Маринов.
Шукшин глянул в его усталое, злое лицо и понял, что оружия нет. Усевшись на нары, он закурил, проговорил раздумчиво:
— Та-ак… Значит, обманули. Интересно, какая тут игра?
— Игра ясная, Константин Дмитриевич, — сердито бросил Трефилов. — Хотели разведать, запутать и все. Эту белую сволочь на пистолет надо брать, а вы…
— Ты погоди шуметь, может быть, они и не виноваты, — остановил Маринов. — Оружие должны были сбросить англичане. — Маринов устало опустился на ящик, стоявший у двери. — Да, сначала им могли обещать, а потом переиграли… Могло так получиться?
— Не верю… — Шукшин встал, прошелся по землянке. — Они же наши союзники, Григорий. Как они могут не дать оружия нам, русским? В общем всякие отношения с эмигрантами надо кончать. Близко их к нам не пускать!
— Вот это верно! — одобрительно пробасил Трефилов. — Пошли они ко всем чертям!
— Между прочим, деньги Жириков привез, — сказал Маринов, черпая из ведра воду. — Сто двадцать тысяч франков…
— С паршивой овцы хоть шерсти клок! — Шукшин подошел к столу, поднял фитиль в лампе. В землянке стало светлее. — Да, сорвалось с оружием! — Он озабоченно потер лоб. — Драться нечем… А время наступает горячее!
— Я видел в Нерутре Жефа. Он мне сказал, что Вилли договорился о встрече с комендантом Белой бригады и с командиром Секретной армии…
— Опять переговоры! — Шукшин недовольно махнул рукой. — Хоть дипломатический отдел создавай!
— Встретиться с ними необходимо, — твердо сказал Маринов. — С бельгийскими патриотическими организациями у нас должен быть контакт. Надо брать их под свое влияние! Мадесто — жандармский офицер, но он может быть с нами… Встретимся с ними завтра в лесу у Мазайка.
— Встретиться надо, я понимаю… я сам просил Вилли об этом. Но получить через них оружие… Ладно, посмотрим!
— Насчет оружия и у меня большой надежды нет — ответил Маринов. — Тут так: переговоры вести надо, а рассчитывать только на себя. Пока мы тут возились с белыми, бельгийцы атаковали склад с оружием в Леопольдсбурге. Вчера Воронков оттуда вернулся. Он руководил операцией. Сорок новеньких автоматов взяли, пистолеты, патроны… Пять автоматов и семь пистолетов бельгийцы передали нам. За руководство…
— Вот это здорово! — Трефилов, сидевший на топчане, поднялся, глаза заблестели. — Молодец Андрей… В Леопольдсбурге склад накрыть! Черт побери, аж зависть берет… Где бы нам такой склад нащупать? А?
Мадесто приехал в легковом автомобиле. Оставив машину в густых придорожных посадках, он направился к лесу. Вместе с ним шел, все время забегая вперед, маленький, сухощавый человек. Он что-то возбужденно говорил Мадесто, сильно размахивая руками и поминутно дергая свою широкополую зеленую шляпу — то отбрасывал ее на затылок, то надвигал на брови. Это был командир местной организации Секретной армии.
Навстречу им вышел Жеф, проводил в глубь леса, где их ждали партизанские командиры. От бригады на совещание приехали Шукшин, Маринов и Трефилов. От бельгийских партизан — Вилли и Трис. Для охраны в лес пришел третий взвод во главе с Петром Новоженовым.
Мадесто произвел на Шукшина хорошее впечатление. Все в нем говорило о собранности, силе, крепком характере. Он был высокого роста и широк в плечах, темные глаза смотрели прямо и твердо. Небольшая курчавая борода, черная, как смоль, подчеркивала мужественность его смуглого лица.
Усевшись на траву, Мадесто достал из кармана трубку и, повертев ее в руках, обратился к Шукшину:
— Вы имеете здесь значительные и хорошо организованные силы, господин Котовец. Я могу судить об этом по вашим операциям. Жандармерия знает о ваших делах…
— Да, мы создали сильную партизанскую часть, — ответил Шукшин. — Если освободить все лагеря военнопленных, здесь будут две дивизии русских партизан. Кадровых, отлично подготовленных солдат и офицеров, господин Мадесто! Дайте нам оружие, и мы это сделаем.
