Еще через несколько минут Марко поравнялся с ней, выждал, давая возможность удалиться нескольким случайным прохожим, взял у Елены сумки и отпер дверь.
— Что это тебе понадобилось в магазине? — поинтересовался он, когда машина тронулась с места.
— А что, нельзя?
— Конечно можно. Просто я не был готов.
— Я тоже не была готова. Потому-то и зашла туда. — Она вынула из сумки пакет.
Гигиенические прокладки.
К одиннадцати часам и суп, и пюре, булькая и распространяя аппетитные ароматы, доходили на выключенной кухонной плите, а Елена находилась в спальне второго этажа с Майклом Роарком. Он сидел в кресле, к каждому подлокотнику было подложено по подушке; впервые с тех пор, как его доставили в больницу, он принял вертикальное положение. Марко помог снять больного с кровати и усадить в кресло, после чего отправился на улицу, так как ему до невозможности хотелось курить. Наверху, в спальне третьего этажа, спал Лука. Он нес ночное дежурство, как и в пескарской больнице, и сидел в кабине микроавтобуса с одиннадцати ночи до семи утра. Впрочем, каждые два часа он заходил в дом, чтобы помочь Елене повернуть пациента. А потом возвращался на свой пост — охранять их.
«От чего? От кого?» — снова и снова задумывалась Елена и в связи с этим не могла не думать, кто же на самом деле тот мужчина, за которым она ухаживает.
Из окна спальни она видела Марко; он расхаживал с сигаретой по южной части двора, находившейся вровень с верхом обрывающейся вниз каменной стены. Под стеной же проходило шоссе, от которого ответвлялась дорожка, ведущая через ворота к крыльцу дома. На противоположной стороне дороги располагалась ферма, ее поля тянулись, насколько хватал глаз, и сливались в отдалении со знойным маревом. По полю медленно двигался трактор, вздымая шлейф густой пыли, которую легким ветерком сносило в просторы за главным строением хозяйства.
Внезапно в поле зрения возник Пьетро, по случаю сильной жары он был в расстегнутой рубахе с засученными рукавами, на поясе теперь уже совершенно открыто болталась кобура с пистолетом. Он подошел к Марко, остановился рядом с ним, и они о чем-то заговорили. Через несколько секунд Марко взглянул на дом, как будто почувствовал, что за ними наблюдают.
Елена повернулась к Майклу Роарку.
— Вам удобно сидеть?
Он чуть заметно кивнул, вернее, почти неуловимым движением наклонил голову. Но это был совершенно определенно осознанный ответ, куда более выраженный, чем моргание в ответ на прикосновение к пальцу ноги или руки.
— Я приготовила вам кое-что поесть. Не хотите попробовать? Я думаю, что вы уже будете в состоянии глотать, если вам понравится.
На сей раз он никак не отреагировал. Он просто сидел некоторое время, глядя на нее, а потом его взгляд сместился и устремился в окно. Елена смотрела на больного. Сейчас, в падавшем из окна свете, она впервые смогла разглядеть его профиль, и даже бинты этому не препятствовали. Вдруг почувствовав растерянность, она разглядывала его еще несколько секунд, а потом прошла мимо него и удалилась в альков, где стояла ее кровать.
Да, она действительно зашла в магазин, чтобы купить для себя прокладки. Но если честно, это являлось лишь предлогом. Ее внимание привлекло нечто другое — выставленные в витрине свежие газеты, среди которых бросалась в глаза первая полоса «Репубблики» с двумя заголовками. Первый, набранный огромными буквами, извещал: «Скрывающийся убийца кардинала Пармы все еще на свободе», а ниже шла надпись немного мельче: «Полиция не раскрывает списки жертв взрыва в ассизском автобусе».
Она имела представление об обеих этих историях, правда, не слишком детальное. Естественно, в монастыре обсуждали и убийство кардинала, и взрыв автобуса, шедшего в Ассизи. Но почти сразу же после второго из событий ее отослали в Пескару, и с тех пор она не смотрела телевизор и не читала газет. И все же с того самого момента, когда ее взгляд упал на заголовки, она невольно углубилась в раздумья о связи между этими газетными статьями и Марко вместе с прочими вооруженными мужчинами, круглосуточно охраняющими ее самое и ее пациента. И которым, кажется, известно о происходящем гораздо больше, чем ей.
