Тринити отдал вторую купюру.
– Что-нибудь еще мне следует знать?
– Его хижина напичкана оружием. Когда он одевается, сует револьвер в рукав. И еще держит в сапоге нож.
– Откуда ты все это знаешь?
– Он очень любит женское общество. Как раз сейчас у него Дора.
Тринити шагнул поближе к женщине и сказал тихо и решительно:
– Если ты солгала мне хоть в едином слове, я вернусь за своими деньгами. И тогда сожгу эту кучу мусора вместе с тобой.
Тринити расслабился в тени хлопкового дерева на краю ивовой кущи. Неподалеку низенький пестрый пони жевал овес из открытого мешка. Рядом стояла бочка, наполненная на треть тепловатой водой. Чок не скупился на предосторожности.
Как и Тринити. Он отпустил подпругу седла, так что оно едва держалось на спине пони. И стреножил его. Если Чок решит податься в бега, ему придется делать это пешком. Он посмотрел на часы. Через пару минут Бен должен был подойти к переднему входу в дом. Скоро его охота закончится.
Вся эта история заняла больше времени, чем рассчитывал Тринити. Когда он явился в Увальде, его там ждало сообщение от Бена, приглашавшее его приехать в Санта-Лусинду. Это потребовало еще одного дня езды. Он собирался пуститься в обратный путь уже сегодня вечером, но пройдет еще два дня, прежде чем он доберется до «Демон-Ди».
Звук шагов заставил Тринити вскочить на ноги. Бен играл роль техасского шерифа, надев принадлежащую Тринити бляху помощника. Он ожидал, что Чок появится у сухого ручья через тридцать секунд после того, как Бен постучит в дверь. Чок проделал этот путь за двадцать.
– Я подрезал подпругу, – объявил Тринити, когда Чок вместе с седлом свалился кучей на песок. – И еще я его стреножил.
– Кто ты, черт побери, такой? – возмутился Чок.
Это был очень некрасивый мужчина, на два дюйма ниже ростом, чем Тринити, располневший, небритый и давно не мывшийся. Он смотрел на Тринити с испугом и какой-то полубезумной отвагой, отвагой человека, которому в жизни везло и который поэтому не верит, что с ним может случиться что-нибудь очень плохое. На нем были только штаны и сапоги. По крайней мере револьвер ему спрятать было негде.
– Меня зовут Тринити Смит. Я приехал забрать тебя обратно в Бандеру, чтобы ты мог свидетельствовать, что Виктория Блейзер не убивала своего мужа.
Чок рванулся прочь, но Тринити его перехватил. Мышцы Чока давно заплыли жиром, так что Тринити не составило труда его скрутить.
– Ты сошел с ума, – задыхаясь, выговорил Чок, когда Тринити поднял его с песка. – Меня убьют, если я снова приближусь к этому месту.
– Я гарантирую тебе безопасность. И я позабочусь, чтобы ты потом смог уехать куда захочешь.
– Ты не сможешь гарантировать мне защиту от дьявола.
– Ты знаешь, кто убил Джеба?
– Нет. Но я знаю человека, который нанял убийцу.
– Скажи мне его имя. Или я выбью его из тебя.
– Я его не знаю. Я видел его только дважды. Но если б и знал... ты можешь избить меня до полусмерти, я все равно бы его не назвал.
– Тогда, полагаю, мне остается только доставить тебя в Бандеру.
– Я поклянусь, что это сделала Виктория.
– А я представлю Дору, которая поклянется, что ты говорил ей, будто Виктория этого не делала.
Это был выстрел наудачу. Реакция Чока убедила его, что он угадал верно.
Рука Чока рванулась к сапогу, и в ней оказался нож с шестидюймовым лезвием. Он застал Тринити врасплох, и они оба покатились по песку. Только превосходящая сила Тринити помешала ножу вонзиться в его горло.
Он ударил запястье Чока о камень, и нож вылетел из его руки.
– Черт побери! – воскликнул Чок. – Ты сломал мне запястье.
– Если бы мне не нужно было твое свидетельство, я бы тебя убил! – прорычал Тринити.
– Я никогда не стану свидетельствовать.
– Тогда, полагаю, мы подождем здесь, пока ты не переменишь свое решение.
– Но мне нужно к доктору. Ты, наверное, раздробил мне кость.
Тринити быстро оценил характер Чока. Полагаться на то, что этот тип расскажет правду, было нельзя. Он будет делать то, что сочтет наиболее для себя выгодным. Если Тринити попытается отвезти его в Бандеру – даже если до этого отведет его к врачу, – придется задержаться в пути вдвое дольше, чем он рассчитывал.
– Я заключу с тобой сделку, – сказал Тринити. – Если ты согласишься поклясться перед судьей, что видел, как Виктория уже отошла от Джеба Блейзера в тот момент, как его убили, я отвезу тебя к врачу.
– Я не стану говорить ни с каким чертовым судьей. Я хочу врача. – Он катался по песку, и запястье его висело под странным углом.
– По-моему требуется равный обмен.
– Провались в ад! – вопил Чок.
– Это звучит не слишком примирительно, – задумчиво произнес Бен, приближаясь к ним.
– Он говорит, что не поедет в Техас и не станет свидетельствовать в суде. Я предложил ему сделать заявление перед здешним судьей, но он отказался. Выходит, что нам остается отвезти его назад, как он есть.
Бен почесал в затылке.
– Наверное, тебе надо будет привязать его к лошади. И конечно, связать ему руки. Нельзя же допустить, чтобы он схватился за револьвер. – Бен осмотрел запястье Чока. – Может, оно будет и к лучшему. Держи запястье попрямее. Оно, на мой взгляд, малость кривое.
Чок протянул к нему руку и застонал.
– Если ты оседлаешь его пони, Бен, я поставлю его на ноги. Я хочу отправиться в дорогу прямо сейчас. Нам предстоит долгий путь.
– Я не поеду! – завизжал Чок. – Мое запястье нужно поставить на место сейчас.
– Пусть это тебя не тревожит, – утешил его Бен. – Если оно срастется неправильно, его будет очень легко снова сломать.
Чок заорал, когда они взгромоздили его в седло.
– Ну, ты сам виноват, – без всякого сочувствия произнес Бен. – Я говорил тебе, что если придется сажать тебя на лошадь, будет только хуже.
Когда Тринити связал Чоку руки, тот завопил еще сильнее.
– У тебя есть выбор: поговорить здесь с судьей и сегодня же попасть к врачу или поехать обратно в Бандеру и поговорить с судьей там. У тебя есть пять минут на раздумье.
– Ты... проклятый... сукин сын... – выругался Чок. – Я убью тебя.
– Не убьешь, если не вправишь свое запястье, – раздумчиво подсказал Бен. – Может, ты вообще не сможешь держать револьвер, не то что стрелять из него.
– Как мне дальше жить? – возмутился Чок. – Если я заговорю, я больше не получу денег.
Глава 23
Тринити хотелось придушить его прямо на месте. Значит, Чок все время получал деньги за молчание. Он шантажировал убийцу. Викторию приговорили к смерти, чтобы этот комок слизи мог до конца жизни
