цыплята, валились с ного от усталости. Это вошло в привычку: слабость.
— Знаешь, у меня всё больше седых волос. Гляди.
— А у меня появились прыщи на спине. Это всё от нервов.
— Я чувствую, что заработаю скоро язву желудка.
— А я начала пить таблетки от депрессии. Опять.
— Жопа болит так, что никаких сил.
— Всё время хочется спать.
Но заснуть не удавалось. У нас было одно одеяло на двоих, и подушка тоже, и мы начали драться из-за них. Каждую ночь мы истерически шипели друг на
друга:
— Сука, у меня вся спина голая.
— Дай мне хоть краешек подушки.
— Тебе совсем наорать, если я простужусь без одеяла?
— Не храпи, надоело. Невозможно заснуть! Но как только мы засыпали, монтерлан и корошо ещё пуще зверели. Они заставляли нас выпускать газы, лягаться, сквернословить во сне, впускали нам в нос длинные пылинки, от которых мы чихали, дули нам в уши, щекотали, насылали свирепые кошмары. Нам снились измены. Обычный кошмар Александра:
Барбару ебёт Стивен Спилберг. Он ебёт её в своей поганой бейсбольной кепке, мудак голливудский. Какая у него противная жопа! А может, это Мизиано?!
А Барбаре снилось, что Александр её игнорирует, попросту не замечает. Пиздит с какими-то блондинками, а на меня ноль внимания. А когда я подхожу к нему, орёт: «Отстань! Гад! Скотина! Ненавижу!»
Какие цели преследовали эти двое: монтерлан и корошо? Хотели ли они просто поссорить нас? Разрушить хрупкое сообщество влюблённых? Или поселить в нас безумие? Изничтожить те проблески мысли, которые изредка дрожали в нас, как слабые огоньки? А может, они мечтали испоганить наш проект? Ведь у нас был свой проект: быть вдвоём, быть вместе, но не как сра-ный коллектив и не для выживания, а для сопротивления всей этой пошлости и подляне! О, монтерлан и корошо были изощрёнными поганцами! Они хотели, чтобы мы перестали быть единичностями, союзом единич-ностей, они желали превратить нас в овсяную кашу отчаяния! Кто они такие, эти монтерлан и корошо? Уж во всяком случае не просто инкуб и суккуб, а что-то в тысячу раз более злонамеренное и опасное, жуткое и беспощадное! Может быть, наёмные убийцы нашего собственного внутреннего неолиберализма? Тайная полиция подкожного гестапо9 Подноготное ГПУ?
Всё кончилось тем, что у меня перестал стоять хуй. Он гнулся, как дешёвая проволока. А семяизвержение при соитиях наступало так быстро, что мы оба не успевали сосчитать до шести. Пс- с-с—с— ест! Я проводил часы, лёжа на изуродованном диване в прострации.
А у меня открылась слизистая текучка. Текло одновременно из носа и из влагалища. Кроме того, я потеряла одну контактную линзу и видела теперь только одним глазом. Весёленькое дельце! Мир — одним глазом!
ЕЩЁ ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ
В это время мы написали наше второе совместное стихотворение. Оно недвусмысленно свидетельствовало о нашем всё возрастающем отчаянии и беспомощности. Вот это стихотворение, читайте:
ПЛАЧ ДВУХ АНАРХИСТОВ
Корошо и монтерлан к нам прилипли,
Как волосы к мёду.
Ужас! Ужас! Ужас!
Но нам никак не удаётся
Осознать их природу.
Дикость! Дикость! Дикость!
Кто они?
Наверное, просто
Наша духовная отрыжка.
Боже! Боже! Боже!
Или, может быть,
Вечная бездарности кочерыжки?
Страшно! Страшно! Страшно!
Они ходят и ходят
По нашему бедному тельцу.
Мерзко! Мерзко! Мерзко!
Будто-то по какому-то
Тайному, чёрному дельцу.
Смрадно! Смрадно! Смрадно!
Сучат своими конечностями,
Как крошечные мураши.
Тихо!Тихо! Тихо!
И пачкают тихие уголочки
И улочки нашей души.
Грязно! Грязно! Грязно!
Ёб твою мать! Ну и стишок! Хуйня какая! Но он честно передавал наше охуение перед лицом липкой и неудобосказуемой психической проблемы, а может, экзистенциальной проблемы, а может, метафизической проблемы, а может, социо-политической проблемы, а может, структуральной проблемы, выражением которой стали монтерлан и корошо: клоклокло и цуп-цупцуп.
НЕОБХОДИМО ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ
Да. Так дальше продолжаться не могло. Необходимо было принять решение. Что делать? Мы решили встретиться с двумя этими монстрами — корошо и монтерлан — и придти к какому-то соглашению. Может быть, подписать временное перемирие. На самом деле, мы надеялись просто их уничтожить. Пусть даже самым коварным, варварским способом, не важно.
Встречу назначили в «Cafe Museum», спроектированном Адольфом Лоосом. Барбара заказала пиво, Александр — кока-колу. Сидели и нервничали. Эти двое не появлялись. Мы напрягали всю свою психику, всю свою поёбаную нервную систему, но монтерлан и корошо нигде не было видно. Прошло полчаса, потом ещё двадцать минут. Барбара заказала ещё одно пиво, s. Александр — кофе. У меня подёргивалось колено, а у меня дрожали руки. Какая-то пелена застилала всё вокруг: столики, воркующих завсегдатаев, официантов, мудацкие картины на стенах...
...Вдруг в этой пелене возникло лёгкое зудение... Тихий, отвратительный зуд, еле слышное тупое сверление воздуха. Почти галлюцинация, слуховая галлюцинация, но обладающая гораздо большей реальностью, чем всё окружающее. Да, несомненно, это были они — монтерлан и корошо... Два ноющих комара... Уд и фея...
Откуда они взялись здесь в декабре месяце? Два сильных, толстых, медленно пронизывающих воздух комара? Две кровососущих точки, два железных гнилостных хоботка? Мы оба ненавидели комаров с детства. И вот они здесь, наши монтерлан и корошо…
Барбара поймала одного комара прямо в воздухе. Зажала его в кулаке, потом раскрыла ладошку. Он был раздавлен, сука. Превращён в мокрую кашицу и торчащие волоски конечностей... Мразь, падаль, дерьмо...
Второй, будто не замечая гибели сотоварища, приземлился Александру на мочку уха. Может быть, он хотел что-то пропищать? Не успел, подлец! Барбара сокрушительной пощёчиной нанесла ущерб Александру, но, главное, убила гада, зверя, чудовище! Это была победа! Неужели они повержены? Нам хотелось в это
