«Нет, ты просто годами не пытался решить эту проблему. Ты просто отказывался о ней думать. Когда твои чувства начинали слишком рваться наружу, ты брался за очередную погоню-охоту. Физические тяготы, сосредоточенность на том, чтобы поймать этих людей и не быть самому убитым, – все это давало тебе возможность на несколько месяцев забыть о Куини...»
Но кого он обманывал? Виктория знала его всего несколько дней и все же раскусила его. Правда, он подбросил ей несколько намеков, но она угадала добрую половину того, что случилось когда-то. Неужели и другие люди были способны так легко читать в его душе? Он съежился при мысли о том, что провел тринадцать лет с людьми, умевшими заглянуть в его прошлое, которое он так старательно скрывал. Они, должно быть, считали его круглым дураком. Возможно, некоторые его даже жалели.
Тринити не любил, когда его считали дураком, и, безусловно, не терпел, чтобы его жалели. Он всю жизнь сам нес свои тяготы, иногда в невыносимых условиях. И гордился этим.
Он гордился этим, потому что не мог гордиться тем, что сумел доставить Куини в суд.
Значит, в этом и было дело. Он тринадцать лет пытался избавиться от проклятия Куини, даже не догадываясь о его истинной природе. А Виктория привела его к требуемому ответу за какие-то несколько дней.
Он не видел этого ответа в упор из-за собственной упрямой гордыни.
– Может, ты и права, – неохотно признал он, – но я не хочу говорить об этом. А теперь поспи.
Однако сам Тринити заснуть не мог. Он обнаружил, что снова и снова хочет, чтобы она была невиновна и он не испытывал бы эти мучительные сомнения.
Если он не возьмет себя в руки, то скоро начнет искать пути, как доказать ее невиновность.
Нет, черт побери, он не собирается это делать. Хотя преодолеть это желание будет труднее, чем подавить гнев, поселившийся в его душе из-за того, что Куини удалось остаться безнаказанной за убийство. Вот это разъедало его изнутри, как раковая опухоль.
Возможно, ему следует поговорить об этом с Викторией. Он за тринадцать лет так и не сумел разобраться в этой истории с Куини.
Но нет, это было бы все равно что признать себя неправым. А он убежден в собственной правоте.
Виктория так устала. Все ее тело болело, но физическое изнеможение не мешало испытывать возбуждение от прикосновений Тринити.
Она была почти без сознания, когда он начал массировать ее тело. Она никогда не позволила бы ему дотронуться до себя. Впрочем, она сомневалась, что он предложил бы это, если бы она бодрствовала. А теперь она не могла забыть ощущение его рук на своих ногах, плечах и спине.
Когда Джеб к ней прикасался или наваливался на нее пьяным в постели, не сознавая, что делает, она не чувствовала ничего, кроме отвращения.
С Тринити все было по-другому. Последний час или около того перед тем, как они добрались до лагеря, она всеми чувствами отзывалась на его телесную близость.
Она хотела, чтобы он снова трогал ее, но поклялась себе держать его на расстоянии.
Судя по тому, как он относится к женщинам, Тринити решил бы, что она готова пожертвовать своим целомудрием ради спасения собственной шеи. Она не хотела умирать, но и пойти на такое не могла.
Но разве она не хотела на ранчо остаться с ним наедине? Не потому ли она отправилась на свидание с Тринити?
Она находила его привлекательным, так как разговоры с ним будили ее воображение. Но теперь ее мнение о нем полностью переменилось. Он был таким бесчувственным.
Однако постепенно она начала видеть в нем не только человека, который ловил преступников за деньги. Он многие годы пытался спрятаться от своего прошлого. Возможно, именно это прошлое вынудило его стать отщепенцем и заняться таким отвратительным делом. Может быть, если бы он смог отбросить это свое прошлое, он мог бы изменить и образ жизни.
Виктория едва осмеливалась думать о Тринити, созданном ее воображением. Если она хоть на мгновение соблазнится представлением о том, каким он мог бы быть, она уйдет далеко от реальности и позволит себе его полюбить.
Мысль эта потрясла ее. Должно быть, она сошла с ума. Только слабоумные влюбляются в своих тюремщиков!
Но Виктория не могла думать о нем как о своем тюремщике. Верно, он захватил ее в плен, но лишь потому, что собственное прошлое держало его в беспощадных оковах. Она сможет вырваться на свободу, а он никогда... Но он должен это сделать.
А она должна ему помочь. Где-то внутри его скрывается совершенно иной человек. Она не может предсказать, каким он окажется. Но она этого не узнает, пока не принудит его открыться ей. А может быть, это все обернется против нее... Готова ли она испробовать этот шанс?
Да! Если она не ошибается, за внешней суровостью в нем кроется замечательный человек. С ним, когда он был юношей, произошло что-то трагическое. Именно тогда, когда он был в самом впечатлительном возрасте... полном самых идеалистических представлений. Сейчас он может говорить, что стал тем человеком, каким является теперь, потому что хотел этого, но Виктория в это не верила.
Она не знала, сможет ли это изменить. Не знала, стоит ли пытаться сделать это. Ее собственная безопасность, дальнейшая ее жизнь зависели от того, сумеет ли она сбежать от Тринити и никогда больше его не видеть.
– Нам следует сделать передышку, – сказал Грант Дэвидж. – Мы потеряли след. Я сомневаюсь, что мы найдем их в темноте.
– Не важно, найдем мы их или нет, – настаивал Бак. – Есть только одна дорога на Бандеру. Нам нужно просто двигаться вперед.
– Мы еще ни разу не останавливались, – заметил Грант. – Парни устали. Как и наши лошади. Всем будет лучше после ночи отдыха.
– Можете отдыхать, если хотите, – ответил Бак, – но я еду дальше. Я не могу спать, думая о том, что он там с ней наедине. Неизвестно, что он с ней сделает. – Бак заскрежетал зубами в бессильной ярости. – Я намерен убить этого типа голыми руками. Если понадобится.
– Он ей ничего не сделает, – покачал головой Грант. – Он только хочет вернуть ее в Техас.
– Откуда мы знаем? Может быть, он хотел этого, когда ехал сюда, но Виктория – красивая женщина. А Смит – человек без чести.
– Я согласен с Баком, – заявил Рыжий. – Мне он не нравился с самого начала. Я надеюсь влепить пулю ему между глаз.
– Никто не тронет Смита, пока я с ним не посчитаюсь! – прорычал Бак. – После этого делайте с ним что хотите. Если от него что-то останется.
У Тринити не хватило духа разбудить ее. Она выглядела такой усталой. И такой прелестной. Он удивлялся, какой у неё во сне беззащитный и безобидный вид.
Она лежала на боку, уронив голову на руку, волосы водопадом ниспадали ей на лицо. Одеяло было поддернуто под самый подбородок. Она заставила его вспомнить о семье, которой он помог когда-то, много лет тому назад. Там была маленькая черноволосая девчушка, которая настаивала, чтобы Тринити позволил ей спать у него на коленях. Эта малышка была единственным человеческим существом в мире, которое полностью ему доверяло и не испытывало ни малейшего страха.
Нет, в Виктории не было ничего детского, но любование ею приносило ему то же теплое чувство, как когда он укладывал спать Марию. Он хотел оставаться рядом, оберегать ее покой, баюкать, согревать...
Он горестно улыбнулся. Виктория вовсе не походила на маленькую Марию. Виктория скорее