— У вас оружия больше, чем у нас, господин Котовец, — ответил Мадесто, раскуривая трубку. — Боши говорят, что у вас есть пулеметы…
— А про артиллерию и танки они не говорят? — усмехнулся Трефилов.
— Даже с тем оружием, которое у нас имеется, мы могли бы наносить сильные удары, громить крупные отряды врага, — заговорил Маринов. — Надо объединить наши силы, действовать вместе… Нет, о том, чтобы у нас была одна организация, я не говорю. Нет! Мы так вопрос не ставим… Но мы должны драться с бошами вместе. Пока активно действуют только партизаны, господин Мадесто.
— Мы ждем, когда перейдут Ла-Манш союзники. Мы имеем такой приказ… Когда союзники высадятся на побережье, подойдут к границам Бельгии, мы поднимем восстание, ударим бошей с тыла.
— Но мы же не знаем, Мадесто, когда союзники высадятся, — заметил Трис. — Как русские говорят, в ту осень лет через восемь! Сидеть у моря и ждать погоды… Нет, мы должны действовать теперь, патриоты хотят бороться с врагом, бить проклятых бошей, а вы заставляете их сидеть…
— А что дает ваш террор? Что? — вызывающе, с нескрываемой неприязнью проговорил маленький бельгиец, командир «секретчиков». — Подумаешь, герои! Убьете там десяток бошей, гестаповцев… А, ерунда!
— Что? — Трис вскочил, выхватил пистолет. Всегда спокойный, Трис разъярился так, что не схвати его за руку Трефилов, он бы разрядил пистолет. Маленький бельгиец отскочил в сторону, стоял бледный, как полотно.
— Пардон, камрады… — Трис бросил злобный взгляд на «секретчика», сунул пистолет за пояс. — Я один из этого пистолета десять фашистов убил и еще убью двадцать… Если каждый бельгийский патриот убьет только одного боша, у Гитлера не станет десяти дивизий… Отдайте нам оружие! Вы же не хотите бить врага… Отдайте оружие!
Трис долго не мог успокоиться, нервно шагал взад и вперед. Слова «секретчика» глубоко оскорбили его.
Когда страсти улеглись, Шукшин сказал, обращаясь к Мадесто:
— Вы ждете наступления союзников. Но ведь Красная Армия наступает! Красная Армия уже недалеко от границ Германии! Есть все условия для развертывания активной борьбы. Конечно, эта борьба потребует жертв. Но ведь советский народ не жалеет своей крови. Красная Армия борется не только за свободу своей Родины…
— Господин Котовец, — запальчиво перебил «секретчик», — у вас нет чувства реализма. Вы не хотите считаться с нашей обстановкой. Белая бригада и Секретная армия могут выступить только после того, как немецкие части будут атакованы войсками союзников здесь, во Франции, в Бельгии… Мы будем с ними взаимодействовать. Если мы окажемся в трудном положении, они быстро придут к нам на помощь.
— Это правильно, — проговорил Мадесто. — Мы должны выполнять директивы командования…
Убедившись, что дальше вести об этом разговор бесполезно, Шукшин сказал:
— Итак, вы начнете действовать с открытием второго фронта? Хорошо. Но вы говорите, что у вас мало оружия. Как я понимаю, вы получите оружие от англичан?
— Да, нам обещают. Нам сбросят оружие!
— Я могу рассчитывать, что русские партизаны тоже получат оружие и боеприпасы?
— Мы не знаем, сколько получим оружия, господин Котовец, — ответил уклончиво «секретчик». — У нас много людей. Секретная армия и Белая бригада — это десятки, сотни тысяч…
— Камерад, мы будем драться вместе! — Мадесто положил руку на плечо Шукшина. — Понял, вместе? Я получу оружие — ты получишь. Вместе! — Мадесто поднялся. — Я хочу верить, что второй фронт откроется скоро. Тогда уж мы дадим этим мерзавцам!
Мадесто и «секретчик» ушли. Глядя им вслед, Шукшин проговорил:
— Ну, что скажете?
