется целый ряд совершенно новых техник). В-третьих, мы находим две серии предложений (или, точнее, одну серию предложений и одну серию 'поглощений', или: одну серию чистых выражений и одну серию обозначений). Эти серии характеризуются большой несоразмерностью и регулируются эзотерическими словами. Но прежде всего надо усвоить, что эзотерические слова Кэррола относятся к совершенно разным типам. Первый тип образован взаимодействием слоговых элементов одного или нескольких предложений, следующих друг за другом. Например в Сильвии и Бруно (глава 1) слово 'вашство' ['y'reince'] заменяет словосочетание Ваше королевское Высочество ['Your royal Highness']. Цель такого сокращения в выделении глобального смысла всего предложения с тем, чтобы именовать последнее одним-единственным слогом 'Непроизносимым Мо68 ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА нослогом', как говорит Кэррол. Мы уже встречали подобные приемы у Рабле и Свифта: например, слоговое удлинение за счет согласных или просто изъятие [гласного] звука, когда сохраняются только согласные (как если бы последние были пригодны именно для того, чтобы выражать смысл, а гласные служили бы лишь элементами обозначения)1. Во всяком случае, эзотерические слова первого типа создают связность, некий синтез последовательности, налагаемый на отдельные серии. Однако эзотерические слова, характерные для самого Кэррола, относятся к совершенно иному типу. Они относятся к синтезам сосуществования и нацелены на то, чтобы обеспечить конъюнкцию двух серий разнородных предложений или измерений предложения. (В общем-то, это одно и то же, так как всегда можно составить предложения одной серии так, что они будут воплощать одно измерение). Мы видели, что лучшим примером такого случая является слово Снарк: оно циркулирует в двух сериях оральности: поглощении и семиологичности, или в двух измерениях: денотативном и выразительном. Сильвия и Бруно дает и другие примеры: Флисс, плод без вкуса, он же Аззигумский Пудинг. Такое множество имен легко объяснить: ни одно из них не является циркулирующим словом как таковым; скорее, это имена, только обозначающие данное слово ('как слово называется'). У циркулирующего слова как такового иная