Оказавшись в магазине, как бы между делом она взяла газету и взглянула на фотографии людей, которых разыскивала полиция. Голова у нее шла кругом. Автобус взорвали в пятницу. Автомобильная авария, в которой пострадал Майкл Роарк, случилась в горах неподалеку от Пескары в понедельник. Во вторник рано утром ей велели выехать в Пескару. Разве не мог пострадавший при взрыве в автобусе сильно обгореть и находиться в коме? И ноги ему тогда же вполне могло переломать. А с пятницы до понедельника его, вероятно, перевозили из одной больницы в другую, некоторое время он мог провести и просто на квартире, пока не было принято решение отправить его в Пескару… Могло такое быть? Вполне. Недолго думая, она купила газету. И уже потом, чтобы скрыть свою покупку от Марко и получить убедительную причину, вынудившую ее зайти в магазин, купила прокладки и сунула их в тот же коричневый бумажный пакет, в который положила газету.
Вернувшись домой, она первым делом отправилась в свой альков и выложила прокладки на полку, где их будет трудно не заметить. А после этого аккуратно сложила газету и спрятала ее в чемодан под одежду.
«Помилуй бог, — то и дело обращалась она сама к себе, — что, если Майкл Роарк и есть отец Дэниел Аддисон?»
Вымыв руки и переодевшись в чистый халат, она решила достать газету и поднести ее вплотную к пациенту. Чтобы повнимательнее присмотреться к фотографии и понять, есть сходство или нет. Но тут ее позвал с лестницы Марко, и ей пришлось временно отказаться от своего намерения. Убрав газету на место, она закрыла чемодан и вышла узнать, что ему нужно.
А сейчас Марко и Пьетро гуляли во дворе, а Лука спал. Самое подходящее время.
Когда она подошла, Майкл Роарк все так же сидел спиной к ней и глядел в окно. Подойдя вплотную, она поднесла газету с фотографией отца Дэниела Аддисона почти к лицу пациента. Конечно, бинты сильно мешали, к тому же Майкл Роарк зарос густой щетиной, тогда как отец Дэниел на фотографии был чисто выбрит, но… но форма лба, скул, носа, общие очертания…
Неожиданно Майкл Роарк повернул голову и посмотрел ей прямо в лицо. Елена от неожиданности отскочила и попыталась спрятать газету за спину. Несколько долгих мгновений он пристально всматривался в глаза Елены, и она нисколько не сомневалась в том, что он отлично понял, чем она сейчас занималась. А потом он медленно приоткрыл рот.
— В-ва-ах-ды, — хрипло, с величайшим трудом выдавил он. — В-ва-аахх-ды…
49
Черт возьми, сколько раз Роскани решал, что сейчас же, немедленно бросает курить?! Но в этот день, в семь утра, он с необычайной остротой почувствовал, что дошел до ручки, смял в пепельнице недокуренную сигарету и твердо заявил самому себе, что больше не курит. К каким только ухищрениям он не прибегал с той минуты, чтобы чем-то заменить табак. Кофе, жевательная резинка, печенье. Снова кофе, снова резинка. На данный момент он спасался шоколадным мороженым «желато» в вафельном рожке и, надеясь, что оно к тому же поможет преодолеть июльскую жару, поглощал его, продираясь сквозь толпу на пути в Questura, слизывая с пальцев сладкие потеки. Но ни тающее «желато», ни непривычно долгое отсутствие никотина не могли отвлечь его от одной мысли — о пропавшем пистолете марки «ллама» с навинченным на ствол глушителем.
Пистолет возник в его мыслях среди ночи и не дал ему вновь заснуть до самого утра. С утра Роскани прежде всего изучил бланк «Передачи вещественных доказательств», подписанный Пио и Яковом Фарелом
